Виктор Гончаров - Межпланетный путешественник

• Название: Межпланетный путешественник
• Автор: Виктор Гончаров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1924

Жители Луны, поселяют Андрея и Никодима в огромном особняке, принадлежащем ранее известному ученому. При осмотре помещений земляне находят незаконченную книгу ученого и необычный аппарат, способный достичь других звезд. После недолгих колебаний Андрей решается на путешествие...

---

Забыв об управлении, забыв обо всем, забыв о том, что мне вот уже как 25 лет совершенно не приходилось участвовать в физической борьбе, я, со своими слабыми и неуклюжими кулаками, коршуном (наверное очень потешным) налетел на четырехугольного и… в следующую секунду тем же самым коршуном (еще более нелепым) понесся в обратном направлении, получив от гиганта Джека чудовищный толчок в грудь. При падении я ударился о стул, о проводники; что-то переломал, что-то скорежил… После чего стал с большой медленностью приходить в себя.

Мое неудавшееся вмешательство все-таки принесло Григорию небольшую пользу: он успел выбраться из-под противника. Теперь по полу катались два колеса, две пары, хрипя, изрыгая брань — на английском, грузинском и на русском языках, — нанося друг другу такие удары, от которых у меня заочно трещали скулы, а из глаз сыпались искры.

У первой пары силы были приблизительно равными. Постреленок Мишка ловко увертывался от об'ятий пуговки, походя издеваясь над ним, но "положить гунявого на обе лопатки" — в чем он беспрерывно клялся, сопровождая клятву неудобосказуемыми словами насчет бога, веры и прочего, — ему все-таки не yдавалось… Со второй парой дело обстояло скверно; слишком уж монументален был один из противников.

Я отдышался в пришел в себя в той фазе бopьбы, когда Григорий снова попал на низ. Джек одной рукой держал его за горло, другой шарил у себя за поясом, конечно, искал нож…

Боги! Какой это был омерзительный момент! Я человек интеллекта, 45 лет проживший, в чистоте сохраняя свое человеческое достоинство, вдруг проникся первобытной кровожадностью, звериной свирепостью к человеку же, правда, к авантюристу и негодяю первой марки, но все-таки…

Да посудите сами: не мог же я допустить, чтобы на моих глазах зарезали славного мальчугана, как режут обычно поросят или кого бы то ни было?..

Около моих ног валялся револьвер… Судорожным рывком я схватил его…

Отвратительный Джек уже нащупал нож, уже скривился в окончательно отвратительную гримассу, долженствующую означать победную улыбку и… и… в этот самый миг я, закрыв глаза, стиснув челюсти, побледнев, похолодев, всею своею шестипудовой тяжестью, обрушился на его голову, действуя револьвером, как молотом… У меня нет твердой уверенности в том, что я не ревел, подобно раз'яренному быку, нанося эти удары…

Когда я открыл глаза, обстановка резко изменилась: Джек с расковырянной "под картошку" (словечко Гришкино) головой, недвижимый лежал у моих ног, а вихрастый юноша колотил револьвером пуговкину голову…

Как низко может человек пасть, поддавшись аффекту!..

Тут только я вспомнил о полете…

В боковые окна не было видно ни одной планеты, в заднее и переднее-также. Следовательно, Земля и Луна находились или под нами или над нами.

В оконце ударил ослепительно-яркий солнечный свет… Мы пронеслись мимо Луны и теперь падали на Солнце…

Я бросился в механизму управления. Он был не годен, — так я его отделал своими боками. Стрелка скорости показывала 10.000 километров в минуту. И с каждой новой минутой цифра эта возрастала и возрастала под влиянием притяжения Солнца.

Через несколько минут скорость достигла 15.000 километров…

Взяв себя в руки, я осмотрел подробней изломанный механизм.

О, счастье! Не хватало только одного проводника, сокрушенного моей головой; второй проводник и второй аккумулятор, хотя и сильно помятые, могли отвечать своему назначению. Но, как я ни напрягался, мне удалось лишь немного сократить быстроту падения — до первой цифры — в 10.000 килм. в мин.

Вы что-то хотели сказать, профессор? — обратился ко мне Григорий, нарушая тягостное молчание, в которое мы невольно погрузились.

Я сказал, как обстояло дело.

— Там очень тепло? — спросил Михa.

— За шесть тысяч градусов можно смело ручаться…

— О-о! Это значит мы в конец расплавимся…

И все таки они не унывали, эти юнцы. Перспектива неизбежного падения на Солнце им казалась очень занимательной, во всяком случае достойной оживленного обсуждения пополам с ерундой и вздором… О, беспечная молодежь!..

— Подберите слезы, старина! ударил меня по плечу старший — Неужели вы все десять суток намерены проплакать?!.

Юнец шутил: я и не думал плакать, но… было очень, очень тяжело на душе…

VIII ПЛАНЕТА ВЕНЕРА

К концу второго дня падения, солнечный диск загородило какое-то круглое тело.

Тело могло быть или Венерой или Меркурием. По скорости его движения, по диаметру, я признал в нем первую планету.

К тому времени ребята кое-как починили поломанный механизм, и я, не дожидая конца солнечного затмения, поместился на поправленном стуле, чтобы попытаться удержать машину в поле тяготения Венеры. Мы решили, что гораздо приятнее шлепнуться на что-нибудь твердое, чем на газообразно-раскаленный лик влекущего нас к себе светила. Наше сознание определялось бытием: из двух зол мы выбирали меньшее.

Мне легко удался этот маневр, хотя никто его не ожидал, — машина продолжала падение, стала следовать за бегом Венеры. Таким образом мы лишились солнечного света и приобрели мрак; тем не менее, мрак этот — вопреки всем законам физики — озарял наши сердца ярким светом… надежды, возможно ведь, что поверхность Венеры, покрыта глубокими морями, и тогда наше стремительное падение может закончиться без катастрофы.

Следя за вращением стрелки в аппарате, измеряющем скорость, я отметил одно обстоятельство, заставившее меня столь-же интенсивно возрадоваться, столь интенсивно я скорбел до этого: мне удалось и удавалось дальше замедлять чудовищную быстроту нашего падения; одним словом, я снова мог управлять машиной…

— Радуйтесь, ребятки, радуйтесь. Судьба нам покровительствует. Мы теперь безопасно опустимся на Венеру…

— Хм… Опять он про судьбу, — недовольный заворчал Григорий. — А как бы наша "судьба" отнеслась к нам, если бы мы не починили аппарата… Прямо-таки обидно становится, что он во всем видит судьбу, а мы остаемся ни при чем…

Который уже раз мне приходятся отмечать полную обоснованность и справедливость жизненных взглядов малышей!.. И опять они правы!.. Если бы я находился единственным в этой глупой машине, конечно, мне никогда бы не пришло в голову заняться починкой, и я, несомненно, покончил бы свои жизненные расчеты в пылающем аде Солнца. А ведь ребята с первого же дня нашего падения с изумительной кропотливостью принялись за приведение в порядок исковерканного механизма… Конечно, они правы: судьба тут ни при чем. Мне приходится на склоне лет, из-за их упрямой (стальной, сказал бы я) философии ломать свои крепко установившиеся взгляды…

Я забыл сказать, что наши пленники разгуливали свободно в машине, правда, со связанными за спиной руками. И вот с последними словами "вихрастого" к нам подошел четырехугольный Джек.

— Из малышей толк будет, — сказал он. — Если ваши большевики все такие, то я не удивляюсь почему их партия так крепка и жизненна…

— Подумаешь, комплиментщик нашелся, — усмехнулся "вихрастый". — Мишк, скрутим ему потуже руки: когда заклятый враг рассыпается в любезностях, значит, готовит очередную пакость…

У "вихрастого" определенно был государственный ум. Руки "любезного" Джека, действительно, оказались плохо связанными: он растянул узлы…

Еще часов десять пронеслись мы в направлении к "тучной планете" — так назвал Венеру по причине ее облачности глазастый парнишка. В последние два часа я каждые десять минут умерял быстроту падения машины, и когда мы подходили к облачному покрову, наша скорость равнялась скорости быстроходного аэроплана, т. е. всего 6–7 километрам в минуту.

— Ну, друзья, настал решительный момент! — насколько возможно бодрей воскликнул я.

Ребята усмехнулись, заметив, что на самом деле я уже не так бодр, как хочу казаться.

Откровенно-то говоря, я и не чувствовал особой жизнерадостности: чорт ее знает, эту Венеру! — Можно ли на нее положиться? Пригодна ли ее температура и атмосфера для пребывания на ней существа, подобного человеку?

Машина стала рвать тучные облака. Я управлял, ребята зорко следили в нижнее оконцо, прикрутив, "чтоб не мешали", своих пленников к койкам.

Я сумел воочию убедиться в том, что знал раньше из книг: атмосфера Венеры больше чем в два раза превышала земную, хотя об'ему обе планеты почти равны. Это значило, что Венера значительно моложе Земли и находится в менее остывшем состоянии.

Я прорвал последний облачный покров. Через окно заструился слабый дневной свет.

— Вода! Вода! — Завопили мои приятели.

Остановить стремительный бег машины мне не удавалось.

— Много воды? — спросил я, не отрываясь oт управления.

— Хватит! Целый океан!..