Геннадий Седов - Матильда Кшесинская. Любовница царей

• Название: Матильда Кшесинская. Любовница царей
• Автор: Геннадий Седов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083176-0

Блистательная Малечка Кшесинская, прима-балерина и любимица театрального Петербурга стала любовницей Николая II, а затем двух великих князей. Родила сына от одного Великого князя, а жила на деньги второго. Соперницы ославили ее как взяточницу и карьеристку… Чего только не рассказывали о ней… И что ждет ее впереди? Эмиграция, нищета и забвение или успех или всемирная слава? Судьба этой удивительной женщины похожа на увлекательный роман, предугадать новый поворот которого практически невозможно!

---

«На сцене Большого театра выступила в «Пане Твардовском» прима-балерина петербургского театра г-жа Кшесинская, – писала в те дни «Газета Польска». – Она вполне оправдала свою славу знаменитой танцовщицы. Ее танец разнообразен, как блеск бриллианта: то он отличается легкостью и мягкостью, то дышит огнем и страстью; в то же время он всегда грациозен и восхищает зрителя замечательною гармонией всех движений. Мы еще не видели чардаша в таком чудном исполнении, какое дает нам г-жа Кшесинская. Публика была в восторге от г-жи Кшесинской, что выразилось самыми шумными овациями в честь балерины».

Десятидневные гастроли вылились в триумф; сборы, несмотря на летнее межсезонье, были полными, рецензенты не скупились на эпитеты, варшавяне носили прославленных соотечественников на руках.

Холодным душем после Варшавы было ее возвращение домой. Страна готовилась к назначенной на май 1896 года в Москве коронации нового монарха. Частью многодневного пышного празднества должно было стать исполнение в Большом театре специально написанного для этой цели балета Риккардо Дриго «Жемчужина», в котором предполагалось участие обеих балетных трупп – московской и петербургской.

Появившись после недолгого отсутствия в театре она обнаружила, что репетиции «Жемчужины» идут полным ходом, все роли распределены; ее имени среди участниц нет. На торжества в Москву она, правда, едет, но только в качестве исполнительницы рядового балета – «Пробуждение Флоры».

Ярости ее не было предела.

«Я сочла это оскорблением для себя перед всей труппой, которого я перенесть, само собою, разумеется, не могла», – пишет она в «Воспоминаниях».

В бой пошла тяжелая артиллерия. Под нажимом Кшесинской к вступавшему на престол Николаю обратились с жалобой на ущемление прав «нашей дорогой Малечки» сразу два великих князя – родной дядя Владимир Александрович, симпатизировавший ей еще с дебюта на Красненском фестивале, и двоюродный, Сергей Михайлович, новый возлюбленный. Судя по скорости реакции обращение возымело действие: через неделю в списке персонажей парадного балета к уже имевшимся трем «жемчужинам», Белой, Черной и Розовой, прибавилась четвертая – Желтая. Для новой роли, исполнение которой поручено было госпоже Кшесинской 2-й, Дриго написал за несколько дней музыкальную вставку, а Петипа на вставку сочинил еще одно па-де-де. («Не нравис – я переменил».)

Интриганам преподали урок: честь артистки была восстановлена. Удовлетворенная, она приступила к репетициям.

3

– Сереженька, ну что ты! Милый… не надо… Ну, потерпи, прошу! Явится кто-нибудь ненароком.

В ночном салон-вагоне идущего вне расписания поезда Москва – Санкт-Петербург – душная смесь духов, цветочных ароматов, папиросного дыма. На столе – остатки ужина, недопитое вино.

– Который час, скажи?..

Она пытается его отвлечь.

– Три… без семи минут.

– О-оо, – она сладко зевает. – Пять часов еще трястись. Я лягу, наверное… – Она отворачивает край шелкового одеяла, проскальзывает в блаженную прохладу простынь. – Может, поспим немного? А, Сереж?..

Господи, как она утомилась за эти сумасшедшие дни! Ноженьки бедные ноют. Массажик бы сейчас, ванночку парную…

– Сережа, пожалуйста… Господи, ты просто сумасшедший!.. Ну, иди, иди!..

Темень за вагонным окном, мерный стук колес. Вспыхивают, уносятся вспять расплывчатые огни полустанков. Серж уткнулся лицом в плечо, посапывает уютно. Большой младенец…

Она гладит курчавые волосы у него на груди, целует благодарно в висок. Хорошо, что он рядом – спокойный, сильный. Чувствуешь себя с ним как за каменной стеной. Ники был другим.

Милый, милый Ники! Невозможно представить его монархом, хоть убей…

В памяти всплывают картины завершившихся коронационных торжеств. Пышный, величественный въезд царского кортежа в Кремль, который она наблюдала с балкона своего номера в гостинице «Дрезден». Гром военных оркестров, праздничная толпа, запрудившая тротуары, нескончаемый поток движущихся по Тверской гвардейских частей, казаков, представителей подвластных России народов в национальных костюмах, царской охоты со стремянными и ловчими в богатых ливреях, чинов Двора, бесчисленные кареты с гербами…

– Государь, государь! – заволновалась толпа внизу.

На излучине мостовой показалась знакомая фигура на белом коне, сопровождаемая золотой каретой императрицы.

С театральным биноклем у глаз она перегнулась через парапет…

Он ехал прямо на нее – точно спешил на свидание в их гнездышко на Английском. На какое-то мгновенье ей показалось: их взгляды встретились. У нее защемило сердце: таким он был на рослом красавце-коне маленьким, сжавшимся под взглядами тысяч людей – случайно угодивший на взрослую трапезу мальчишка, не знающий, куда девать руки за столом. (Образ этот преследовал ее всю жизнь. Женским чутьем она быстро разглядела в нем слабого, безвольного человека – задолго до того, как эта его тщательно маскируемая черта стала гибельной для России.)

Из-за затянувшегося шествия она опоздала на репетицию, извинилась, влетев в зал, перед стоявшим в наполеоновской позе Петипа.

– Для меня ничего. Но для них… – молвил с сардонической улыбкой маэстро, поведя руками в сторону толпившихся вокруг артистов. Мимом он был изумительным!

Ей стало ужасно не по себе.

Московские ее выступления прошли заурядно – все дни она чувствовала себя не в своей тарелке, настроиться на нужный лад не удавалось. Следила рассеянно, полулежа на кушетке в гостиничном номере, за собиравшей чемоданы горничной, когда влетевший в прихожую Сергей сообщил с порога о трагедии на Ходынском поле…

В проведенном с византийской роскошью коронационном спектакле в Москве недоставало Гинцбурга: украсив старательно авансцену, организаторы представления упустили в деятельном пылу театральные задворки. Вдали от Кремля, на юго-западной окраине города, устроено было для простого люда массовое гулянье с аттракционами и раздачей подарков в бумажном кульке: полфунта колбасы, сайка, пряник, леденцы и орехи. Никому и в голову не пришло осмотреть и привести в надлежащий порядок изрытый канавами и рвами пустырь, куда устремились за дармовым подношением сотни тысяч горожан. Давка в какой-то момент сделалась ужасающей – люди пробовали вырваться наружу, угождали в земляные ловушки, по их головам несся обезумевший человеческий вал…

Отдыхавшему после утомительной церемонии в имении московского генерал-губернатора Николаю долго не решались доложить о случившемся. В часы, когда новоиспеченный монарх по-кавалерийски увалисто бегал по корту, играя в лаун-теннис с молодой женой, вереница телег начала вывозить со злополучного поля заляпанные черной грязью, обезображенные до неузнаваемости тела. Жертв насчитали 1389, несколько тысяч было покалечено…

… – Пресвятая Матерь Божья! Милосердная! Прости мне грехи мои, не суди строго!.. – молилась под стук колес в спящем салон-вагоне курьерского поезда коленопреклоненная молодая женщина в смятом кружевном пеньюаре. – Помилуй и сохрани моих близких… Всех, кто мне дорог, кого я люблю… Прости их, грешных, во имя распятого Сына Твоего!..

«Не-ее про-оо-щу-ууу!» – откликался из простора ночи невидимый паровоз.

4

Где она живет, что заключено в понятии – многоязыкая необъятная Россия, протянувшаяся от невских берегов до Тихого океана, мировая азиатско-европейская держава? Какой период тысячелетней своей истории она переживает? Отчего так неспокойно нынче в обществе, откуда берутся эти страшные люди – революционеры, террористы, бомбисты, чего они добиваются? В чем смысл нескончаемых споров вокруг: о земстве, либералах, реформах, конституции? Почему не устроила съехавшихся в Петербург представителей общественных сословий первая публичная речь молодого монарха, произнесенная им с трибуны Таврического дворца? Говорят, Ники читал написанный текст по бумажке, запинался. Может, поэтому?..

Постичь всю эту премудрость она не в состоянии – немедленно затыкает уши, когда обложенный газетами Сергей принимается пересказывать ей очередную скандальную публикацию. Не ее это ума дело, пусть подобными вещами занимаются мужчины. У молодой женщины, артистки собственные заботы. Карьера, любовь. Тоже – немало…

В театре свои заговоры, свои террористы и бомбисты. Интригуют все поголовно – дирекция против балетмейстеров, балетмейстеры против дирекции и друг друга, артисты против всех разом. Что твой зверинец. Затерли, можно сказать, милейшего, покладистого Льва Ивановича Иванова. Папенька уверяет, что старинный его приятель ничуть не менее талантлив, чем Петипа. Взять хотя бы поставленный им второй акт «Лебединого озера» – чудо ведь из чудес! А «Половецкие танцы» к «Князю Игорю»? А танец снежных хлопьев в «Щелкунчике»? Гений, гений, а ходит у Петипа в подмастерьях, исключительно по слабости характера.