Борис Алмазов - Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга

• Название: Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга
• Автор: Борис Алмазов
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03949-1

Это богато иллюстрированное издание познакомит вас с необычными жителями Петербурга: каменными памятниками декоративной скульптуры. Следуя за рассказом автора, вы сможете разглядеть на стенах города то, чего не замечали раньше: маски и маскароны, древних богов, невероятное разнообразие птиц, зверей и растений, узнаете значение символов, вплетенных в архитектуру Северной столицы.

---

До Москвы добирались полгода. Сначала на корабле под английским флагом «шведского страха ради» до Архангельска, а потом через Вятку до Первопрестольной на лошадях. Трезини оказался «старшим по команде», скорее всего по возрасту, ему уже шел тридцать первый год — по тем временам возраст солидный. В Россию ехала пестрая компания «спецов на все руки». Например, «кудерных дел мастер и завивки париков, а также цирульник Пижон», чьим именем по сию пору именуют модников. По-французски «пижон» всего-навсего «голубь».

Многое увидел и понял Трезини, проехав по непредставимым «итальянскому швейцарцу из Дании» российским просторам, многое прочувствовал. Это он скажет великую фразу: «При пустынности и протяженности ландшафта Российского, дабы дать основание поселению, необходимо поставить требуемую глазу вертикаль». И поставит такую вертикаль — шпиль Петропавловского собора, навсегда прибив столицу этим золотым гвоздем к главному ее проспекту — полноводной Неве.

Свою работу на новом месте начнет он как гениальный военный инженер со строительства башни-крепости — Кроншлота. Зимой на лед Финского залива вывезли десятки срубов. Пробили лед, и срубы, набитые бутовым камнем, легли на дно. Заливу дали замерзнуть и таким же способом опустили второе кольцо из срубов. Когда весною в Финский залив вернулась отогнанная льдами шведская эскадра, ее встретила стоящая в заливе башня со 120 пушками и 3000 солдат. К Санкт-Петербургу не подойти! Кстати, благодаря строительству и вооружению Кроншлота и Кронштадта Петропавловская крепость сразу утратила свое боевое значение.

Не только «державной волею Петра» явился город, но мастерством и золотыми руками Трезини, понимавшим многое в градостроении лучше государя-реформатора. Он понял, что город, задуманный Петром на Васильевском острове как второй Амстердам, должен шагнуть на топкий левый берег Невы, ибо столица не может быть отрезана от державы четыре месяца в году — во время ледостава и ледохода. Понял он и свою «планиду»[21] — стать не рядовым военным строителем, а зодчим, создающим столицу империи. Такой возможности не могло быть у него ни в одной стране, кроме России. Потому он и служил новой Родине верой и правдой, потому и создал при самых малых технических и материальных возможностях шедевры: Петропавловскую крепость с Петровскими воротами, собор Святых Петра и Павла, дворцы Петра I — Летний и Зимний (не сохранился), здание Двенадцати коллегий (университет), госпиталь на Выборгской стороне (перестроен), проект застройки Васильевского острова; внес решающий вклад в регулярную планировку города на Неве в целом; составил «образцовые» (типовые) проекты жилых домов для разных слоев населения: для «именитых», «зажиточных» и «подлых» (разумеется, людей достойных, но платящих подати. — Б. А.); разработал план и начал строительство Александро-Невской лавры (сохранилась планировка, Благовещенская церковь и Духовской корпус).

Фактически он возглавлял все строительство в Санкт-Петербурге. «Канцелярия городских дел», созданная для надзора над сооружением Петропавловской крепости, вскоре стала архитектурным штабом всей новой столицы (сам же Трезини был правой рукой главы Канцелярии у А. Сенявина (Синявина. — Б. А.). Здания и целые комплексы по проектам швейцарского мастера возводились в ключевых точках Петербурга, именно работы Трезини во многом определили дальнейшее развитие города.

Собственный дом Трезини на Университетской набережной стал первой в России архитектурной школой: из числа его помощников — «гезелей» вышел целый ряд выдающихся архитекторов. Трезини жаловался, что ему приходится набирать в ученики буквально сопливых мальчишек и начинать их образование с обучения грамоте, но как только они минимально овладевают навыками строителей и архитекторов — их тут же рассылают по другим городам и стройкам. И он остается без помощников, и «гезели» не имеют достаточной подготовки.

В 1726 году Трезини получил чин полковника фортификации. Однако державный покровитель Трезини умер, и царствующим особам стало не до архитектуры. Были времена, когда на возведение новой столицы смотрели как на пустую забаву сумасбродного Петра. Население Петербурга с 40 тысяч при Петре I в те годы сократилось до 17 тысяч обывателей обоего пола.

В связи с этой цифрой чуть отвлекусь. Трехсотлетие Северной столицы усилило внимание историков к нашему городу и, как говорится, достоянием общественности стали факты поразительные и непривычные. Вопреки общепринятым и официальным представлениям о «береге пустынных волн», «тьме лесов и топи блат» территория, где встанет царственный град Петров, оказывается всегда была густо населена. Когда археологи начали исследовать место предполагаемого строительства сверхвысокого небоскреба Газпрома при впадении в Неву реки Охты, они обнаружили невероятно глубокий культурный слой, в основании которого неолитическая стоянка (8–3 тыс. до н. э.). Подобным не может похвастать ни одна столица в мире! Мы как-то позабыли, что по Неве шел древнейший путь из варяг в Хвалиссы (на Каспий по Волге) и из варяг в греки (на Черное море). Открыто городище XIII века. В 1300 году итальянские инженеры построили здесь крепость Ландскрону, которую через год захватили новгородцы. К XV веку вдоль Невы располагалась 1000 селений, были проложены десятки дорог, шла оживленная торговля с Европой, в том числе железом, которое добывали из болотной руды. На невских берегах всегда проживало смешанное население — славяне, различные финские племена: водь, ижора, карелы. Когда по Столбовскому миру в 1612 году земли отошли к Швеции и русские почти все бежали к Москве, во вновь образованную провинцию Ингерманландию, в пустующие русские деревни переселилось 10 тысяч финнов. Шведы возвели город Ниенц. В нем было три площади, шведский кафедральный собор, немецкая кирха, городская управа, замок наместника короля, лавки, склады, торговая пристань и цитадель Ниеншанц с пятью бастионами. Хотя окрестные деревни были небольшими, но их насчитывались сотни. На месте сегодняшнего Смольного собора стояло русское село Спасское, известное с новгородских времен. На месте Летнего сада — усадьба Конос Хоф. На месте Михайловского замка — усадьба Акерфельт Хоф[22].

Не выдерживает критики и другое привычное утвеждение, что «Питер стоит на костях».

Где тысячи погибших на строительстве рабочих, которые, как принято считать, «мерли как мухи»? Где их могилы? Народ тогда был верующий, православный, людей не хоронили как попало — без крестов. Пока что в Петропавловке нашли захоронение трех солдат, а раскопанное у Казанского собора кладбище оказалось допетровским. Так что не надо сравнивать строительство Петербурга с коммунистическими ленинско-сталинскими лагерями и стройками. Не было многотысячных жертв! И то, что «Питер стоит на костях», действительности, как выясняется, не соответствует.

Шло продуманное, планомерное строительство, кое почти не прерывалось ни при смене государей, ни даже во время войн. И создавали город не рабы бессловесные, а искусные и опытные в строительстве мастера!

В 1780 году в городе проживало уже более 200 тысяч горожан, звонили колокола 60 православных и 15 инославных церквей, на 1200 улицах стояли 33 000 домов.

Великий архитектор, первый строитель нашего города умер 19 февраля (2 марта) 1734 года. Похоронен он где-то около собора Святого Сампсония-странноприимника, там хоронили иностранцев-христиан неправославного вероисповедания. По собору именовался проспект, в недавнем социалистическом прошлом носивший имя Карла Маркса, поскольку Сампсониевское кладбище было затоптано и при советской власти превращено в парк отдыха имени того же Карла.

Мы даже не знаем, как выглядел Доменико Трезини — портретов не осталось. Некогда было ему позировать художникам, да и не больно велика птица — архитектор. На одной старой гравюре есть изображение строителей, предположительно один из них — Доменико Трезини.

Но лица той эпохи смотрят на нас! Прежде всего это скульптура Летнего дворца Петра I[23] в Летнем саду и Петровских ворот Петропавловской крепости. Барельефы, скульптура очень скромные, но все же это впечатляющее декоративное убранство новорожденной столицы!

Трезини приступил к главному своему труду — строительству Петропавловской крепости[24], кою из земляной надлежало сделать каменной, в 1706 году. К 1718 году крепость с массивными приземистыми стенами, бастионами и Петровскими воротами в значительной части построили.

Закладывая петербургскую традицию «сбережения прошлого», стремительно забываемую сегодня, Трезини перенес на новые каменные ворота с прежних деревянных барельеф, изображавший низвержение Симона-волхва апостолом Петром, работы скульптора и резчика начала XVIII века К. Оснера. Этот наивный, но преисполненный аллегорического смысла барельеф типичен для петровского барокко и совершенно непонятен нашим современникам, не знающим, кто такой Симон-волхв, падающий из облаков. Без объяснений совсем непонятно, «кто над нами вверх ногами».