Станислав Гагарин - Разрешение на проезд в спальном вагоне

• Название: Разрешение на проезд в спальном вагоне
• Автор: Станислав Гагарин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1976

Детективная повесть известного писателя Станислава Семеновича Гагарина. Опубликована в журнале «Каменный пояс» за 1976 год.

---

У окошечка стояла небольшая очередь, человек шесть. Семен Гаврилович встал за спиной высокой тоненькой блондинки, блондинка нетерпеливо вертела головой, вздыхала, ей, видимо, не хватало времени, а очередь подвигалась недостаточно быстро.

Девушка, наконец, не выдержала, рванулась в сторону и едва не бегом покинула зал. Дынец подумал, что очередь стала короче, ведь и он торопится тоже, и тут впереди стоящий гражданин стянул соломенную шляпу с головы, носовым платком обтер вспотевшую голову, дни в Трубеже стояли жаркие, и глаза Семена Гавриловича ткнулись в коротко остриженный затылок.

* * *

…Он ощутил в ладони маслянистую поверхность гаечного ключа, судорожно стиснул пальцы, рука вымахнула из-под сиденья и резко ударила ключом в коротко остриженный затылок…

В лагере для «перемещенных лиц» Семен Дынец познакомился с Андреем Ковалевым. Он был старше Семена, попал в окружение под Харьковом в сорок втором году, помыкал горя вдоволь, но сдаваться не собирался, дважды бежал, едва не попал в газовую камеру, все рвался на родину.

Андрея Ковалева начали обрабатывать одним из первых. Однажды он не вернулся в барак, и только наутро Дынец узнал, что его друг дал в морду тому типу, что предлагал ему «особую работу», Ковалева избили охранники и бросили в карцер.

Через несколько дней Ковалев вернулся и рассказал Семену, как пытались его завербовать в разведку. Видимо, он рассказывал об этом не одному Семену. Деятели из специальной службы не могли допустить утечки такой информации, и однажды Андрея подняли на окраине лагеря с финским ножом в сердце. Официальное расследование гласило, что этот русский был убит своими дружками из-за неуплаты карточного долга. На том дело и закрыли, хотя всем было известно, что Ковалев и карт-то никогда не держал в руках.

Когда наступил Семена черед, то понял он, что перед ним два пути. Первый — предательство.

Он знал по рассказам Ковалева, чего потребуют от него новые хозяева. Второй путь — отказаться от вербовки и разделить участь Андрея…

Где же выход? Может быть, есть и третий путь? А почему бы ему не быть? Ведь он, Семен Дынец, может и перехитрить этих типов. Он согласится только для вида, только чтоб выбраться отсюда, а уж потом найдется момент, когда он скажет им «ауфвидерзеен» и смоется к своим.

Так и решил Семен Дынец поступить, когда дойдет его очередь. Но вскоре оптимизм его полинял, когда Семену предложили подписать официальное отречение от родины и обязательство работать на иностранную разведку.

Обработку вел молодой сотрудник секретной службы. Он ежедневно приезжал в лагерь, подолгу беседовал с выбранными кандидатами, он же занимался и предварительным оформлением документов, а затем отвозил новичков в особое место, где они проходили карантин перед зачислением в разведывательную школу.

Звали этого человека Крафт. Он одинаково хорошо говорил по-немецки, по-английски и по-русски. Крафт носил немецкую фамилию. Однако повадки выдавали в нем американца. Был он бесцеремонен, нагл и пренебрежителен даже к английскому караулу, охранявшему лагерь «ДиПи» — перемещенных лиц.

Возил Крафта развеселый, лихой, постоянно находящийся под хмельком капрал по имени Абрахам, звали его все попросту Эб.

— Ну вот и все, Сеня, — сказал Крафт, взяв у Семена отпечатки всех десяти пальцев и правой ладони. — Теперь ты оформлен по всем правилам, готовый кандидат в зэки. Так ведь у вас называют тюремную братию?

— Я не знаю, — сказал Дынец.

— Ах да, ты ведь покинул Россию на заре туманной юности. Но теперь ты настоящий мужчина, и я верю, что скоро докажешь это.

Он был просто ясновидцем, этот бодрый, неунывающий Крафт!

— Сейчас мы отвезем тебя с Эбом в Кенитц, там есть премиленькое местечко, где ты отдохнешь, жирком покроешь свои лагерные косточки, поваляешься в мягкой постели, словом, побываешь в санатории. А потом — учеба и тренировка. Мы сделаем из тебя сверхчеловека.

Он сложил документы, оформленные на Семена, в портфель, щелкнул замком.

— Сейчас поедем. Эб, где ты?

— Можно мне собрать вещи? — робко спросил Дынец.

— Нет, дорогой мой, в барак ты уже не вернешься. С этим покончено раз и навсегда. В Кенитце ты получишь новые вещи, там все для тебя будет новое, все сменишь, кроме шкуры. Ха-ха! Но где мой Эб?

Вошел начальник караула и, едва улыбаясь, ему было по душе проучить этого хама, которому обязали его, офицера королевских войск, оказывать содействие, сообщил, что капрал Эб пребывает в состоянии полной невменяемости и вести машину не в состоянии. О том, что Эба с молчаливого согласия офицера специально напоили английские солдаты, говорить он Крафту, понятное дело, не стал.

— Годдэм! Шаезе! Мать его так и переэдак! — сразу на трех языках выругался Крафт. — Где машина?

— Здесь, мистер Крафт.

— Идемте, Дынец, — сказал Крафт. — Я отвезу вас сам.

Семен решился, наконец, когда открытый «джип», ведомый Крафтом, пересекал один из альпийских отрогов.

Дорога была пустынной. Она обегала возвышенность, врезанная в один из ее склонов. Семен сидел позади. Этот гаечный ключ под сиденьем он заметил, едва они отъехали, потихоньку выуживал его ногой поближе к себе.

Крафт резко затормозил на повороте, Семена бросило вперед, он нагнулся, ощутив в ладони маслянистую поверхность гаечного ключа, судорожно стиснул пальцы, рука вымахнула из-под сиденья и резко ударила ключом в коротко остриженный затылок.

Не спуская рук с баранки, Крафт посунулся грудью к рулевой колонке, уронив голову. Нога его соскользнула с педали газа, мотор заглох, и теперь машина двигалась по инерции.

Семен схватил желтый портфель, он стоял впереди, рядом с сиденьем Крафта, и прыгнул влево, на дорогу, к отвесной стене. Не устояв на ногах, Семен упал, не выпуская портфеля из рук.

Приподняв голову, он видел, как вихляющий «джип» проехал еще метров тридцать, затем тело Крафта стало валиться вправо, выворачивая руль. Машина перекатилась передними колесами через бровку, резко накренилась и исчезла.

До Семена донесся лязг и скрежет. Потом все стихло. Он медленно поднялся, повернулся к месту падения машины спиной и бросился бежать по дороге.

* * *

Человек не стал надевать на голову шляпу.

Подошла его очередь, он склонился перед окошком и сказал:

— Мне бы, девушка, талончик на разговор. Село Крутиха, пять минут.

Дынец снова вздрогнул. Он и голос узнал, его, Крафта, голос! Да что там голос, когда явственно рассмотрел шрам на коротко остриженном затылке. Затылок этот навсегда врезался в его память, снился ему в ночных кошмарах…

И когда Крафт, а в том, что это был именно он, Дынец не сомневался, отошел от окошка, дважды перед этим повернувшись к нему лицом, Семен Гаврилович в полном смятении вышел из зала.

Тут он снова заметил Крафта у входной двери и принял решение.

Через несколько часов Дынец рассказывал Корде и Леденеву историю неудавшейся вербовки, о неожиданной встрече с Крафтом, которого он считал погибшим, здесь, в Трубеже, и о том, как он, Семен Гаврилович Дынец, на свой страх и риск сумел установить, под какой личиной скрывается сейчас этот живучий знаток английского, немецкого и русского языков.

— Вы, действительно, рисковали, Семен Гаврилович, — оказал Леденев, — ведь он мог тоже узнать вас, этот Крафт. Впрочем, не исключено, что вы обознались.

— Нет, нет, — с жаром заговорил Дынец, — я не обознался! И, смею вас уверить, он не узнал меня и не заметил, как я проводил его до самого дома. А имя то, которое он носит сейчас, узнал случайно…

— В любом случае вы поступили мужественно, Семен Гаврилович, — сказал начальник горотдела. — Конечно, вам следовало рассказать о попытке завербовать вас иностранной разведкой еще тогда, когда вы сумели добраться до советской комендатуры, но я хорошо понимаю, почему вы этого не сделали.

— Ведь я не хотел его убивать, только оглушить, — тихо произнес Дынец. — А потом машина упала в пропасть. А теперь, когда я увидел Крафта живым и здоровым, то сразу и не понял: радоваться мне или огорчаться.

Он слабо улыбнулся.

— Радоваться, дорогой Семен Гаврилович, конечно, радоваться, — воскликнул Юрий Алексеевич. — Вы оказали нам неоценимую услугу! Но давайте условимся. Больше никаких самостоятельных действий не предпринимайте.

— А если я встречусь с ним на улице?

— Знать его не знаете. Только и всего. И потом — вероятность вашей встречи уменьшается теперь с каждым часом. Вы понимаете?

— Понимаю.

— Идите домой, отдыхайте, спокойно работайте, понятное дело, никому ни слова, ни полслова. Позднее мы вас пригласим сами. На всякий случай запомните вот этот телефон. И еще раз большое спасибо!

Когда Семен Гаврилович ушел, Леденев торжествующе глянул на Алексея Николаевича.