Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кукловоды

• Название: Весь Хайнлайн. Кукловоды
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-7921-0688-6 (TF), 5-699-16290-9 (Эксмо)

Роберт Энсон Хайнлайн (1907–1988) — «Гранд-мастер» американской и мировой science fiction, неоднократный лауреат премий «Хьюго» и «Небьюла», еще при жизни обеспечивший себе место в «Зале Славы НФ», один из величайших авторов XX века, во многом определивших лицо современной научной фантастики. Его произведения экранизированы и переведены на множество языков, его неудержимая фантазия до сих пор изумляет все новые и новые поколения читателей.

В данный том, открывающий полное собрание сочинений знаменитого фантаста, вошли его избранные романы.

---

Я остановился, и он подошел к Гибси.

— Полковник, можно вас на минутку? Я бы хотел переговорить с вами наедине.

Полковник Гибси бросил на меня «трибунальный» взгляд, но вышел вместе со Стариком. Все ждали. Сержантский состав сохранял каменные физиономии, подполковник немного нервничал, а маленькую девицу с сержантской повязкой буквально распирало от смеха. Только Стилтон ничуть не волновался. Он достал бумаги из «входящей» корзины и спокойно принялся за работу.

Минут десять или пятнадцать спустя появился еще один сержант.

— Доктор Стилтон, командир распорядился, чтобы вы начинали работу.

— Отлично, — откликнулся тот, посмотрел на меня и сказал: — Прошу в операционную.

— Стоп! Не так быстро, — остановил я его. — Кто все эти люди? Вот он, например. — Я показал на подполковника.

— А? Это доктор Хазелхерст. Два года на Венере.

— О'кей, он остается. — Тут мне на глаза попалась смешливая девица. — Эй, сестренка, что у тебя тут за обязанности?

— У меня-то? Да я вроде как присматриваю…

— Ладно, этим теперь займусь я. Доктор, может быть, вы сами решите, кто тут нужен, а кто нет?

— Хорошо, сэр.

Оказалось, что, кроме подполковника Хазелхерста, ему на самом деле никто не нужен, и мы двинулись в операционную — Мэри, я и двое специалистов.

В «операционной» стояла обычная кушетка, какие можно встретить в кабинете любого психиатра, и несколько кресел. С потолка глядело двойное рыло стереокамеры. Мэри подошла к кушетке и легла. Доктор Стилтон достал впрыскиватель.

— Попробуем начать с того места, где мы остановились в прошлый раз, миссис Нивенс.

— Стойте, — сказал я. — У вас есть записи предыдущих сеансов?

— Разумеется.

— Давайте сначала прокрутим их. Я хочу знать, что вы уже успели.

Он несколько секунд думал, потом сказал:

— Хорошо. Миссис Нивенс, может быть, вы подождете в моем кабинете? Я позову вас позже.

Возможно, во мне еще бродил дух противоречия: после победы над Стариком я здорово завелся.

— Давайте все-таки узнаем, хочет ли она уходить, — сказал я.

Стилтон удивленно вскинул брови.

— Вы просто не понимаете, о чем говорите. Эти записи могут нарушить эмоциональное равновесие вашей жены, даже нанести вред ее психике.

— Подобная терапия вызывает у меня серьезные сомнения, молодой человек, — добавил Хазелхерст.

— Терапия здесь ни при чем, и вы прекрасно это понимаете, — отрезал я. — Если бы вашей целью была терапия, вы использовали бы не наркотики, а метод эйдетической гипнорепродукции.

— Но у нас нет времени, — озабоченно сказал Стилтон. — Ради быстрого получения результатов приходится применять грубые методы. Боюсь, я не могу разрешить объекту видеть эти записи.

— Я с вами согласен, доктор, — снова вставил Хазелхерст.

— А вас, черт побери, никто не спрашивает! — взорвался я. — И нет у вас никакого права разрешать ей или не разрешать. Записи надерганы из мозга моей жены, и они принадлежат ей. Мне надоело смотреть, как вы разыгрываете из себя господа Бога. Я ненавижу эти замашки у паразитов, и точно так же ненавижу их у людей. Она сама за себя решит. А теперь потрудитесь узнать ее мнение.

— Миссис Нивенс, вы хотите увидеть записи? — спросил Стилтон.

— Да, доктор, — ответила Мэри. — Очень.

Он явно удивился.

— Э-э-э… как скажете. Вы будете смотреть их одна?

— Вместе с мужем. Вы и доктор Хазелхерст можете остаться, если хотите.

Они, разумеется, остались. В операционную принесли стопку кассет, каждая с наклейкой, где значились дата записи и возраст объекта. Чтобы просмотреть их все, нам потребовалось бы несколько часов, поэтому я сразу отложил в сторону те, что относились к жизни Мэри после 1991 года: они вряд ли могли помочь.

Первые кассеты относились к раннему детству. В начале каждой записи шло изображение объекта — Мэри. Она стонала, ворочалась и едва не задыхалась, как всегда случается с людьми, которых вынуждают возвращаться к неприятным и нежеланным воспоминаниям. И только после этого разворачивалась реконструкция событий — ее голосом и голосами других людей. Больше всего меня поразило лицо Мэри — я имею в виду, на стереоэкране. Мы увеличили изображение, так что оно придвинулось почти вплотную к нам, и могли следить за мельчайшими изменениями в выражении лица.

Сначала Мэри превратилась в маленькую девочку. Нет, черты лица остались прежними, взрослыми, но я знал, что вижу жену именно такой, какой она выглядела в детстве. Мне сразу подумалось, как хорошо будет, если у нас тоже родится девочка.

Затем выражение ее лица менялось — это начинали говорить другие люди, чьи слова сохранились у нее в памяти. Мы словно смотрели на невероятно талантливого актера, играющего подряд сразу несколько ролей.

Мэри воспринимала записи достаточно спокойно, только незаметно для других сунула свою руку в мою. Когда мы добрались до тех жутких кассет, где ее родители превратились в рабов титанцев, она сжала мои пальцы, но больше никак себя не выдала.

Я отложил в сторону кассеты с надписью «Период анабиотического сна», и мы перешли к следующей группе — от ее пробуждения до спасения на болотах.

Сразу стало ясно, что паразит оседлал ее, едва Мэри пришла в себя после анабиоза. Мертвое выражение лица — это титанец, которому незачем притворяться. Последние передачи из красной зоны были полны таких кадров. А скудность воспоминаний за этот период лишь подтверждала, что Мэри находилась во власти паразита.

Затем, совершенно неожиданно, паразит исчез, и она вновь стала маленькой девочкой, больной и испуганной. Сохранившиеся в памяти мысли путались и расплывались, но потом возник новый голос, громкий и чистый:

— Чтоб я сдох, Пит! Здесь маленькая девчонка!

Еще один голос:

— Живая?

И снова первый:

— Не знаю.

Дальше на пленке шли воспоминания о Кайзервиле, ее выздоровление и много других голосов и мыслей.

— Я хотел предложить вам прокрутить еще одну запись из того же периода, — сказал доктор Стилтон, вынимая кассету из проектора. — Они все немного отличаются друг от друга, а период для нас ключевой.

— Почему, доктор? — поинтересовалась Мэри.

— А? Нет, если не хотите, можем, конечно, не смотреть, но именно этот период мы сейчас исследуем. Нам нужно восстановить события и понять, что же случилось с паразитами, почему они умерли. Если мы сумеем узнать, что за болезнь убила титан-ца, который… э-э-э… управлял вами, — убила титанца, но пощадила вас — тогда нам, возможно, удастся найти оружие против паразитов.

— А вы не знаете? — удивленно спросила Мэри.

— Что? Нет еще, но узнаем. Человеческая память хранит на удивление подробные воспоминания.

— Но я думала, вы уже знаете. Это «девятидневная лихорадка».

— Что? — Хазелхерст выскочил из кресла.

— Вы разве не поняли по моему лицу? Это очень характерная деталь — я имею в виду «маску». Там, до… в смысле, в Кайзервиле мне случалось ухаживать за больными «девятидневной лихорадкой», потому что я уже переболела и у меня был иммунитет.

— Что вы на это скажете, доктор? — спросил Стилтон. — Вам приходилось видеть таких больных?

— Больных? Нет. Ко времени второй экспедиции уже появилась вакцина. Но я, разумеется, знаком с клиническими характеристиками.

— А можете вы сделать вывод на основе этих записей?

— Хм-м-м… — Хазелхерст осторожничал. — Я бы сказал, что увиденное совпадает с этой версией, но не доказывает ее.

— Какая еще версия? — резко спросила Мэри. — Я же сказала, что это «девятидневная лихорадка».

— Мы должны быть уверены на все сто процентов, — извиняющимся тоном произнес Стилтон.

— А какие еще доказательства вам нужны? У меня нет на этот счет никаких сомнений. Мне сказали, что, когда Пит и Фриско меня нашли, я была больна. А после я ухаживала за другими больными, но ни разу не заразилась. Я помню их лица перед смертью — точь-в-точь как мое на пленке. Любой, кто хоть однажды видел больного «девятидневной лихорадкой», ни с чем другим эту болезнь не спутает. Что еще вам нужно? Огненные письмена в небе?

За исключением одного раза я никогда не видел Мэри такой рассерженной и сказал про себя: «Так, джентльмены, полегче, а то она вам сейчас задаст!»

— Хорошо, я думаю, вы свою точку зрения доказали вполне убедительно. Но объясните, пожалуйста: мы считали, что у вас нет сознательных воспоминаний об этом периоде жизни, и моя проверка это подтвердила, а теперь вы говорите так, словно все помните.

— Да, теперь помню, — произнесла Мэри несколько озадаченно. — И очень отчетливо. Я не думала об этом долгие годы.

— Кажется, я понимаю. — Стилтон повернулся к Хазелхерсту. — Ну, доктор? У вас есть культура «девятидневной лихорадки»? Ваши люди с ней уже работали?