Жан Грегор - Безголовые

• Название: Безголовые
• Автор: Жан Грегор
• Издательство: FreeFly
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-98358-051-5

Блестящая сатира на современное общество, преподнесенная в виде производственного романа-антиутопии с любовной интригой и глубоким философско-психологическим подтекстом. С неизменным французским изяществом автор лихо закручивает сюжет на первый взгляд совершенно фантастической истории, в героях которой, однако, удивительно легко угадываются очень знакомые лица…

К чему лицемерить, ведь большую часть жизни мы так или иначе проводим на работе, где правят бал законы рынка, имеющие мало общего с теми ценностями, которые традиционно принято считать общечеловеческими. К чему приводит такая жизнь — наглядно показывает автор этого весьма серьезного по содержанию и исключительно остроумного по форме романа.

---

Все в методах управления Грин-Вуда, словно он специально этого добивался, было не по душе кладовщикам: его манера никогда не обращаться к ним напрямую, а главное то, что их будущее, как, впрочем, и будущее всего склада, в результате такого к ним отношения казалось им темным и неясным. У рабочих складывалось впечатление, что к ним в компанию попал сумасшедший; ощущение неразберихи овладевало даже опытными людьми, которые работали еще в то время, когда эта служба только-только начинала развиваться. Компанию, которой было отдано пятнадцать, а иногда и двадцать лет жизни, они давно уже мысленно считали своей. И то, что невесть откуда взявшийся человек по фамилии Грин-Вуд, в компании без году неделя, и ему и дела нет до ее старожилов, до ее прошлого, сама мысль о том, что подобный тип вводит какие-то свои правила, была им отвратительна.

Когда одному из кладовщиков довелось весь день работать в паре с Абелем, тот без устали мусолил одну и ту же тему. Вначале, правда, Абель говорил, что ему все равно, что его жизнь ничто не изменит, но постепенно он завелся, обнаружив совсем противоположные чувства.

— Нет, серьезно, по-моему, они хотят нас доконать. Не пойму только, с чего это они к нам докопались. Нам-то что, мы делаем свою работу; все, что нам нужно, это чтоб нам дали ее делать спокойно, но нет, им прямо-таки приспичило являться сюда и доставать нас… Мне лично наплевать, хотят валять дурака, отлично, они найдут еще большего дурака, чем они сами. Я лично хорошо знаком с прекрасным врачом… Алло, здравствуйте, это господин Абель говорит, тут это, меня неделю не будет… Вот так… Таким образом все и устроится. Только не слишком ли печально, если до такого дойдет? И не говори мне, что это я все начал…

Наслушавшись историй из уст Абеля, постоянно обсуждая будущего начальника, которого и в глаза-то не видели, многие из кладовщиков дошли до того, что в конце концов он стал им сниться. Несколько сотен слов из тысяч произнесенных за день преследовали их даже в кровати, даже там, где работе и мыслям о ней не должно было быть места.

В конце концов своими опасениями кладовщики стали делиться с Консом. Теперь когда он садился на погрузчик с кем-либо из рабочих, последний неизменно принимался обсуждать с ним события этих дней; обмен мнениями пришел на смену молчанию более спокойных времен. В тот день, когда до Конса впервые долетели некоторые отрывки из того, что Грин-Вуд сказал Ондино, он спокойно выслушал все и не проронил ни слова. Жесткость позиции молодого директора, раскрывшегося наконец во всей красе, не должна была бы удивить Конса. Увольнение Ондино, как и омоложение кадров, вполне соответствовало общей логике событий, к тому же Конс помнил, как однажды вдвоем с Грин-Вудом обсуждал возможные перестановки в компании. Однако Конс все-таки был удивлен. Его поражало то, что Грин-Вуд сделал это. Прикрываясь ничего не значащей формулировкой «поживем — увидим», Конс, как и кладовщики, в глубине души не мог не признавать: ни одно изменение не пройдет безболезненно. Он очень хорошо относился и к Ондино, и к Валаки, привязался даже к работникам склада, но теперь не знал, что и думать.

11

Прошло не так много времени, а у Конса уже сжималось сердце всякий раз, когда он видел, как Беби Джен удаляется после разговора с ним или же собирается домой. Первый раз в своей жизни он любил человека, так сильно на него не похожего. Любовь к Беби Джен, опуская даже то, что молодая женщина не проявляла к нему никакого особенного интереса и имела к тому же постоянного друга, казалась Консу чем-то вроде приключения, одновременно пугающего и влекущего. Оставить свою подругу уже было бы неординарным событием. Таня ни секунды не сомневалась в совместном с Консом будущем, так что даже сама мысль о влечении к Беби Джен заставляла молодого человека чувствовать себя виноватым. Конс думал о потрясении, которое ожидает Таню, если вдруг… Воображение увлекало его в совершенно пустую квартиру без всякой мебели, квартиру Беби Джен, где он овладевал ею. Он говорил Беби Джен: «Я беру тебя, я овладеваю тобой, но у меня нет другого способа доказать, что я люблю тебя до безумия». Эти слова пугали его. Понемногу Конс начал замечать, что в состоянии порушить все, построенное с таким трудом и терпением, и жестко объясниться с Таней. Но что бы тогда подумали его родители, друзья? Такая прекрасная пара, а у самого Конса такие перспективы в компании! Он предоставлял другим заботиться о приличиях, чтобы самому с еще большей силой предаваться мечтаниям о Беби Джен.

Большую часть времени он старался не поддаваться преследующей его грусти. У него имелись собственные приемы для борьбы с ней. Так, например, когда Конс видел, что Беби Джен разговаривает с другими людьми, в особенности с кладовщиками, он про себя обзывал ее шлюхой и ругал себя за то, что собирался испортить жизнь из-за красивой задницы и пары сисек. Он унижал ее про себя и тогда, когда она разговаривала с Грин-Вудом, чувствуя, что его предали, и считая молодую женщину принадлежащей к тому обществу, из которого сам он был исключен. Время шло, а Беби Джен оставалась такой же равнодушной, как и раньше. Конс старался похоронить все мечты о совместной жизни с ней. Он изматывал себя работой, часами пропадал на складе. Возвращаясь в офис, принимал самый серьезный вид (так как Беби Джен в любой момент могла незаметно наблюдать за ним). Но когда ему удавалось ее забыть или же возненавидеть, она появлялась перед ним и предлагала выпить вместе кофе: и он удивлялся тому, как она мягка с ним. На самом деле она просто никогда не бывала другой.

Однажды вечером лил сильный дождь. Конс, сидя за рулем машины, увидел шедшую под зонтиком Беби Джен. Он остановился.

— Залезай! — крикнул он.

— Это очень мило с твоей стороны, — ответила Беби Джен, поспешно закрывая зонт.

Она пристегнулась, словно надела упряжь, Конс тронулся; в этот момент Беби Джен более всего напоминала компактный мешок с картошкой: все ее очарование и таинственность куда-то исчезли. Даже то, что Беби Джен могла похвастаться лучшей фигурой в компании, ничуть не преуменьшало нелепости положения, что, впрочем, лишь располагало Конса к доверию. Он наконец ощущал свое легкое превосходство, и, наверное, именно осознание своей власти, а кроме того, возможно, тишина в салоне машины, дождь и запах мокрой кожи, обострившие его чувственность, и подтолкнули его обратиться к Беби Джен с просьбой об одолжении.

— Беби Джен, я хотел тебе сказать… Ты мне нравишься, я ценю тебя как коллегу, словом, мне очень приятно работать с тобой… Но знаешь, для нас, вернее, для меня иногда не очень ясно, поскольку у тебя нет лица… То есть понимаешь, ты улыбнулся, и другому хорошо, это обычные человеческие отношения, так сказать, смотришь друг другу в глаза и многое понимаешь… Если, конечно, ты не захочешь, то это твое полное право, но мне было бы приятно иногда получать от тебя какой-нибудь знак внимания, ну не знаю, можешь, к примеру, махнуть мне рукой, и я перестану чувствовать себя одиноко… Конечно, только если ты не против, если ты не захочешь делать мне никаких знаков, твоя воля… Но все же…

Все это вырвалось у Конса совершенно невольно. Вероятно, будь он похрабрее или же выпей предварительно чего-нибудь горячительного, то осмелился бы попросить большего; пока же ему приходилось довольствоваться тем, что для Беби Джен он остался просто коллегой, только чуть более чувствительным, чем остальные.

— Я понимаю, чего ты хочешь, Конс, — ответила Беби Джен. — Я понимаю тебя и, поверь, ценю, что ты говоришь со мной так откровенно… И знаешь, если бы я могла, я улыбнулась бы тебе прямо сейчас, улыбнулась бы очень широко и, взглянув тебе прямо в глаза, смотрела бы не отрываясь несколько секунд…

На этом разговор закончился. Машина как раз подъехала к автобусной остановке. По пути домой Конс не переставая думал о минутах, проведенных рядом с Беби Джен, и о том, что же она хотела сказать: улыбка, которая не сходит с губ, разве не содержит в себе намека? Но на что же тогда намекала Беби Джен?

Вечером, когда Конс был дома, мысли о Беби Джен продолжали преследовать его.

— У тебя озабоченный вид, — заметила Таня тоном женщины, которая чувствует, что муж думает не о ней.

— Нет, все в порядке, — резко ответил Конс, возмущенный тем, что она вздумала совать свой нос туда, куда ей доступ был запрещен.

Телевизор позволит ему спокойно помечтать. И вот он уже лежал, развалившись на диване, и с наслаждением предавался мыслям об «улыбке Беби Джен» — ни прятаться, ни оправдываться больше было не надо. В воображении Конса возникала не только улыбка, но и неясные, расплывчатые черты лица молодой женщины, каким он его себе представлял.

Вскоре на смену Ондино пришел новый начальник: он был среднего роста, довольно худой и не имел головы, что, впрочем, уже никого не удивило. В любом случае, кладовщиков больше не волновало, нормально это или нет; они перестали даже задаваться законными вопросами о происходящих на складе изменениях, настолько были поглощены мыслями о собственной дальнейшей судьбе, своем будущем в компании и повседневных условиях работы.