Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

• Название: Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Эксмо, Terra Fantastica
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-7921-0737-5 (TF), 978-5-699-21762-5 (Эксмо)

В этот том собрания сочинений одного из отцов-основателей «золотого века» американской фантастики вошли два произведения.

В романе «Кот, проходящий сквозь стены» непредсказуемо развивающийся сюжет насыщен удивительными событиями и приключениями героев, для которых жизнь в космосе стала буднями, а история его освоения — судьбой. Тонкие интриги, тайные агенты, отчаянные авантюры, неиссякаемая мощь юмора и иронии великого мастера…

«Уплыть за закат» — последний роман Роберта Хайнлайна, в котором он увязывает в единый узел сюжетные линии своих многочисленных фантастических произведений. Создаваемая автором Вселенная — не линейный мир, а пучок взаимосвязанных параллелей времени, каждая из которых занимает свое место в той «Истории Будущего», которую Хайнлайн создавал всю свою жизнь.

---

Третья параллель, код «Нейл Армстронг», — родной мир моей брачной сестры Хейзел Стоун (Гвен Кемпбелл) и нашего общего мужа Джубелла Хэршоу. Непривлекательный мир, в котором Венера непригодна для обитания, Марс — холодная, почти лишенная воздуха пустыня, а Земля будто сошла с ума, вовлеченная Соединенными Штатами в самоубийственную, подобную переселению леммингов гонку.

Я не люблю заниматься третьей параллелью — уж очень она страшна. И в то же время она меня завораживает. В той параллели, как и в моей, американские историки называют вторую половину двадцатого века «Годами Безумия» — и есть отчего! Обратимся к фактам:

а) Самая крупная, самая долгая, самая кровавая война в истории Соединенных Штатов, которую специально мобилизованные для этого войска вели с неизвестной целью, без намерения победить — и которая кончилась тем, что войска просто ушли, бросив тот народ, за который якобы сражались.

б) Еще одна война, которая никогда не объявлялась, которая так и не завершилась — этакое вооруженное перемирие, затянувшееся на сорок лет, во время которых Соединенные Штаты восстановили дипломатические и торговые отношения с тем самым правительством, против которого ранее начали необъявленные военные действия.

в) Убийство президента, убийство кандидата в президенты, покушение на президента, совершенное известным психопатом, которому тем не менее позволили гулять на свободе, — президент серьезно ранен — убийство крупного негритянского лидера и несметное количество других покушений — неудачных, частично удавшихся и удавшихся полностью.

г) Бессмысленные убийства на улицах, в парках и в общественном транспорте, законопослушные граждане, особенно пожилые, стараются не выходить из дома после наступления темноты.

д) Школьные учителя и университетские профессора, внушающие ученикам, что патриотизм — устаревшее понятие, брак — устаревшее понятие, грех — устаревшее понятие и США — тоже устаревшее понятие.

е) Школьные учителя, не умеющие ни говорить, ни писать грамотно, не умеющие считать.

ж) Ведущий сельскохозяйственный штат, наживающийся с помощью подпольной фабрики по производству запрещенного наркотика.

з) Кокаин и героин называют «расслабухой», кражу «приватизацией», бандитский вандализм «раздолбоном», взлом «откупоркой», избиение «разборкой», а реакция на все эти преступления такова — мальчишки есть мальчишки, надо их поругать — авось исправятся, нечего портить им жизнь, обращаясь с ними, как с уголовниками.

и) Миллионы женщин приходят к выводу, что им выгоднее рожать внебрачных детей, чем выходить замуж или работать.

Я не могу разобраться в третьей параллели, код «Нейл Армстронг», так что послушаем лучше Джубела Хэршоу, который в ней жил. «Мама Морин, — сказал он мне, — Америка моей параллели наглядно демонстрирует, что может произойти с демократией — это самое и происходило со всеми демократиями на протяжении всей истории. Истинная «поголовная» демократия, где каждый взрослый имеет право голоса, лишена обратной связи, служащей человеку для самоусовершенствования. Она целиком и полностью зависит от мудрости и сдержанности граждан… которым противостоит безумие и разнузданность других граждан. Демократия предполагает, что каждый свободный гражданин отдает свой голос на благо общества, во имя общей безопасности и благосостояния. На деле же упомянутый гражданин голосует за свои интересы, как он их понимает, а большинство понимает их как «хлеба и зрелищ».

«Хлеба и зрелищ» — это раковая опухоль демократии, ее неизлечимая болезнь. Поначалу демократический режим работает превосходно. Но как только государство дает право голоса всем поголовно, будь то производитель или паразит — значит, этому государству придет конец. Как только плебс поймет, что можно сколько угодно голосовать за «хлеб и зрелища» и полезные члены общества не в силах его остановить, — он будет голосовать за «хлеб и зрелища», пока не обескровит государства до смерти или пока оно, обессиленное, не уступит захватчикам и варвары не войдут в Рим, — Джубал грустно пожал плечами. — Мой мир был прекрасен, пока им не завладели паразиты».

Джубал Хэршоу указал мне на еще один симптом, неизменно предшествующий, по его словам, крушению культуры: исчезновение хороших манер, обычной вежливости, уважения к правам других людей. «Философы от Конфуция до наших дней не уставали это повторять. Но признаки этого рокового симптома разглядеть нелегко. Ну что такого, если упускается вежливое обращение к человеку? Или если младший самодовольно называет старшего просто по имени? Подобным послаблениям в этикете не всегда придают значение. Но существует один безошибочный признак упадка хороших манер: это грязные общественные туалеты. В здоровом обществе общественные комнаты отдыха, туалеты, умывальные так чисты, опрятны и так хорошо пахнут, как ванная в приличном частном доме. В больном же обществе»… — Джубал с отвращением замолчал.

Ему не было нужды продолжать: я это наблюдала и в своей параллели. В первой половине девятнадцатого века до самого начала сороковых годов люди всех слоев общества были по обычаю вежливы друг с другом, и само собой разумелось, что, пользуясь общественным туалетом, человек старался оставить его после себя таким же чистым, как нашел. Насколько я помню, опрятность в общественных туалетах, а с ней и хорошие манеры, пошла на убыль во время Второй мировой войны. В шестидесятые и семидесятые годы грубость всякого рода стала делом обычным, а в общественные туалеты я старалась по возможности не заходить.

Ругательства, грубые манеры и грязь в туалетах — все это явления одного порядка.

Америка моей параллели тоже страдала от рака, именуемого «хлеба и зрелищ», но нашла более быстрый путь к самоубийству. Хвастаться нам нечем — во второй параллели народ Соединенных Штатов сам проголосовал за религиозную диктатуру[133].

Это случилось после 1982 года, так что меня, к большой моей радости, при этом не было. Когда мне стукнуло сто лет, Неемия Скадцер был еще малышом.

В американской культуре всегда наличествовала потенциальная религиозная истерия — я это знала, поскольку отец сызмальства тыкал меня в это носом. Отец говорил, что свобода вероисповедания в Штатах гарантирует только одно: не Первая поправка и не терпимость, а обилие соперничающих, нетерпимых друг к другу сект, каждая из которых есть хранительница «Истинной Веры», но не обладает большинством и посему не может навязать свою «Истинную Веру» приверженцам прочих «Истинных Вер».

(Разумеется, при этом всегда открыта охота на иудеев, иногда — на католиков и постоянно — на мормонов, мусульман, буддистов и прочих язычников. Первая поправка была принята вовсе не для того, чтобы поощрять подобное кощунство. О нет!)

Выборы выигрывают, не переубеждая противников, а добиваясь участия в них своих сторонников. Организация Скаддера именно так и поступила. Из истории, которую я изучала в Бундоке, следует, что в выборах 2012 года приняло участи шестьдесят три процента зарегистрированных избирателей (которые, в свою очередь, составляли меньше половины всех имеющих право голоса). Партия истинных американцев (Неемии Скаддера) получила двадцать семь процентов голосов от общего числа проголосовавших и тем самым восемьдесят один процент голосов Коллегии выборщиков[134].

В 2016 году выборов уже не было.

Бурные двадцатые… Огненная юность, потерянное поколение, стриженые головки, конкурсы поедателей тортов, гангстеры, обрезы, бутлегеры и спирт, подливаемый в пиво. Самолеты, дирижабли, «медведи Штутца в воздухе» и летучие цирки. Увеселительные полеты за пять долларов. Линдберг и «Дух Сент-Луиса»[135]. Юбки стремительно взлетают ввысь, и к середине двадцатых скатанные чулки выставляют напоказ голые коленки. Дорожка принца Уэльского и чарльстон. Рут Эттинг, Уилл Роджерс и «Фантазии Зигфельда». В двадцатых были свои дурные стороны, но в целом и почти для всех это были хорошие годы, а уж соскучиться точно не давали.

Я, как всегда, занималась своими домашними делами, не слишком интересуясь окружающим миром. В девятнадцатом году у меня родился Теодор Айра, в двадцать втором — Маргарет, в двадцать четвертом — Артур Рой, в двадцать седьмом — Элис Вирджиния, в тридцатом — Дорис Джин, и со всеми я вновь переживала радости и горести детства — скажите спасибо, что я не показываю вам их карточки и не повторяю их смешные словечки.

В феврале двадцать девятого мы продали свой дом на бульваре Бентона и сняли с условием последующей покупки старую ферму близ пересечения Рокхилл роут и бульвара Мейера — поместительную, но не столь современную, как наш прежний дом. Это решение верхним чутьем принял мой муж, который всегда норовил заставить каждый доллар сработать дважды. Но со мной он посоветовался, и не только потому, что дом был записан на меня.