John Irving - Правила Дома сидра

• Название: Правила Дома сидра
• Автор: John Irving
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-264-00120-0

Джон Ирвинг – признанный мастер психологической прозы. Мировую известность принес ему роман «Мир от Гарпа», хорошо известный и российскому читателю.

«Правила Дома сидра» можно назвать семейной сагой на новый лад, «Дэвидом Копперфильдом» или «Джейн Эйр» наоборот. Сирота без роду и племени обретает свой семейный очаг, но дом уже не является той крепостью, за стенами которой можно укрыться от бурь и катаклизмов нашего жестокого века. На смену жизненным правилам, призванным обеспечить честную и спокойную жизнь, приходят новые, куда более жесткие. Но и следуя им, человек обречен – ведь ему приходится отказываться от своего прошлого, от традиций и нравственных ценностей. Есть ли выход из этого заколдованного круга?

---

«Да, — думал д-р Кедр, отдыхая в провизорской. — Я тоже это помню. Почему я больше ни разу не поцеловал его? Почему? В других местах на земле, оказывается, есть кино под открытым небом».

* * *

Перед ежегодным собранием попечительского совета д-р Кедр всегда подольше дышал эфиром. Он никогда не понимал, кому нужен этот совет, особенно его раздражали всевозможные опросы. В прежние времена в Мэне был штатный совет инспекторов здравоохранения; они никогда не задавали никаких вопросов, ни во что не вмешивались. А попечительскому совету надо знать все. В этом году к тому же в совет ввели двух новых членов, которые еще не видели приюта, и потому было решено провести очередное заседание в Сент-Облаке, хотя обычно попечители встречались в Портленде. Новые члены совета высказали желание посетить приют, остальные согласились, что и им не мешало бы в кои-то веки побывать там.

Было прекрасное августовское утро, в воздухе уже чувствовалась освежающая прохлада сентября, теснившая влажную июльскую жару, которая еще давала о себе знать; но Кедра в это утро раздражало все.

— Я не совсем понимаю, что такое кино под открытым небом, — сердито сказал он сестре Анджеле. — Гомер никогда ничего толком не напишет.

— Да, не пишет, — удрученно согласилась сестра Анджела, снова и снова перечитывая письмо.

— А куда они девают машины, когда смотрят фильм? — спросила сестра Эдна.

— Не знаю, — ответил д-р Кедр. — Но думаю, если вы приехали смотреть кино под открытым небом, значит, будете смотреть из машины.

— Как это из машины, Уилбур? — удивилась сестра Эдна.

— Чего не знаю, того не знаю! — отрезал д-р Кедр.

— Вы сегодня встали не с той ноги, — заметила сестра Анджела.

— Не понимаю все-таки, зачем смотреть кино из машины? — мучилась любопытством сестра Эдна.

— Не могу и на этот вопрос ответить, — устало проворчал д-р Кедр.

К сожалению, у него был усталый, раздраженный вид и на заседании совета. И сестре Анджеле пришлось напомнить ему, что интересы приюта превыше всего: ей бы не хотелось, чтобы он с кем-то поссорился. Два новых члена совета так и рвались в бой, желая показать, что они уже во все досконально вникли. И у д-ра Кедра глаза метали молнии, как в тот день, когда, вернувшись в приют с многострадальной Кларой, он обнаружил, что Гомер бросил на произвол судьбы предыдущего кадавра.

Миссис Гудхолл ввели в совет благодаря особой напористости ее характера — она умела, как никто, собирать пожертвования. Когда-то она была замужем за протестантским миссионером, покончившим с собой в Японии; и, вернувшись в родной штат Мэн, она решила направить энергию на дело, которое поддается; Япония, как показал опыт, не поддавалась. Зато в Мэне «поддающихся» дел хоть отбавляй. Она считала, что Мэну не хватает одного — четкой организации. По ее мнению, прежде всего необходимо вливание свежей крови. От этой фразы, заметила сестра Анджела, д-р Кедр побледнел, как будто его собственная кровь из него вытекла.

— Не очень удачное выражение в разговоре с теми, кто работает в больнице, — взорвался д-р Кедр, услыхав эту фразу в третий или четвертый раз.

Но это не обескуражило нового члена совета.

Миссис Гудхолл кисло похвалила строгий порядок в заведении д-ра Кедра, долгие годы его существования. И отдала должное стараниям д-ра Кедра и его помощниц. Но было бы хорошо, продолжала она, ввести в штат помощника, «молодого ординатора, добросовестного труженика, знакомого с новыми идеями в акушерстве: приюту необходим прилив новых сил».

— Я в курсе всех новых идей, — сказал д-р Кедр. — И вполне справляюсь с количеством рождающихся младенцев.

— Прекрасно. А что вы скажете насчет помощника по административной части? — предложила миссис Гудхолл. — Пусть медицина останется в вашем ведении. Я имею в виду человека, которому не чужды новые процедуры усыновления. Он мог бы вести переписку, проводить собеседования.

— Мне не хватает одного — хорошей пишущей машинки, — твердо заявил д-р Кедр. — Пожалуйста, пришлите мне новую машинку. А помощника поберегите для тех, из кого песок сыплется.

Еще один новый член совета оказался психоаналитиком. Психотерапия была для него новым делом, но и в штате Мэн психиатрия в 194… году была новшеством. Звали его Гингрич; даже с малознакомым человеком он разговаривал так, как будто точно знал, какая забота его гложет. Он не сомневался, всех непременно что-то гложет. Если он угадывал что, удивив вас своей проницательностью, он таинственным шепотом прибавлял, что это не все, у вас в подсознании сидит еще что-то, хотя вы можете об этом не подозревать. Вот как бы он истолковал фильм, начинающийся с бедуина верхом на верблюде: пленница пиратов во власти неосознанного желания выйти замуж, хотя судя по ее поступкам, ею руководит единственно влечение к свободе. Понимающий взгляд Гингрича, его сладкая улыбка с первой встречи обещали вам его сочувствие и поддержку, чего, возможно, вы не заслуживаете; мягкой, вкрадчивой речью он как бы внушал вам, что все на свете гораздо сложнее и тоньше, чем вам по наивности кажется.

Остальные члены попечительского совета, ровесники д-ра Кедра, были явно запуганы этой парой: мужчиной, изъясняющимся только шепотом, и женщиной, голос которой подобен иерихонской трубе. Вдвоем они были несокрушимы; к работе в попечительском совете они отнеслись не как к чему-то для себя новому (приют, жизнь сирот), а как к возможности верховодить.

«О Господи», — вздыхала сестра Эдна.

«Кажется, не миновать беды, как будто у нас и без того их мало», — думала сестра Анджела. Вообще-то ничего плохого в предложении миссис Гудхолл не было. Но она понимала, Уилбур Кедр боится связать себя по рукам и ногам. Как мог он взять помощника, не зная его убеждений? Ведь это поставит под угрозу одну из «работ» приютской больницы.

— Доктор Кедр, — вкрадчивым шепотом начал д-р Гингрич, — конечно же, никто не думает, что из вас сыплется песок.

— Я сам так иногда думаю, — отрезал д-р Кедр. — И вам так думать не возбраняется.

— Только представить себе, какая на ваших плечах ноша, — шептал сострадательно д-р Гингрич. — Человек, который столько тянет, вправе рассчитывать на максимальную помощь.

— Человек, который столько тянет, должен сам справляться со своими обязанностями, — сказал д-р Кедр.

— На вас слишком тяжкое бремя. Нет ничего удивительного, что вы не хотите ни с кем делиться даже малой толикой обязанностей.

— Мне больше нужна пишущая машинка, чем помощник, — сказал Уилбур Кедр, зажмурился, и в глазах у него поплыли вперебежку звезды — эфирные и небесные. Он провел по лицу ладонью и увидел, что миссис Гудхолл что-то записывает в угрожающе толстый блокнот.

— Теперь давайте посмотрим, — громовым голосом произнесла она в противовес мягчайшему д-ра Гингрича. — Вам ведь за семьдесят. А если точнее?

— За семьдесят, — эхом откликнулся Кедр.

— А сколько миссис Гроган? — спросила миссис Гудхолл, как будто той не было в комнате или она по дряхлости лет сама не могла ответить.

— Мне шестьдесят два, — воинственно ответила миссис Гроган, — и я свежа, как огурчик!

— Никто в этом не сомневается, — пропел мистер Гингрич.

— А сестре Анджеле? — Миссис Гудхолл вела допрос, ни на кого не глядя, вперив взор в свой блокнот.

— Мне пятьдесят восемь, — с достоинством сказала сестра Анджела.

— Анджела у нас крепка, как буйвол, — уточнила миссис Гроган.

— Мы в этом не сомневаемся, — ласково улыбнулся д-р Гингрич.

— А мне пятьдесят пять или пятьдесят шесть, — поспешила сказать сестра Эдна, не дожидаясь вопроса.

— Значит, вы не знаете точно, сколько вам лет? — сочувственно спросил д-р Гингрич.

— Послушайте, — вмешался д-р Кедр. — Конечно, мы все здесь выжившие из ума старики, ничего не помним, путаем возраст и так далее. Но взгляните на себя! — обратился он к миссис Гудхолл.

Та сразу же подняла голову. — Вы ведь тоже не надеетесь на свою память, записываете в блокнот каждое слово.

— Я записываю, чтобы иметь общую картину того, что здесь происходит, — невозмутимо проговорила она.

— Тогда вам лучше послушать меня, — сказал д-р Кедр. — Я работаю здесь столько лет, что у меня в голове общая картина давно сложилась.

— Ясно как день, вы здесь делаете замечательные вещи! повернулся к Кедру д-р Гингрич. — Но ясно также, что все вы несете слишком большое бремя.

В его словах прозвучало такое сочувствие, что д-ру Кедру показалось, будто его намылили нежнейшей детской губкой, и он возблагодарил Бога, что д-р Гингрич не сидит рядом, а то ведь, пожалуй, и по головке погладит — такие любят дополнить словесное участие физическим прикосновением.

Сестра Эдна, которая не обладала даром прозрения, несмотря на возраст, не знала, что такое приливы, и не верила ни в чох, ни в дурные приметы, вдруг почувствовала, как из самого ее нутра поднимается доселе неведомая мощная жажда насилия. Она смотрела на миссис Гудхолл с такой ненавистью, какой не питала ни к одному живому существу. «О Господи, — думала она, — вот он, враг!»