Павел Саксонов - Можайский — 7: Завершение

• Название: Можайский — 7: Завершение
• Автор: Павел Саксонов
• Жанр: Детектив

Не очень-то многого добившись в столице, Можайский на свой страх и риск отправляется в Венецию, где должно состояться странное собрание исчезнувших из Петербурга людей. Сопровождает Юрия Михайловича Гесс, благородно решивший сопутствовать своему начальнику и в этом его «предприятии». Но вот вопрос: смогут ли Юрий Михайлович и Вадим Арнольдович добиться хоть чего-то на чужбине, если уж и на отеческой земле им не слишком повезло? Сушкин и поручик Любимов в это искренне верят, но и сами они, едва проводив Можайского и Гесса до вокзала, оказываются в ситуации, которую можно охарактеризовать только так — на волосок от смерти!

---

«Анабель» имеет все необходимые припасы, а в ящике стола ты обнаружишь сигары. Знаю: ты больше любишь папиросы, но этих ваших здесь купить невозможно. Сигары же — те самые, что предпочитает наш первый лорд Адмиралтейства: помню, тебе они тоже пришлись по вкусу.

Первую часть курса смотри на обороте. В указанных координатах ты встретишь наш — британский я имею в виду — корабль: с него тебе передадут другое мое письмо. А там — на Гибралтар и Солент[69]. В Саутгемптоне ты и твои спутники будете в безопасности. Возвращайтесь оттуда в Россию и не забывайте обо мне: о твоем друге навеки —

Тоби, лорде Солтверке.

— Ах, Тоби, Тоби… — Можайский — бумагу у него забрал Вадим Арнольдович — улыбался. — Невероятный человек! Это же надо: перегнать сюда «Анабель», догадавшись, что мы…

— Вы ему доверяете? — перебил Можайского Владимир Львович.

— Да.

— А мне всё это кажется странным!

— Вы никогда не ходили с нами в море! Иначе… — Можайский пожал плечами. — Давайте-ка лучше осмотримся. Посветите мне!

Владимир Львович, склонившись над вставшим на колени Можайским, удерживал фонарь так, чтобы Юрий Михайлович мог видеть содержимое трюмов. Сам же Юрий Михайлович откидывал пайол[70] за пайолом и каждый раз удовлетворенно кивал головой: трюмы были наполнены всякой всячиной — аккуратными рядами консервов, мешками с крупами и сухарями, а в цистернах оказалось более чем достаточно пресной воды.

— Тоби, — в итоге констатировал Можайский, — загрузил «Анабель» под завязку: от голода и жажды мы не умрем! Теперь — на палубу!

На палубе (Гесс, только что приодевшийся в найденную в салоне робу, по-прежнему держал письмо, а Владимир Львович — фонарь) все трое встали у румпеля. Можайский закурил, задумчиво поглядывая то на устрашавши-красный в темноте кончик сигары, то на сложенные вдоль борта части рангоута, то на своих спутников.

— Что, господа, — наконец, произнес он, — дельце нам предстоит нелегкое?

Гесс вздрогнул и, не очень-то слушавшимися его пальцами сложив в несколько раз бумагу и сунув ее за пояс, запрокинул голову и не без робости посмотрел вверх — на клонившуюся мачту, от которой еще выше, через эзельгофт, убегала к звездам стеньга:

— Как… как мы с этим справимся?!

Можайский — без малейшего смущения — швырнул сигару за борт и усмехнулся:

— Перестаньте дрожать, Вадим Арнольдович! Вспомните, что ваш отец был членом императорского клуба и сам ходил на лодках поболе этой!

— Да, но я-то, — возразил Гесс, — человек сугубо сухопутный. У меня уже голова кругом идет!

Можайский повернулся к Владимиру Львовичу:

— Ну, а вы, генерал?

Владимир Львович невольно похлопал себя по животу и ответил со вздохом не без горечи:

— Господи, и где мои семнадцать лет?

— Ничего! — Можайский уже рассмеялся в голос. — К концу перехода вы станете стройным, как жердочка!

И, перегнувшись через борт:

— Друг мой, ты еще здесь?

— Здесь, принчипе! — отозвался лодочник.

— Тогда окажи любезность: перебрось швартовы!

Лодочник выполнил приказ.

«Анабель», ошвартованная к причалу кормой и теперь удерживаемая только якорем с носа, двинулась и начала угрожающе наваливаться на соседнюю яхту. Можайский тихонько выругался:

— Гесс, голубчик! Бегом на нос: выбирайте якорь!

Вадим Арнольдович убежал.

— Владимир Львович! На руль!

Генерал повесил фонарь и встал к румпелю.

«Анабель», выбирая слабину якорного каната, легонько пошла вперед.

Можайский начал быстро вращать одну лебедку — бросил. Перебежал к другой и тоже бросил… Его метания по палубе выглядели хаотичными, но странное дело — яхта начала преображаться, всё более одеваясь парусами: пока еще не забиравшими ветер, но уже готовыми вот-вот приняться за работу.

— Якорь… — послышалось неуверенное с носа, — чист? Кажется, так говорят?

Можайский закрепил шкот и, утерев лоб, отозвался:

— Всё верно, Вадим Арнольдович! Вы — молодец!

И — Владимиру Львовичу, вскрикнувшему вдруг под тою тяжестью, какой внезапно налился руль:

— Иду!

Вдвоем они навалились и «Анабель» вышла под ветер. И ровно в этот же момент из темноты послышались ругательства, показалась большая лодка под вёслами, сверкнули три или четыре вспышки: палили из ружей.

— Фермо! Фермо[71]!

Но было поздно. «Анабель» еще секунду или две помедлила, а затем, накренившись и почти забирая воду бортом, понеслась, как чемпионский жеребец при звуке стартового пистолета.

— А-ах! — воскликнул Гесс, уцепившись за штаг.

— Черт побери! — расхохотался, удерживая румпель, Владимир Львович.

— А я что говорил, господа?!

Можайский перегнулся через транец и сделал в темноту всем и тогда уже понятный жест —

 

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Поддержать автора можно переводом любой суммы на любой из кошельков:

в системе Яндекс.деньги — 410011091853782

в системе WebMoney — R361475204874

Z312553969315

E407406578366

в системе RBK Money (RuPay) — RU923276360

Вопросы, пожелания? — paulsaxon собака yandex.ru

Примечания

1

Россия жила по Юлианскому календарю, тогда как Италия — по Григорианскому. В России было самое начало марта, в Италии — его середина.

2

2 Князь (ит. Principe).

3

3 Il Gazzettino — старейшая из существующих поныне венецианских газет. Основана в 1887 году.

4

4 Sua Eccelenza — «его сиятельство».

5

5 Средневековые орудия пыток.

6

6 Зволянским — как с директором Департамента полиции Министерства внутренних дел.

7

7 Сипягиным — как с министром внутренних дел.

8

8 Дурново — как с председателем совета министров.

9

9 Вероятно, через Синий, вдоль которого находится Мариинский дворец, где, очевидно, и состоялась беседа Дурново и Можайского.

10

10 Железнодорожный вокзал в Венеции.

11

11 Россия входила в число государств, поначалу не признававших законность образования единого Итальянского королевства.

12

12 Намек на роман Достоевского «Идиот».

13

13 Centesimo — ченте́зимо — итальянская разменная монета, часть лиры. Вроде нашей копейки.

14

14 Скряга.

15

15 «Флориан» — одно из старейших венецианских кафе и, как считается, весьма респектабельное. Однако в описываемую эпоху оно, как и многие другие «респектабельные» кафе, больше служило местом встреч относительно обеспеченных развратников.

16

16 Чего изволите? (Cosa desidera?)

17

17 И это всё? (È tutto qui?)

18

18 Смотри, смотри!

19

19 Имеется в виду ручка со стальным пером.

20

20 Местный аристократишка.

21

21 Милостивый государь.

22

22 Храбрец.

23

23 Сказки.

24

24 Cavalletto — мольберт.

25

25 Святого Марка.

26

26 Возможно, руководителю оркестра показалось уместным приветствовать Вадима Арнольдовича такою музыкой: как-никак, ди Луна дрался на дуэли, а Вадим Арнольдович устроил в кафе переполох, якобы вызвав на дуэль Можайского. Но все же выбор мотива явно неудачен, учитывая общую трагичность оперы «Трубадур».

27

27 Васильевском.

28

28 О том, что приключилось с самим Константином Львовичем и с его дочерью, см. в первой части книги.

29

29 Варшавского. То есть — собственно Царства Польского.

30

30 Изначально телефонная сеть Петербурга и вся связанная с нею инфраструктура принадлежали компании Белл, но ко времени описываемых событий срок договора истек и всё это перешло в ведение городской Управы. «Отцами города» был разработан феноменальный по своим дерзости и, как уже вскоре выяснилось, дальновидности план действий: по модернизации сети, ее расширению, строительству и введению в эксплуатацию новых телефонных станций, но главное — по снижению абонентской платы с целью привлечения как можно большего количества новых абонентов. Согласно этому плану (возможно, вообще впервые в России) рассматривались сразу несколько вариантов «последствий» — от самого оптимистичного до самого пессимистичного. И на каждый из них предполагались свои мероприятия. Несмотря на целый ряд трудностей, с которыми в первый же год столкнулся Город — например, компания Белла оказалась не слишком честной на руку при оценке передававшейся Городу собственности, многие из проложенных ею линий оказались из некачественных материалов и т.д. — всё прошло по наилучшему сценарию. Абонентская плата снизилась очень существенно, новые линии были проложены, новая телефонная станция обустроена. Всему этому предшествовала — о чем и вспоминает Вадим Арнольдович — титаническая работа с населением: проведение анкетирования и т.п. Сейчас, когда мы все избалованы выбором и привыкли к тому, чтобы услуги предоставлялись нам незамедлительно и непременно качественно, можно только поражаться терпению граждан Петербурга, поначалу оказавшихся в не слишком завидном положении. Казалось, даже погодные условия оборачивались против новшеств Города и, как следствие, против абонентов, особенно новых, городской телефонной сети. В первую же осень — довольно свирепую, с обильными снегопадами — новые линии постоянно повреждались, тысячи абонентов оставались без связи. Но горожане, видя, с каким упорством шла работа, с какою самоотверженностью трудились городские телефонисты — в том числе и на обрывах, относились к трудностям с благодушным пониманием и в итоге выиграли, получив одну из самых современных на тот момент и надежных телефонных систем в мире.