Лев Разумовский - Моя коллекция

• Название: Моя коллекция
• Автор: Лев Разумовский
• Жанр: Биографии и Мемуары

В начале 60-х мне пришлось около года провести на больничных койках, и, лежа с повязкой на глазах, я весь обратился в слух. И тогда я начал запоминать и позднее записывать истории, услышанные в откровенной беседе или просто подслушанные, стараясь сохранить, как можно точнее, не только что рассказывали люди, но и как они говорили. Так началось мое увлечение — собирать кусочки для лоскутного одеяла моего времени.

---

— Ты что — сдурел? Он же в армии!

— Ну и что? У меня идея.

— Ну ты даешь! Брось трепаться! Некогда тебя слушать.

— А я не треплюсь. Давай попробуем…

Так родилось письмо.

«Начальнику политотдела N — ской части майору Синебрюхову.

Уважаемый т. майор!

Мой сын Павел Гущин, 1957 г. р., служит в Вашей части. В своих письмах домой он сообщает об образцовом порядке и высоком уровне военно-политической подготовки в Вашем подразделении.

В порядке благодарности за правильное воспитание моего сына и в порядке шефской работы я хочу подарить Вашему политотделу скульптурный портрет вождя мирового пролетариата В. И. Ленина собственной работы. Одновременно хочу сообщить, что покупка такого бюста-портрета через Ленинградское отделение Худфонда РСФСР обошлась бы Вам в 3000 рублей + 40 % начислений + 20 % за отправку, итого 4800 рублей.

В случае Вашего согласия на получение подарка прошу откомандировать за ним моего сына Гущина Павла Васильевича в Ленинград за портретом. Отсылка по почте исключена, поскольку вождь дорогой и хрупкий и может поломаться при транспортировке, что может быть по-разному расценено политотделом Вашей дивизии и другими организациями, контролирующими политработу.

С уважением,

член Союза художников СССР скульптор Гущин В. В.»

Через месяц Павлик был дома. Поел, попил, пожил недельку и с запакованным вождем отправился дослуживать свой срок.

После Павлика таким же макаром мы вызвали Никиту и Севку.

Ленинград, 1976 г.

Ожидание

(психологическая зарисовка)

Тетя Соня готовит себе постель, дети спят, и я могу пойти встретить Лену с филармонического концерта.

Вестибюль Филармонии пуст. Маячат по углам два-три молодых человека, ожидающие своих. Белая лестница ярко освещена. Из-за закрытых дверей доносятся приглушенные звуки музыки.

За несколько минут до конца концерта начинается выходной спектакль.

Первыми появляются Умные.

Их немного, несколько человек. Они выходят из дверей, неторопливо спускаются по лестнице, спокойно проходят в пустой гардероб, со вкусом, не торопясь, надевают галоши, повязывают шарфы, тщательно застегивают пуговицы перед зеркалами. Их движения полны достоинства, лица спокойны и доброжелательны.

С последними аккордами двери широко распахиваются, и оттуда пробкой вылетают Ловкие.

Их человек пятнадцать-двадцать. Это спортивные, молодые, жизнерадостные люди. С веселыми криками они кубарем скатываются вниз по лестнице, перепрыгивая через три-четыре ступеньки и обгоняя друг друга. В гардеробе они мгновенно расхватывают свои пальто и исчезают в выходных дверях.

Затем валит Масса.

Живая, многоголосая, многоголовая и многоногая толпа заполняет всю лестницу, вестибюль и гардероб. В гардеробе сразу же образуется жаркий и тесный людоворот. Несколько многорядных очередей-гусениц, переплетаясь, теснят друг друга, пихаются, толкаются и качаются под напором прибывающих сзади. Шум стоит невообразимый. Гардеробщики носятся с номерками и ворохами одежды, все в мыле и поту. Мелькают пальто; падают на пол и топчутся ногами сумочки, шарфы; возникают ссоры, выражение лиц большинства напряженное; мужчины с грудой пальто и нахлобученными на головах своими и женскими шапками, прорываются сквозь толпу в вестибюль к ожидающим их дамам.

Все это столпотворение длится полчаса — сорок минут. Постепенно толпа редеет, успокаивается, растворяется в дверях. В вестибюле становится просторнее, а на лестнице появляются Больные.

Это обычно старики, медленно спускающиеся по ступеням, инвалиды с палками и на костылях, иногда крепкие ребята несут на руках своих парализованных друзей. Группа эта немногочисленна, нетороплива, сосредоточена в себе и вызывает уважение и даже восхищение.

После этой группы людей наступает некоторая пауза, после которой появляются Ненормальные.

Их немного. Каждый из них — яркая индивидуальность. Наблюдать за ними крайне интересно. Главной особенностью для этой группы является необыкновенный характер движения. Они идут каждый в своем направлении и ритме. Некоторые быстро спускаются до половины лестницы, потом останавливаются и стоят некоторое время в неподвижности, затем поворачиваются и медленно возвращаются наверх, где стоят снова неопределенное время. Другие идут, не глядя перед собой, по диагонали лестничного проема. Дойдя до стенки, стукаются о нее, делают поворот и меняют направление по диагонали к другой стенке. Отдельные индивидуумы, пройдя несколько шагов вниз, начинают двигаться по ступени влево или вправо, иногда сшибаются друг с другом и, не извиняясь, расходятся. Взгляд их рассеян и бессмыслен. Одиночки, как правило, оцепенело замкнуты. Группки отчаянно спорят и жестикулируют, стоя на ступенях. В гардеробе они долго путаются, суя номерки не своим гардеробщикам; получив пальто, стоят с ним в раздумье некоторое время, потом одеваются кое-как и направляются к выходу под крики гардеробщиков: «Шапку забыл! А сумочку-то, сумочку!.. Шарфик заберите…»

После этого наступает долгая пауза.

Гардеробщики звякают снимаемыми номерками. Один за другим гасятся огни. Вестибюль полностью пустеет. Наступает тишина. И в проеме дверей из зала одновременно появляются две фигуры. Одна из них с ведром и шваброй.

Другая — Лена.

Уборщица идет рядом и что-то энергично ей говорит. Лена, молча и очень медленно спускается по лестнице, автоматически передвигая ноги. На щеках яркий румянец, глаза широко раскрыты и неподвижно устремлены выше линии горизонта. На губах неопределенная потусторонняя улыбка. Она молча и замедленно сует руки в рукава поданного ей пальто, машинально застегивается, мы выходим на темный Невский и молча, как в немом и замедленном кино, следуем домой. Говорить с ней сейчас нельзя, спрашивать о чем-нибудь опасно. Надо молча идти рядом, изо всех сил сдерживая рвущиеся вперед ноги.

Дома я рывком сбрасываю пальто и пробегаю по комнатам. Дети спят, тетя Соня сопит в своей комнате, — все ладно. Возвращаюсь на кухню. Лена стоит в пальто в той же позе, прислонившись к косяку двери. Взгляд неподвижен.

На часах половина первого.

Мисюська

(психологическое исследование)

Социально опасный тип. Существо женского пола неопределенного возраста.

(Примечание: Изредка встречаются мисюси мужского пола — тогда мисюсьство принимает резко патологические формы.)

Основная черта: неукротимая потребность изливать свою душу, неистребимая любовь к своей жертве.

Жертву свою преследует настойчиво, неутомимо, последовательно.

Глупа в изрядной степени, болтлива в чрезмерной, тактична в нулевой.

Интеллектуальна, склонна к нежным и высоким чувствам, либеральным взглядам, наукообразным выражениям, которыми считает своим долгом делиться с современниками.

Обладает свойствами рыбы-прилипалы.

Средства борьбы:

Дуст, хлорофос, дэта, антимоль, дихлофос не помогают.

Гомеопатия бессильна.

Терапия бесполезна.

Рекомендуется резкое хирургическое вмешательство, желательно на ранней стадии обмисюсивания жертвы.

Муркис

Лена вернулась с Муркисом из сада очень взволнованная и возбужденная.

— Ты знаешь Ларису Владимирскую, нашу соседку?

— Это такая высокая блондинка, мать Таниной одноклассницы?

— Да. Я сегодня встретила ее в саду, и она буквально набросилась на Муркиса. Она сказала, что он красавец, что он вылитый ее Пушок, который прожил у них двенадцать лет, а месяц тому назад вышел погулять во двор и пропал. Она кормила его парной телятиной, он по полгода проводил на их даче под Лугой, поэтому ему хватало воздуха и витаминов, а когда он болел, она выписывала ему лекарства из Вены, но он пропал, и теперь дети и она в страшном стрессе, и она уже не спит целый месяц и живет только на седуксене. И ты знаешь, что она предложила?

— Нет, — вяло ответил я, немного окосевший от подробного жизнеописания Пушка Владимирского.

— Она попросила отдать ей Муркиса, потому что он как две капли воды похож на ее Пушка, и она, когда увидела его, даже задрожала. Когда она говорила, у нее были слезы на глазах.

— Ну и что ты ей ответила?

— Я сказала, что посоветуюсь с тобой. Вообще, она так переживает… Я подумала, может быть, там, под Лугой, Муркису будет лучше жить на воздухе и на телятине, чем в нашей мрачной квартире с видом на помойку… Но, с другой стороны, так неохота его отдавать… Мурик! Ты мой маленький! Ты мой хороший! Ты мой красавчик! А ты знаешь, что она мне предложила?

— Не знаю.

— Они богатые люди, муж директор фирмы, это их «Мерседес» стоит у нас во дворе, в общем, она сказала, что она за Муркиса отдаст хоть сейчас пятьсот долларов!