Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9

• Название: История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 9
• Автор: Джованни Казанова
• Жанр: Биографии и Мемуары

«Погомас, который в Генуе назвался Пассано, поскольку все его знали, представил мне свою жену и свою дочь, некрасивых, грязных и наглых. Я быстро от них избавился, чтобы наскоро пообедать с моей племянницей и отправиться сразу к маркизу Гримальди. Мне не терпелось узнать, где обитает Розали.

Лакей сенатора сказал мне, что его светлость находится в Венеции, и что его не ждут раньше конца апреля. Он отвел меня к Паретти, который женился через шесть или семь месяцев после моего отъезда.

Сразу меня узнав, он показал, что рад меня видеть, и покинул свою контору, чтобы пойти представить меня своей жене, которая при виде меня испустила крик восторга и кинулась ко мне с распростертыми объятиями. Минуту спустя он нас покинул, чтобы пойти заняться своими делами, попросив жену представить мне свою дочь…»

---

Я смеялся, направляясь спать, над вкусом Марколины, которая завоевала таким же способом нежную дружбу м-ль П.П. в Генуе. Женщины Прованса, почти все, имеют такую же склонность, они просто более любвеобильны.

Утром я поднялся на рассвете, чтобы поторопить работу каретника. Мне принесли кофе к коляске, и когда все было готово, я спросил, можно ли увидеть мадам, чтобы пойти ее поблагодарить. Марколина вышла вместе с кавалером, который попросил у меня извинения, если мадам не может меня принять.

— Она находится, — сказал он с самой глубокой вежливостью, — в своей кровати настолько неглиже, что не осмеливается никому показаться, но она вас просила, если вы будете здесь проезжать, оказать честь ее дому, будь вы один, будь в компании.

Этот отказ, хотя и позлащенный, мне весьма не понравился, но я сдержался. Я мог отнести его причину только к дерзости Марколины, которую увидел очень веселой и которую, однако, не хотел ругать. Осыпанный комплиментами, дав по луи каждому присутствующему слуге, я уехал.

Слегка в дурном настроении, но стараясь его скрыть, я попросил Марколину, нежно ее поцеловав, искренне сказать мне, как она провела ночь с графиней, которой я не видел.

— Очень хорошо, мой друг, мы проделывали все те глупости, которые, ты знаешь, творят женщины, любящие друг друга, когда они спят вместе.

— Она красива? Она стара?

— Она молода, ей всего тридцать три-тридцать четыре года, и уверяю тебя, она вся так же прекрасна, как моя м-ль П.П. Я видела ее всю этим утром, и мы друг друга целовали повсюду.

— Ты странная. Ты наставляешь мне рога с женщиной, оставляя меня спать одного. Злодейка, неверная, ты предпочитаешь мне женщину.

— Это был каприз. Но согласись, что это ей я обязана этим предпочтением, потому что она первая объявила себя влюбленной в меня.

— Как это?

— Когда в веселье я ее поцеловала, как ты видел, она просунула свой язык между моих губ. Ты понимаешь, что я должна была воспринять это определенным образом. После ужина, когда я уселась на ее кровати, я ее прямо пощекотала там, где ты знаешь, и она сделала мне то же самое. Как же мне было не предугадать ее желание, сказав, что я хочу спать с ней? Я сделала ее счастливой. Смотри. Вот знак ее благодарности.

Марколина показала мне кольцо с четырьмя камнями чистой воды, по два или три карата каждый. Я был поражен. Вот женщина, которая любит удовольствие и достойна того, чтобы ей его доставляли. Я выдал сотню нежных поцелуев моей прекрасной ученице Сафо и все ей простил.

— Но я не соображу, — сказал я, — почему она не захотела, чтобы я ее увидел. Мне кажется, некоторым образом, что благородная графиня принимает меня, в какой-то мере, за сводника.

— Отнюдь, нет. Более того, полагаю, что она стыдится, чтобы ее увидел мой любовник, потому что мне пришлось признаться ей в этом.

— Это может быть. Этот перстень, дорогая, стоит две сотни луи. Как я рад видеть тебя счастливой!

— Отвези меня в Англию. Мой дядя должен быть там; и я вернусь в Венецию вместе с ним.

— У тебя есть дядя в Англии? Это правда? Это похоже на сказку. Ты никогда мне этого не говорила.

— Я не говорила тебе ничего, потому что боялась, что это станет причиной того, что ты не захочешь меня туда везти.

— Он венецианец; что он делает в Англии? Ты уверена, что он окажет тебе хороший прием? Откуда ты знаешь, что он там сейчас, и что он собирается вернуться в Венецию? Как его зовут, и как я смогу найти его в Лондоне, где обитает миллион душ?

— Моего дядю легко найти. Его зовут Маттио Босси, и он лакей г-на Кверини, посла Венеции, который отправился передать поздравления новому королю Англии, вместе с прокурором Морозини. Он брат моей матери, он уехал в прошлом году и сказал ей в моем присутствии, что вернется в Венецию в июле этого года. Ты видишь, что мы его застанем как раз накануне его отъезда. Мой дядя Маттио славный человек, ему пятьдесят лет, он меня любит и он простит мне мои шалости, когда увидит меня богатой.

Все это было очевидно тому, кто наблюдал посольство; я знал его еще от г-на де Брагадин, и все остальное, что говорила мне Марколина, носило характер правды. Ее план мне показался прекрасным и разумным, я дал ей слово отвезти ее в Лондон, обрадованный возможностью оставить ее у себя еще пять или шесть месяцев. Мне казалось, что, оставив ее у себя, я буду путешествовать вполне счастливо.

Мы прибыли в Авиньон к концу дня. Мы проголодались, Марколина переполняла меня любовью; гостиница Св. — Гомер была превосходна; я сказал Клермону взять из коляски все необходимое и заказать четверку лошадей на завтра на пять часов утра. Удовлетворение Марколины, которая не любила ехать ночью, меня порадовало; но вот что она мне сказала, пока нам готовили ужин.

— Мы в Авиньоне?

— Да, дорогая.

— Ладно, дорогой Джакометто, теперь я как порядочная девушка должна выполнить поручение, которое мне дала графиня сегодня утром, перед тем, как в последний раз меня поцеловать. Она заставила меня поклясться, что до этого момента я ничего тебе не скажу.

— Это очень интересно. Говори.

— Это письмо, что она тебе написала.

— Письмо?

— Ты простишь меня за то, что я тебе не передала его до этого момента?

— Конечно, раз ты дала ей слово. Где это письмо?

— Подожди.

Она вынула из кармана пакет с бумагами.

— Вот это мое свидетельство о рождении.

— Я вижу; ты родилась в 46 году.

— Это мое свидетельство о добронравии.

— Сохрани его.

— Этот свидетельствует о моей девственности до настоящего времени.

— Превосходно. Его выдает акушерка?

— Патриарх Венеции.

— Где письмо?

— Я не потеряла его.

— Боже тебя сохрани. Я отправлю тебя обратно в Экс.

— Это обещание, которое дал мне твой брат — жениться на мне сразу, как только он перейдет в реформатство.

— Дай его мне.

— Что такое перейти в реформатство?

— Я тебе потом скажу. Где письмо?

— Вот оно.

— Без адреса.

Сердце мое забилось. Я его вскрываю и вижу адрес на итальянском: «Самому порядочному человеку на свете». Я вскрываю и вижу внизу листочка: «Генриетта». И все. Она оставила лист чистым. При виде этого я окаменел телом и душой. Io non morii, e non rimasi vivo [7]. Генриетта! Ты не захотела, чтобы я узнал о твоем существовании, прежде чем приехал сюда, потому что опасалась, что я вернусь обратно, чтобы тебя увидеть. Но я увижу тебя завтра. Ты передала мне, что твой дом для меня всегда открыт. Но нет. Приказ, который ты дала Марколине, указывает, что ты не хочешь меня сейчас видеть. Ты, может быть, уехала этим же утром, бог знает, куда. Ты вдова, Генриетта. Ты богата. Позволь мне думать, что ты счастлива. Ты, возможно и смеялась с Марколиной, чтобы показать мне это. Моя дорогая, моя благородная, моя божественная Генриетта!

Марколина, удивленная моим долгим молчанием, не смела его нарушить. Я не двигался, пока не пришел хозяин, чтобы меня приветствовать и сказать, что приготовил ужин по моему прежнему вкусу. Я поблагодарил его и открыл душу Марколине, нежно ее расцеловав, прежде, чем сесть за стол.

— Ты знаешь, ты меня напугал, — сказала мне она. Ты побледнел, ты пробыл четверть часа как лишившийся ума. Что это? Я поняла, что графиня тебя знает, но не могла предположить, что одно ее имя произведет на тебя такое большое впечатление.

— Как ты узнала, что она меня знает?

— Она сказала мне сотню раз этой ночью, но приказала ничего тебе не говорить до того, как ты вскроешь письмо.

— Что она тебе сказала?

— То же, что говорит этот адрес. Это странно. Все письмо состоит из адреса. Внутри содержится только ее имя.

— Но это имя, мой ангел, говорит все.

— Она сказала, что если я хочу быть всегда счастлива, я не должна тебя покидать. Я ответила ей, что уверена в этом, но что ты хочешь отослать меня домой, несмотря на то, что немыслимо меня любишь. Я вижу и догадываюсь, что вы были нежными любовниками. Скажи, давно ли это было?

— Шестнадцать-семнадцать лет назад.

— Она не могла быть еще красивее.

— Молчи.

— А ваша дружба, была ли она долгой?

— Четыре месяца совершенной и непрерывной радости.

— Я не буду счастлива столь долго.

— Будешь, дорогая Марколина, с другим приличным мужчиной, красивым и твоего примерно возраста. Я еду в Англию, чтобы попытаться взять мою дочь из рук ее матери.

— У тебя есть дочь? Графиня спросила меня, был ли ты женат, и я ответила, что нет.

— Ты сказала правду. Эта дочь незаконная, ей десять лет. Я тебе ее покажу. Ты поймешь, что она моя дочь.

В тот момент, как мы садились за стол, какой-то человек спускался с третьего этажа, чтобы идти обедать на первом, у табльдота, где, как помнит читатель, я познакомился с м-м Стюард. Поскольку наша дверь была открыта, и мы видели, кто спускается по лестнице, наше удивление было велико, когда мы услышали крик и увидели молодую девушку, которая его издала и бросилась к нам, взяв меня за руку, чтобы ее поцеловать, называя меня своим дорогим папой. Я повернулся к свету и вижу Ирен, с которой в Генуе я обошелся грубо из-за тона, который принял по отношению ко мне ее отец, говоря о бириби, которую я разорил у синьоры Изолабеллы. Я отобрал, естественно, свою руку и обнял ее. Маленькая хитрюга, изображая удивление, сделала глубокий реверанс Марколине, которая, придав себе благородный вид, стала прислушиваться к диалогу, который должен был завязаться после этого свидания между мной и красоткой, особенно, когда мы заговорили по-венециански.