Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

• Название: Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Эксмо, Terra Fantastica
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-7921-0737-5 (TF), 978-5-699-21762-5 (Эксмо)

В этот том собрания сочинений одного из отцов-основателей «золотого века» американской фантастики вошли два произведения.

В романе «Кот, проходящий сквозь стены» непредсказуемо развивающийся сюжет насыщен удивительными событиями и приключениями героев, для которых жизнь в космосе стала буднями, а история его освоения — судьбой. Тонкие интриги, тайные агенты, отчаянные авантюры, неиссякаемая мощь юмора и иронии великого мастера…

«Уплыть за закат» — последний роман Роберта Хайнлайна, в котором он увязывает в единый узел сюжетные линии своих многочисленных фантастических произведений. Создаваемая автором Вселенная — не линейный мир, а пучок взаимосвязанных параллелей времени, каждая из которых занимает свое место в той «Истории Будущего», которую Хайнлайн создавал всю свою жизнь.

---

Усыновив Вудро, отец помог мне еще в одном: теперь я могла отдавать больше времени своему милому, хорошему, пригожему мужу. Скоро, слишком скоро подошло время его второго отъезда в Платтбург, и я приготовилась к длительному сухому сезону. В прошлом году под рукой еще бывал Нельсон, но теперь «Брайан Смит и компания» переместилась в Галену — Нельсон управлял там новым рудником, в котором Брайан стал пайщиком. Обследование показало, что дело того стоит, но разработчик нуждался в дополнительном капитале. Анита Боле вышла замуж и покинула нас; от конторы в Канзас-Сити остался только почтовый ящик, телефон перевели к нам домой, и я легко справлялась с канцелярской работой, а Брайан-младший, которому уже исполнилось двенадцать, каждый день заезжал за почтой на велосипеде по дороге из школы.

Так что Нельсон, мой единственный вполне надежный «запасной муж», был далеко, а суровый пуританин-отец неусыпно следил за мной — и Морин обрекла себя на четыре, пять, а то и шесть месяцев монашеской жизни.

Отец часто коротал вечера в бильярдной, которую называл своим «шахматным клубом». Однажды дождливым вечером в конце февраля он, к моему удивлению, привел домой незнакомца.

И тем заставил меня испытать величайший эмоциональный шок в моей жизни.

Протянув руку молодому человеку, я увидела перед собой своего отца, каким его помнила в детстве. Совпадал даже запах, четко ощущаемый мною, — запах чистоплотного самца, выделяющего свежую секрецию.

Улыбаясь и поддерживая светский разговор, я сказала себе: «Не падай в обморок, Морин. Нельзя падать в обморок».

Ибо почувствовала в себе настоятельную готовность принять мужчину. Именно этого. Похожего на моего отца тридцать лет назад. Я сдерживала дрожь, я говорила ровным голосом, я старалась обращаться с ним так же, как с любым желанным гостем, которого приводит в дом отец, муж или кто-то из детей.

Отец представил мне его как мистера Теодора Бронсона и сказал, что обещал мистеру Бронсону чашечку кофе — это дало мне предлог их покинуть. Я сказала:

— Ну конечно — в такой холодный дождливый вечер. Присядьте, пожалуйста, джентльмены, — и убежала на кухню.

Нарезая торт, раскладывая печенье, ставя на поднос чашки, сливки и сахар, переливая кофе из кухонного кофейника в серебряный гостевой, я успела прийти в себя, упрятать поглубже свой похотливый пыл — и надеялась, что аромат кофе заглушит исходящий от меня душок, да и женское платье тех времен служило хорошей броней. Надеялась я также, что отец не заметит того, в чем я была уверена: что мистер Бронсон испытывает ко мне то же, что я к нему.

Я вошла с этим подносом; мистер Бронсон вскочил мне помочь. Мы пили кофе с тортом и беседовали. Я зря беспокоилась насчет отца — у него было свое на уме. Он тоже заметил фамильное сходство и построил на этом теорию, что мистер Бронсон — побочный сын его брата Эдварда, погибшего в железнодорожной катастрофе вскоре после моего рождения. Отец велел нам с ним встать рядом и посмотреть в зеркало над камином.

Впрочем, эта отцовская теория была показной. Прошло много месяцев, прежде чем он признался мне: он подозревал, что мистер Бронсон вовсе не отпрыск моего беспутного дядюшки Эдди, а его собственный внебрачный сын и мой кровный брат.

В разговоре я вполне прилично, под носом у отца, дала понять мистеру Бронсону, что буду рада видеть его в воскресенье в церкви, что мой муж должен приехать на мой день рождения, и мы тогда пригласим мистера Бронсона на обед — поскольку он, оказывается, родился в тот же день!

Вскоре он ушел. Я пожелала отцу спокойной ночи и поднялась в свою одинокую спальню.

Первым делом я приняла ванну. Я уже мылась перед ужином, но пришлось сделать это повторно — я вся истекала похотью. В ванне я мастурбировала, пока не перестали болеть груди. Вытерлась, надела рубашку и легла в постель.

Потом встала, заперла дверь, сняла рубашку, снова легла и снова стала мастурбировать, представляя себе мистера Бронсона, его запах, тембр его голоса.

И занималась этим, пока не уснула.

12 «СМЕРТЬ КАЙЗЕРУ!»

Не знаю, вернется ли еще Пиксель после того, как его последний визит чуть не кончился трагически.

Сегодня я проделала эксперимент. Сказала: «Телефон!», как это делал доктор Ридпат. И точно, передо мной возникла голограмма… с лицом надзирательницы.

— Вы зачем вызываете телефон?

— А что такого?

— Вам не положено.

— Кто сказал? Если это правда, почему меня не предупредили? Спорю на пятьдесят октетов, что вы правы, а я нет.

— А я что говорю?

— Докажите. Я не стану платить, пока не докажете.

Озадаченная голова исчезла. Посмотрим, что из этого выйдет.

Мистер Бронсон пришел в то воскресенье в церковь. После службы в толкучке у входа, где прихожане говорили пастору комплименты по поводу проповеди (доктор Драйпер действительно произнес прекрасную проповедь, если не проявлять критиканства и отнестись к ней с чисто художественной точки зрения), у входа я сказала мистеру Бронсону: «Доброе утро».

— Доброе утро, миссис Смит, мисс Нэнси. Прекрасная погода для марта, не правда ли?

Я согласилась и представила его остальному племени, которое было в наличии: Кэрол, Брайану-младшему, Джорджу, Мэри, Вудро и Ричард оставались дома с дедом — не думаю, чтобы отец хоть раз вошел в церковь после отъезда из Фив, разве что по случаю свадьбы или похорон кого-то из близких. Мэри и Вудро ходили в воскресную школу, но я считала, что для церкви они еще малы.

Мы поболтали пару минут ни о чем, раскланялись и разошлись. Ни один из нас не подал виду, что эта встреча имеет для нас какое-то значение. Он сгорал от желания ко мне, я — к нему, мы оба об этом знали, но не выдавали себя.

День за днем продолжался наш роман — без слов, без прикосновений, даже без влюбленных взглядов, на глазах у отца. Отец говорил потом, что он кое-что подозревал — «чуял крысу», но мы с мистером Бронсоном вели себя до того безупречно, что придраться было не к чему. «В конце концов, дорогая, не могу же я осуждать мужчину за то, что он тебя хочет, лишь бы вел себя как следует — мы оба знаем, что ты за штучка, — и тебя не могу упрекать за то, что ты это ты, что ж тут поделаешь, — лишь бы ты вела себя как леди. По правде говоря, я гордился вами — такую благородную сдержанность вы проявляли. Это нелегко, я знаю».

Приходя играть в шахматы с отцом, а потом и с Вудро, мистер Бронсон мог видеть меня почти каждый день. Он вызвался быть помощником командира нашего церковного скаутского отряда, привез домой Брайана-младшего и Джорджа после скаутского слета в пятницу вечером и договорился с Брайаном-младшим, что назавтра заедет за ним и поучит его водить машину. (У мистера Бронсона был шикарный «форд-латдолет», сверкающий и красивый.)

В следующую субботу мы повезли пятерых старших на пикник — они были так же очарованы мистером Бронсоном, как и я. Кэрол потом созналась мне: «Мама, если я надумаю выйти замуж, то хочу такого мужа, как мистер Бронсон».

Я не стала ей говорить, что чувствую то же самое.

Через неделю мистер Бронсон повел Вудро на утренник в Ипподром-театр — смотреть знаменитого иллюзиониста Терстона. (Я бы с удовольствием пошла с ними — обожаю магию, но при отце не осмелилась и заикнуться.) Когда мистер Бронсон вернулся с заснувшим у него на руках Вудро, я со спокойной душой пригласила его в дом — отец стоял рядом, и все было вполне законно. Мистер Бронсон ни разу во время нашего странного романа не был у нас дома в отсутствии отца.

Однажды, когда мистер Бронсон привез Брайана-младшего с урока вождения, я пригласила его к чаю. Он спросил, дома ли отец, и, узнав, что нет, тут же вспомнил о какой-то важной встрече. Мужчины ведут себя более робко, чем женщины, — по крайней мере те, кого я знала.

Брайан приехал домой в воскресенье первого апреля, а отец в тот же день ненадолго уехал в Сент-Луис — думаю, чтобы повидаться с матерью, хотя он не сказал зачем. Я предпочла бы, чтобы он остался дома, тогда мы с Брайаном могли бы совершить небольшую прогулку в никуда — дед присмотрел бы за выводком, а Нэнси сготовила бы что-нибудь.

Но я никому об этом не сказала, потому что детям так же хотелось побыть со своим отцом, как мне — затащить его в постель.

А потом — у нас ведь больше не было автомобиля. Перед отъездом Брайан продал «Эль Рео Гранде».

— Мо, — сказал он, — в прошлом году, когда я уезжал в апреле, ехать в Платтбург на машине имело смысл, и «рео» был мне там очень кстати. Но дурак я буду, если вздумаю ехать из Канзас-Сити до штата Нью-Йорк в феврале. В апреле меня и то три раза вытаскивали из грязи — в феврале это было бы невозможно. Кроме того, — добавил Брайни со своей теддирузвельтовской улыбочкой, — я собираюсь купить нам десятиместную машину. Или одиннадцатиместную. Постараемся насчет одиннадцатого?