Сеймур Беккер - Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России

• Название: Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России
• Автор: Сеймур Беккер
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-265-6

В исследовании известного американского историка С. Беккера рассматриваются судьбы «первого сословия» Российской империи — дворянства — в сложную для него эпоху, наступившую после освобождения крестьян от крепостной зависимости. Автор основывается на обширном архивном и статистическом материале, подвергая тщательному критическому анализу труды других российских и зарубежных историков дворянства.

---

В результате повышения границы чинов, дающих право на получение дворянского достоинства, во второй половине XIX в. главным путем к дворянству стало получение какого-либо из почетных орденов. Между 1875 и 1884 гг. 60% всех случаев возвышения в дворянство были результатом награждения орденами, а не продвижения по чиновной лестнице; в 1882—1896 гг. этот показатель повысился до 72%{255}. Как в военной, так и в гражданской службе стало легче заслужить дворянство через награды, а не путем продвижения по службе. На 1 января 1897 г. 852 армейских обер- и штаб-офицеров и 87 морских офицеров получили дворянство за службу; при этом 74% первых и 63% вторых получили потомственное дворянство благодаря награждению орденами св. Георгия и св. Владимира, а остальные — за рост в чинах{256}.[61] Орденом св. Георгия офицеры награждались за выдающиеся заслуги, орденом св. Владимира — за безупречную 25-летнюю службу{257}. Потомственное дворянство давалось за награждение четвертой (низшей) степенью каждого из этих орденов. Для чиновников гражданской службы и лиц, не состоявших на службе, в период с 1825 по 1856 г. возможность получения дворянского достоинства была последовательно ограничена награждением орденом св. Владимира всех степеней, а также первыми степенями орденов св. Анны и св. Станислава. Этими тремя орденами, и особенно двумя последними, отмечались не только выдающиеся заслуги высокопоставленных государственных служащих, но и достижения в бизнесе, науке, искусствах и профессиональной деятельности. Но таким образом потомственное дворянство могли получить только личные дворяне и почетные граждане, а орденом св. Анны первой степени редко награждались даже члены этих сословных групп. Чаще всего дворянство приносил орден св. Владимира 4-й степени, которым, как правило, награждали чиновников гражданской службы 7-го класса и выше за выдающиеся заслуги или за долгую беспорочную службу{258}.[62] Знаток сословных прав и обычаев заметил в 1886 г., что «теперь и коллежский советник [шестого класса] редко не имеет ордена Владимира в петличке», и в связи с этим сокрушался, что «насколько для воина трудно получить Георгия 4-й степени, настолько чиновнику легко достигнуть ордена Владимира 4-й степени…»{259}. А поскольку ряды офицеров и чиновников гражданской службы все в большей степени пополнялись выходцами из низших сословий, их доля в числе награждаемых орденом св. Владимира четвертой степени возросла от 12% в 1875-1881 гг. до 22% в 1892-1896 гг.{260}

Пополнение потомственного дворянства за счет деятелей из низших сословий и членов их семей шло следующими темпами: примерно по 1000 человек в год в 1825—1845 гг.; по 1270 человек в год в 1875—1884 гг.; по 1393 человека в год в 1882—1896 гг.; и по 1569 человек в год в 1892—1896 гг., — за 70 лет этот показатель вырос более чем на 50%. В целом за 1859—1897 гг. ряды дворянства пополнились приблизительно на 50 тыс. человек — на 20 тыс. за 1858—1874 гг. и на 30 тыс. за 1875—1896 гг.[63] Но несмотря на приток выходцев из низших сословий, главным образом по каналам государственной службы, — удельный их вес оставался поразительно стабильным. В 1858 г. примерно от 6,5 до 7% дворян составляли лица, произведенные в дворянство за 33 года после 1825 г., а также члены их семей и наследники (41—42 тыс. из 610—626 тыс.). В 1897 г. примерно 7,5% состояло из лиц, получивших дворянство за 39 лет, начиная с 1858 г., а также члены их семей и наследники (66—67 тыс. из 886 тыс.)[64]. Все сведения о возведении в дворянское достоинство подтверждены сообщениями Департамента Герольдии Сената в ответ на запросы лиц, получивших дворянство. Даже если предположить, что после 1858 г. число таких запросов снизилось (несмотря на то, что материальная выгода дворянского статуса быстро понижалась, он сохранял свою привлекательность для чиновников и офицеров среднего ранга), в 1897 г. удельный вес новых дворян вряд ли мог превосходить 8%; вообще, если бы не чистка рядов польского дворянства в 1860-х гг., этот показатель был бы ниже 7%, т.е. таким же, как за четыре десятилетия до этого. Таким образом, не было никакого ускоренного размывания чистоты дворянских рядов, которое могло бы служить оправданием тревоги, поднятой по этому поводу защитниками привилегий в конце XIX в. Вернее всего, причину их обеспокоенности следует искать в быстрой потере дворянством статуса сословия землевладельцев — трансформации, которую возведение в дворянское сословие безземельных чиновников и офицеров могло только ускорить.

Перекрытие пути или, по крайней мере, сужение доступа к дворянству через государственную службу было любимой темой сословников{261}. Суммируя их аргументы, «Русский вестник» писал в 1890 г., что владеющий землей дворянин, который поступает на государственную службу из чувства долга и чести, является человеческим образцом совершенно иного качества, чем бюрократ из простых, которого привлекала в карьере только собственная выгода. И когда последнего возводят в дворянское достоинство, общественное сознание перестает отличать одного от другого. Но это, с точки зрения «Русского вестника», было еще не самым худшим. Любой удачливый функционер, сумевший раболепством и терпением дослужиться до дворянства, получал возможность, купив землю и записавшись в дворянское общество, претендовать на роль в местной администрации наравне с отпрысками благородных старых семей, издавна владевших землей. В прежние времена, продолжал «Русский вестник», пожалуй, и был смысл в том, чтобы, пользуясь дворянством как приманкой, привлекать на государственную службу расчетливых разночинцев; но сейчас все изменилось, поскольку сопряженные с дворянским званием выгоды преимущественно исчезли{262}.

Иной была точка зрения либерального «Вестника Европы», который полагал, что дворянство не стало совершенно лишенным содержания статусом, что с ним пока еще сопряжены определенные права и привилегии, которые, скорее всего, возрастут, если будут реализованы хотя бы некоторые из замыслов сословников. Исходя из того постулата, что «вред, приносимый привилегией, растет обратно пропорционально к числу лиц, ею обладающих», «Вестник Европы» делал вывод, что раз от дворянства избавиться совсем невозможно, следует, по крайней мере, как можно шире открыть таланту доступ к этому сословию. «Русская мысль» усиливала позицию либералов, справедливо указывая, что пополнение рядов первого сословия за счет возведенных в дворянство любыми путями не может сравниться с увеличением благородного сословия путем естественного прироста{263}.

В этом вопросе с либералами солидаризировались даже некоторые защитники привилегий. Генерал Фадеев в начале 1870-х гг. и Катков в 1885 г. доказывали, что русское дворянство не «замкнутая каста» и никогда ею, в отличие от феодальной аристократии Франции или Германии, не была, а всегда являла собой лишь «верхний слой народа, воспитанный исторически и постоянно освежаемый притоками снизу». Повышение дающего право на дворянство чина, как это многократно предлагалось, было бы предательством этой традиции, придало бы дворянству несвойственный ему характер исключительности и кончилось бы появлением группы высших должностных лиц, которые, не имея возможности получить дворянство, стали бы врагами первого сословия. В 1897 г. сходные возражения выдвинул Витте, указавший на опасность для дворянства того возможного в будущем положения, когда «Россия будет управляться не дворянами», а лицами, которым отказали в переходе в первое сословие. В 1885 г. это же соображение в применении к офицерскому корпусу развивал военный министр П.С. Ванновский. Ванновский считал, что отказ офицерам «из простых» в доступе к дворянскому достоинству приведет к тому, что недворяне высших чинов будут командовать многочисленными потомственными дворянами, имеющими чины штаб- и обер-офицеров. Такая ситуация обострит проблему, отчасти существовавшую еще с 1856 г., когда чин майора и даже подполковника перестал давать статус потомственного дворянина{264}.

В марте 1883 г. Александр III откликнулся на беспокойство, вызванное притоком выходцев из нижних сословий в дворянство, назначением особой комиссии под председательством управляющего Собственной его императорского величества канцелярии, С.А. Танеева, для изучения данного вопроса. Хотя император склонялся к тому, чтобы вообще отменить Табель о рангах, комиссия Танеева в январе 1885 г. рекомендовала ограничиться повышением до третьего класса чина, дающего право на дворянство служащим как по военной, так и по гражданской части. Чиновник третьего класса имел ранг тайного советника, чему соответствовала, например, должность заместителя министра; офицер третьего класса имел звание генерал-лейтенанта или вице-адмирала. Комиссия Танеева также предложила отменить возведение в дворянство награжденных орденами св. Владимира третьей и четвертой степени, св. Георгия четвертой степени, св. Анны и св. Станислава первой степени. По оценке комиссии, если бы ее предложения в 1875 г. получили силу закона, за период 1875—1884 гг. дворянское достоинство за чины и награды получили бы только 70 человек, включая членов семей, а не 12 701 человек, как это было в действительности. Благодаря оппозиции Ванновского и других министров, рекомендации комиссии Танеева были похоронены в Государственном совете{265}. При Александре III единственным шагом по ограничению возможностей получения дворянства за успехи на государственной службе было введение более жестких критериев награждения орденом св. Владимира четвертой степени за беспорочную службу — в 1887 г. был установлен срок 20 лет, а в 1892 г. он был увеличен до 35 лет. Кроме того, награждение Владимиром четвертой степени перестало быть основанием для присвоения дворянского звания за филантропическую или другую деятельность, не связанную с государственной службой{266}.