Фабрис Каро - Фигурек

• Название: Фигурек
• Автор: Фабрис Каро
• Издательство: Флюид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98358-261-3

Каждому приятно дружить со знаменитостью. Каждому (и каждой) лестно, если на его девушку (парня) на улице восхищенно оглядываются прохожие. Каждому хочется иметь настоящих друзей, с которыми можно делиться секретами и с увлечением отдаваться общему хобби. Короче говоря, всем нужны искренние привязанности и добрые отношения. Вот только где их взять? Автор «Фигурека» точно знает, где. И готов показать места.

---

Старый комикс, который в те времена казался мне суперпорнографическим и который я тайком перелистывал, теребя промежность, но теперь, как выяснилось, содержавший хорошо если одну грудку, едва выглянувшую из-под рубашки…

Вот за этой-то — последней — картонной коробкой я и вижу железный сундучок льдисто-серого цвета, и сундучок этот сразу же привлекает мое внимание, потому что это единственная вещь, которая выглядит здесь не на своем месте. Пытаюсь его открыть. Ничего не получается: он заперт на ключ, знаете, есть такие крохотные замочки для чемоданов… Но то, что его почему-то заперли, еще больше возбуждает мое любопытство.

Спустившись вниз, ищу молоток и отвертку в ящике с отцовскими инструментами, нахожу и, пыхтя, как паровоз, взлетаю обратно на чердак. Замок поддается со второй попытки — первая привела лишь к тому, что я сломал себе ноготь на большом пальце. Откидываю крышку и… ничего себе! Меня будто парализовало.

Гора контрактов и счетов от Фигурека.

Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе прежний сердечный ритм. Добившись этого, я сажусь по-турецки на пол и принимаюсь разбирать эту кучу бумаг листок за листком. Бóльшая часть счетов пожелтела от времени, но, если присмотреться как следует, то, несмотря на чуть изменившийся логотип, все в них вроде бы так же, как и сейчас. Ну и дальше — дальше я кидаюсь очертя голову перечитывать то, что представляло собой жизнь моих родителей и — как неизбежное следствие — мою собственную.

И выуживаю из этого хаоса целую толпу персонажей, от роду сопровождавших меня по жизни, но на самом деле, как выяснилось, не существовавших. Среди них — лучший друг отца, Фернан Жуйе, его товарищ по оружию, с которым он так любил, потягивая ореховую настойку, вспоминать когда героические, когда душераздирающие, но неизменно скучные эпизоды их общей военной биографии. И дюжина гостей на родительской свадьбе, часть этих гостей специализировалась на исполнении народных песен, а другая — похабных анекдотов, заставлявших краснеть как новоиспеченную свекровь, так и новоиспеченную тещу. Деятельность вышеозначенных лиц шла под грифом «развлечения во время еды». И еще тут оказалась кузина Ирен, ровесница матушки, казавшаяся лет на десять ее старше и регулярно посещавшая родственницу, чтобы той позавидовать и попросить у нее совета насчет самой лучшей диеты и марки ночного крема. И семья беженцев с Востока, которую мои родители как-то приютили на ночь — на следующий день их поступок вызвал всеобщее восхищение и стал предметом обсуждения в булочной.

И другая дюжина гостей, теперь это были приглашенные на гулянку по случаю ухода отца на пенсию. Сотрудники отца или матери, которых они звали к себе на аперитив. Нищий перед нашим домом, которому мама каждый день подавала милостыню — пять франков. Виртуозный сплетник, незаменимый на «тапперуэровских вечеринках»[65]. Двойник Жоржа Гетари[66], которого использовали вот для этого мифического снимка: он в центре, мои родители, тающие от восторга, по бокам, он с пылом прижимает их обоих к себе. Мне ли не знать этой фотографии, я мог бы описать ее в мельчайших деталях, еще бы — ее вытаскивали при любом удобном случае, будь то просто обед или семейная встреча! Этим снимком — конечно, после результатов учебы Тео — мои родители, наверное, гордились больше всего на свете…

Я читаю — и мои воспоминания меняются, мутируют, мутируют тягостно, картинки и звуки полностью преображаются, события, оглушая меня, скручиваются, раскручиваются и снова закручиваются, уже по-новому… Шарики заезжают за ролики от неутихающего эффекта бабочки, и каждая мелкая деталь при мутации ведет за собой серию грандиозных разрушений.

Устраиваю себе перекур длиной в одну сигарету — невыносимо ощущать, что с минуты на минуту мозг взорвется и куски его разлетятся по чердаку. Заставляю себя осматриваться, чтобы хоть ненадолго оторваться мыслями от сундучка. Но опять, не выпуская сигареты изо рта, возвращаюсь к расследованию. Со временем воздействие хаоса начинает слабеть, может быть, в силу привычки: события, церемонии, мимолетные знакомства вскоре стали повторяться, — но, может быть, дело и в том, что у меня уже не хватает сил усваивать то, что я читаю.

Добравшись до недавних счетов, я и напоролся на этот контракт.

Внезапно все резко меняется. Эти несколько строк, словно бы отодвинув в сторону, более того, сведя до уровня ничего не значащего анекдота все до сих пор открытое, ввергают меня в пучину мучительного стыда и полного замешательства. Я вижу перед собой целый год существования — если, конечно, я еще имею право называть существованием эту ничтожную кучку хлама, этот ворох обманок и фальшивок… Я внимательно рассматриваю листок бумаги, перечитываю дважды, трижды, чтобы обрести уверенность в том, что не стал жертвой извращенной иллюзии.

А потом разражаюсь рыданиями. Да, я принимаюсь плакать навзрыд и, хотя толку от этого никакого, отшвыриваю к чертям сундучок. Сундучок врезается в безвкусную вазу, превратив ее в груду осколков.

87

Крепко сжатыми кулаками барабаню по двери. Несколько секунд — и она открывается.

— А-а-а, это ты, но… что с тобой стряслось? Какая муха укусила?

Я молча сую контракт ему под нос. Жюльен бледнеет и даже выражением лица становится похож на труп. Развернувшись, он бежит в комнату, наливает себе стакан и выпивает его одним глотком. Я вхожу, притворив за собой дверь. Он стоит ко мне спиной, опираясь о стол, и мне отсюда слышно, как тяжело он дышит. Он достает еще один стакан, наполняет оба и наконец оборачивается ко мне: теперь кожа у него пожелтела и почти что фосфоресцирует, он напоминает маленький скелет, какие продают на ярмарках. Он протягивает мне мой стакан, и мы садимся каждый в свое кресло — лицом к лицу. Он ставит на журнальный столик между нами бутылку ликера. Мы проглатываем содержимое стаканов, и он наливает снова.

— Клер нет дома, она вышла. Впрочем, так даже лучше: она опасалась, что это произойдет… и я счастлив, что это произошло не при ней… Только не подумай, что она отправилась на свидание с Анри (он пытается хихикнуть), нет-нет, никакого Анри не существует… Никогда не было никакого Анри, Анри — это Фигурек, опять Фигурек, всегда и везде Фигурек… Гениальное озарение Клер, моей дорогой Клер, у которой необычайный нюх, да-да, у женщин интуиция куда сильнее нашей… Когда она почуяла, что все идет наперекосяк, нет, не совсем верно, лучше было бы сказать: когда она почуяла, что все идет чересчур уж правильно, что у нас наступил застой, ей и пришло в голову, что возродить страсть можно именно таким образом — возбудив во мне ревность. Решила, что она заплатит какому-нибудь Анри, чтобы тот писал ей, и станет с ним кое-где показываться, ну а для дурной вести всегда гонец найдется, он-то все и закрутит… Ты оказался таким черным вестником по чистой случайности, прости, я дико сожалею… Но неплохо придумано, а? Любимая моя, как она умеет управлять мной! Обожаю ее…

Жюльен, смеясь от души, вновь наполняет наши стаканы.

— Ладно, как бы там ни было, это сработало. Дело сдвинулось с мертвой точки. Перспектива утратить то, чем владеешь, придает ему новую ценность… Ладно, мы, собственно, не об этом говорим, только не подумай, будто я нарочно напускаю тумана… (Лицо его делается серьезным, он откашливается.) Мы с женой работаем на Фигурек вот уже пять лет. Ее родители, как и мои, всегда были там, но не делились этим с нами, пока не сочли нашу семью достаточно прочной… И вот… очень скоро нам стали предлагать семейные контракты, да мы и сами на другое бы не согласились, от предложений работать по отдельности мы попросту отказывались. Мы с моей душенькой попробовали себя практически во всех возможных для семейной пары сферах, но вплоть до того времени, когда был заключен тот контракт, что принес ты, работа для нас находилась лишь время от времени и большей частью состояла из вызовов на какие-то церемонии или вечеринки… Но внезапно, с год назад, нам предложили стать активными фигурантами в совершенно новой области, причем на постоянной основе, ну, то есть предложили нам заключить вот этот самый «контракт четы друзей» — название нас даже насмешило… Не надо сердиться на родителей, они тебе добра хотели, ничего, кроме добра… Их тревожило твое одиночество, они беспокоились из-за того, что ты все больше уходишь в свою ракушку… Ты постепенно отрезал себя от внешнего мира, и им хотелось лишь одного: подарить тебе хотя бы минимум общественной жизни, правда, исходя настолько же из твоих интересов, насколько и из своих собственных… Мы не сразу приняли это предложение, мы несколько дней — и несколько ночей — обсуждали его, не давая ответа. Исключительность этого контракта казалась нам… прости за выражение, слегка удушающей… Ну а потом подписали, решили, что стоит попробовать, что нам будет приятно и полезно покончить с рутинной работой по вызову с мероприятиями, похожими одно на другое, как две капли воды… Кроме того, прости опять-таки за подробность, долговременный контракт куда выгоднее материально и значительно более надежен… Оставалось организовать нашу встречу — вот тут и пригодился блошиный рынок… А когда нас вызвали в Фигурек и, ничего не объяснив, велели приостановить работу, нам захотелось узнать почему, и мы решили найти способ встретиться с твоими родителями… Если бы об этом узнал Фигурек, нам пришлось бы круто. Встретиться с ними оказалось проще простого: ты же сам дал нам родительский адрес… А твоя мать, женщина совершенно прелестная, объяснила, что это она сочла нашу работу уже не столь необходимой, потому что ты недавно встретил женщину своей жизни, эту самую Таню, которую она расхваливала без остановки… Мы были за тебя искренне рады. Мы были счастливы, но в то же время и огорчены, что наша история подошла к концу, поверь мне, пожалуйста… Ну, значит, случилось это как раз тогда, когда развивалось «дело Анри», и нам вдруг показалось, что удобно им воспользоваться, чтобы перейти на новый уровень… Ну вот, если коротко, самое хладнокровное и объективное объяснение. А теперь я хочу, чтобы ты знал — ах, как жаль, что моей ненаглядной сейчас нет дома, она бы сказала тебе это куда лучше меня!., тебе пора узнать, что наша дружба с тобой, которая началась с обычного заказа, с течением времени стала самой настоящей и очень крепкой дружбой! И я не хочу, чтобы ты хоть на миг усомнился в том, что был и остаешься нашим другом, я очень быстро стал воспринимать тебя как брата и…