Гарри Гантрип - ШИЗОИДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ, ОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И САМОСТЬ

• Название: ШИЗОИДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ, ОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И САМОСТЬ
• Автор: Гарри Гантрип
• Жанр: Психология

В данной книге представлено описание клинической картины шизоидной личности и ее проблем. Автором предпринимается попытка понимания природы и причин первичной неудачи развития эго и возникающих в связи с этим терапевтических затруднений при лечении шизоидных пациентов. По мнению Гарри Гантрипа, возрождение и повторный рост утраченной живой основы личности становится основной проблемой психотерапии, потому что психотерапевты имеют дело с людьми, которые, сколь бы тщательно они ни обучались взрослым социальным и моральным обязательствам и ценностям на сознательном уровне их личности, не способны удерживаться на этом уровне, потому что лежащие в основе бессознательные пласты их личностей находятся на доморальном уровне инфантильного страха, эго-слабости и бегства от жизни. Рекомендуется всем страждущим душевного здоровья и всем желающим помогать в этом, а также тем, кому интересны вопросы бытия и смысла жизни.

---

«Травма подразумевает, что младенец пережил разрыв в непрерывном течении жизни, так что возникает первая защита от повторения “непереносимой тревоги” или острого спутанного состояния, которое принадлежит к дезинтеграции возникающей структуры эго... Сумасшествие... означает утрату дифференциации между собственным я и внешним миром. После “выздоровления” от х+у+z депривации ребенку приходится начинать вновь, потеряв свои корни, непрерывность своего развития» (р. 369).

Здесь мы имеем окончательное объяснение шизоидного феномена: «персональное начало», ядро подлинного эго, расщепляется, частично вытесняется примитивными защитами, частично уходит в глубокий страх и, однако, сохраняет большой личностный потенциал, который остается непробужденным и неразвитым. Это вопрос степени, однако наихудшие степени ясно вовлекают в себя шизофреническое сумасшествие. Я рассказал о формуле х+у+z Винникотта одному пациенту, который был математиком, чтобы посмотреть, как он будет реагировать. После молчаливого размышления он сказал: «Мне не кажется, что мой случай был столь плохим, как х+у+z, но он был хуже, чем х+у. Он определенно был х+2у».

Эта теория имеет далеко идущие импликации. Та стадия, на которой младенец начинает выходить из первичной идентификации с матерью и начинает переживать свою отделенность от матери, является опасной тонкой в развитии, если мать не дает младенцу адекватной эгоподдержки. И эта опасность заключается не в том, что не удовлетворяются его инстинктивные влечения, а в том, что утрачивается его базисное переживание эго. Впоследствии, как раньше или позже жалуются все наши шизоидные пациенты, они ощущают «пустоту», «небытие», в своей сердцевине. Этот подход помогает окончательно прояснить проблему «инстинктивных влечений и самости», «ид и эго». Винникотт ясным образом утверждает эту точку зрения.

«Те феномены, которые я описываю, не связаны с какой-либо кульминационной разрядкой. Это отличает их от феноменов, имеющих инстинктивную основу, где органический элемент играет важную роль и где удовлетворение тесно связано с такой разрядкой. К ним применима концепция нейтрализации Хартманна. А те феномены, о которых я пишу, принадлежат к переживанию, связанному с объектами».

Винникотт замечает:

«Я могу видеть, что нахожусь в поле концепции поиска объекта (как противопоставленного поиску удовлетворения) Фэйрберна (1941)» (р. 371).

В той работе, на которую ссылается Винникотт, Фэйр-берн утверждал, что его исследование шизоидных феноменов привело в результате к

«возникновению точки зрения, которая, при должном обосновании... будет иметь далеко идущие последствия как для психиатрии в целом, так и для психоанализа в частности... и вызовет значительный пересмотр взглядов... и соответствующие изменения в текущих клинических концепциях различных психозов и психоневрозов».

Именно здесь я несколько расхожусь с Винникоттом по поводу последствий для существующей теории. Он утверждает:

«Психоаналитики, которые справедливо подчеркивали значение инстинктивного переживания и реакций на фрустрацию, не смогли ясно сформулировать огромную интенсивность этих переживаний, лишенных кульминации, которые называются игрой» (р. 370) (т.е. «переживание связи с объектами»).

Он иллюстрирует это образом «электричество», которое, по-видимому, вырабатывается в значимом или интимном контакте... когда два человека любят друг друга». Однако, отличая его от «инстинктивных, оргиастических, кульминационных удовлетворений», он говорит: «К ним применима концепция нейтрализации Хартманна». Однако «нейтрализованная энергия» Хартманна была спекулятивным предположением о том, что энергия сексуального и агрессивного влечений могла быть «десексуализована» и «деагрессивирована» и приведена в распоряжение эго для не инстинктивных целей. Мы видели, что эта идея как таковая ставит под угрозу реальность психического эго-переживания, так что Рапапорт снова высказал мысль о «регрессии на службе эго», возводя ее к энергии не нейтрализованных инстинктивных влечений. Я не могу считать, что «нейтрализованная» энергия Хартманна может порождать какое-либо «электричество» в личной связи. Кроме того, если не оргиастическое переживание связи младенца является примером «нейтрализованной энергии» Хартманна, тогда это будет означать, что переживание связи является вторичным, проистекающим от энергии, отнятой от инстинктивных удовлетворений. Позиция Винникотта, как я ее понимаю, требует прямо противоположного взгляда. Переживание связи является первичным в том отношенииу что одно оно приводит к бытию эго, самости, которая чувствует себя реальной, и лишь тогда наличествует «всадник», который может скакать на «лошади» инстинктивного влечения. В противном случае инстинктивное влечение является лишь несвязным элементом в психическом хаосе, частичной функцией, которая, как говорит Винникотт, становится «инстинктивно привлекательной, если она не основана на хорошей способности у индивида к полному переживанию». Инстинктивные влечения могут действовать удовлетворительным образом, лишь когда они принадлежат стабильному эго, и поэтому не могут быть источником энергии эго для объектной связи. Представляется более вероятным, что энергия эго для объектной связи является первичной энергией; как это выразил Винникотт, «либидо ищет объект». В этом смысле либидо является фундаментальной «жизненной энергией», а сексуальная и агрессивная энергии являются специальными аспектами этой энергии, агрессия является реакцией «целостного персонального эго» на фрустрацию. Я не считаю, что нынешнюю позицию Винникотта можно примирить со старой теорией влечений, обращаясь к Хартманну.

Мне думается, что теория связи с объектами Винникотта может и должна стоять на собственных ногах в своих теоретических предположениях. Он отвергает влечение к смерти и считает переживание объектных связей существенно отличающимся от переживания сексуального оргиастического удовлетворения. Мы знаем, что в действительности сексуальное оргиастическое удовлетворение может возникать при отсутствии подлинной персональной связи и как ее замена. Какова же тогда та энергия, которая делает «объектную связь» возможной? Это не ненависть, не страх, не секс. Это может быть лишь первичная потребность в получении и давании любви. Винникотт пишет об объектной связи как возникающей:

«между любым младенцем и человеческой (и поэтому подверженной ошибкам) материнской фигурой, которая отвечает на потребности младенца» (р. 391).

И опять, он пишет о первоначальном объединении и сепарации

«младенца и матери, когда любовь матери, проявляемая как человеческая надежность, действительно дает ребенку чувство доверия к окружению» (р. 372).

Здесь, наконец, мы освобождаемся от некоторых кошмарных интерпретаций человеческой природы, навязанных классической теорией влечений, и можем утверждать, что здоровым и естественным человеческим бытием является любовь, а ненависть и страх (когда они не пробуждаются реальной опасностью) являются психопатологическими. Материнская любовь и врожденная способность младенца реагировать на нее с доверием, воздавать любовью за любовь, является базисной реальностью, а не влечением к смерти, в то время как секс будет окрашен тем эмоциональным состоянием, которое доминирует в самости, будь это любовь, или ненависть, или страх.

Винникотт ясно видит, что его теория объектных связей является серьезным вызовом традиционной психоаналитической точке зрения. Он пишет:

«Начиная, как мы это делаем, с психоневротического заболевания и с эго-защит, связанных с тревогой, которая возникает от инстинктивных влечений, мы склонны думать о здоровой личности в терминах состояний эго-защит — мы говорили, что она более здорова, когда эти защиты не являются ригидными, и т.д. Однако когда мы достигли этой точки, мы еще не начали описывать, какова жизнь вне болезни. То есть мы еще не начали обсуждать вопрос о том, что такое жизнь».

Однако когда он затем говорит:

«Эта теория не влияет на то, что мы думаем об этиологии психоневроза или лечения пациентов, которые являются психоневротиками; она также не приходит в столкновение со структурной теорией психики Фрейда в терминах “эго, ид, суперэго” То, что я говорю, действительно влияет на нашу точку зрения о том, что такое жизнь. Вы можете вылечить своего пациента и не знать, что же заставляет его продолжать жить» (р. 370).

Мы можем согласиться, что этиология и лечение психоневроза остается таким, как было в классической теории, при условии, что мы лицом к лицу сталкиваемся с относительно ясно выраженным примером психоневроза, например, с эдипальными конфликтами. Однако «теория объектных связей» действительно влияет на наши представления об этиологии и лечении неврозов более фундаментальным образом. Она показывает, что классически анализируемые психоневрозы являются сравнительно поверхностными феноменами, а когда они таковыми не являются, тогда их анализ приводит нас все дальше в глубину шизоидных проблем. Тогда мы все меньше и меньше озабочены лечением сексуальных и агрессивных симптомов и сопутствующих им тревог и чувств вины и все больше и больше — фундаментальной слабостью эго, природу которой столь полно высветил Винникотт.