Иван Машуков - Трудный переход

• Название: Трудный переход
• Автор: Иван Машуков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Роман
• Год: 1953

---

— Марченко созвал сейчас вот, только что, заседание бюро. Замечаешь, какая поспешность? — Трухин усмехнулся. — Прямо в пожарном порядке собирали членов бюро. На заседании Марченко поставил один вопрос: разбор персонального дела Трухина. Основное обвинение, которое против меня выдвинули, такое: Трухин использует фракционные способы борьбы против районного партийного руководства, ищет себе опору и поддержку у беспартийных. В своё время-де так поступали троцкисты… Марченко кричал: "Я вас предупреждал, что становитесь на опасный путь!" Был у меня с ним один разговор, когда он предлагал мне мириться, а я не захотел. Потом выступил Стукалов. Этот договорился до того, что заподозрил меня в связях с белогвардейцами, которые тогда были в Смирновке. А я сидел и думал: почему они не выдвигают обвинение, что я вёл линию на подрыв колхозного строительства? В самом деле — почему? Что-то их остановило… Но всё равно Марченко и Стукалов настаивали на моём исключении из партии. Я всё смотрел на Клюшникову, ждал: что она скажет? И, знаешь, я в ней не обманулся. Всё-таки высокой марки человек Варвара Николаевна! Ты помнишь, ещё когда мы с тобой не поженились, она со своей обычной грубоватостью вмешалась в наши отношения. Встретила меня и говорит: "Любовь не ждёт. Чего ты всё тянешь с Полинкой? Женись". Я ведь тогда думал, что, пока идёт война, любовь подождёт…

Трухин с улыбкой посмотрел на жену. А Полина Фёдоровна нетерпеливо сказала:

— Ну, что же дальше? Клюшникова была за тебя?

— Это не то слово, — ответил Трухин. — Она вообще-то против меня. Считала и считает, что я нарушаю партийную дисциплину. А тут поднялась как львица. "Нельзя разбрасываться такими людьми, как Трухин. Я Трухина ещё мальчишкой помню в партизанском отряде, он у всех на глазах вырос…" Словом, приговор её такой: в партии оставить, но с выговором. Потом Кушнарёв выступил, поддержал Клюшникову — думаю, что из осторожности. Редактор, ему полагается быть всегда осторожным… Затем Нина Пак взяла сторону Клюшниковой, за нею — Семён Тишков. Нина Пак сперва не возражала против объединения русских и корейских колхозов, сейчас она категорически против, я это знаю… Таким образом, — продолжал Трухин, — Марченко и Стукалов хоть и побили меня, но свой замысел до конца не довели — остались всё же в меньшинстве. Угробить нм меня не удалось…

Трухин замолчал.

— Что же тебе? Какое же наказание? — спросила Полина Фёдоровна.

— Строгий выговор… Снять с работы в райкоме. Но не в этом дело. Ты знаешь, о чём я думал, пока сидел на заседании, и потом, когда шёл сюда? Я вспомнил драку в мальчишестве. Мы в бабки играли, что ли, и разодрались с одним парнишкой. Он больше меня, у меня уж всё лицо в крови, а я всё с ним хлестался, пока нас не разняли. Боюсь, что и на этот раз придётся мне хлестаться с Марченко до крови. И тут уж кто кого побьёт!

Трухин опять замолчал.

— Ты, воитель, — насмешливо сказала Полина Фёдоровна, — где работать-то будешь? У нас ведь нет с тобой больших капиталов…

— Работать? — поднял голову Трухин. — Вероятно, на старом месте. Предлагают оформиться начальником лесоучастка в Иманском леспромхозе.

— Вот хорошо! — всплеснула руками Полина Фёдоровна и обняла мужа. — Опять в тайгу поедем. Воздух там какой!.. Ребятам-то сколько удовольствий! А тебе? Соскучился ведь по охоте!

— Умница ты моя, — улыбнулся Трухин и от всей души расцеловал свою верную подругу.

ХLIV

Сойдя с поезда на станции Иман, сибиряки и Лопатин двинулись вдоль станционной платформы, а потом перешли линию и отправились в город.

Влас хромал, сильно припадая на левую ногу. Никита пытался шутить, но Тереха мрачно проговорил:

— Это в детском состоянии легко с полатей падать, а при его весе — такой дуб — сучки обломать можно!

— Брось-ка ты зубы-то мыть!

Никита замолчал, поблек. Также молча шёл Егор Веретенников.

— Эх, паря, теперь бы чайку! — вдруг мечтательно сказал идущий впереди Демьян.

Он был доволен, что довёз вербованных всех вместе, ни одного не потерял. А бывало, что кто-нибудь заупрямится, дальше не пожелает ехать, приходится тогда уговаривать, а не то и грозить. С этими же всё обошлось хорошо, только большой бородатый мужик Тереха вначале чуть не сбил всю компанию. Демьян приостановился.

— А знаете что? — продолжал он. — Есть тут одно кафе. Пойдёмте. А там поглядим, может ещё и попутчики найдутся в леспромхоз. Чтобы вот этого гражданина успокоить, — повернулся он к Терехе.

— Кофием меня не купишь, — сказал Тереха. — Ты лучше казённые обутки выдай; сам знаешь, дорога дальняя, нет расчёта свои-то обутки рвать!

Демьян всё подозрительней поглядывал на Тереху. Это не "несознательный элемент", — подумал он, — а шибко дошлый. Получит обувку — и враз сбежит!

Никита, услыхав разговор о кафе, снова оживился.

— Вот это да! Пошли, ребята! — крикнул он. — Кофей — это, брат, не чай! Маркой выше!

— Что ж, пошли, — сказал Тереха. — Только, слышь-ка, добрый человек, — тронул он за рукав Демьяна, — деньжонок-то у нас тово… нету… Поистратились в дороге. На какие шиши мы чаи-кофии-то распивать будем?

— Ладно уж, паря, я заплачу, — махнул рукой Демьян, а сам подумал: "И жадный кулачина, похоже?"

Сибиряки враз прибавили шагу, не упуская, однако, случая с интересом рассматривать незнакомый им городок.

Линия железной дороги делила Иман надвое. По обе стороны высокой насыпи раскидывались просторно на ровной местности бревенчатые одноэтажные домики с обширными участками огородов. Домики составлялись в улицы — сонные, полупустынные. Изредка появится прохожий, выскочат с гиканьем и криком ребятишки, пройдёт, переваливаясь, к забору ленивая свинья, коротко взлает собака… Однообразие деревянных домиков нарушалось украинскими хатками; они выделялись кое-где белыми пятнами и веселили глаз. Несколько каменных и деревянных двухэтажных домов виднелось по другую от станции сторону насыпи; постройки там шли гуще и улицы казались прямее. Туда и повёл сибиряков Демьян.

Лопатин привёл их к низкому каменному дому с истёртыми гранитными плитами у входа. Среди дня над входом горела электрическая лампочка; жидкое пламя дрожало, переливаясь, в стеклянном пузырьке. В узком переулке, где стоял дом, шмыгали какие-то серые тени, словно всё здесь покрывалось дымкой таинственности — осторожной, чуткой, неуловимой. Это тревожное ощущение было разлито, казалось, в самом воздухе. Щедро светило солнце. Меж плитами у входа пробивалась уже зелёная трава, заборы давали резкие тени, а в сводчатом, довольно просторном зале кафе с рядами столиков и дубовых грубых стульев, по четыре у каждого столика, было тесновато и сыро. Посетителей обслуживали две официантки — толстые, в белых халатах; двигались они лениво.

Усадив сибиряков, Демьян отправился к буфету, где горой возвышалась третья женщина — особа лет сорока с пышной колыхающейся грудью.

— Чего вам? — спросила она низким голосом.

Демьяну приходилось не раз бывать в этом кафе. Он хорошо познакомился с буфетчицей, и она его знала, но всегда напускала на себя важный вид. А Демьян над нею чуть подсмеивался. Но в общем у них сохранялись отличные отношения. Демьян умел и находил удовольствие разговаривать с женщинами.

— Елена Петровна, — сказал он, — мне бы кофейку на пятерых и булочек.

— Кофе нет, чай есть, — отрезала буфетчица.

— Да неужто, паря? — удивился Демьян. — А мы из самого Хабаровска ехали сюда кофей пить. Чего же, нам теперь обратно поворачивать?

— Далеко ехали, — снисходительно улыбнулась буфетчица.

— И не уедем, паря, покуда не напьёмся, ей-богу! — поклялся Демьян.

— Почему? — заинтересовалась буфетчица, оглядывая бородатых гостей, — вроде староверов, а кофеем оскоромиться хотят?

— А потому, — сказал наставительно Тереха, — что так обещано. Чаи мы и дома гоняли, а тут нам подавай кофий!

— А если какао?

— Это чего?

— Ну, то же самое, только слаще. Ну и дороже, конечно..

— Во-во, это по нас! — оживился Тереха.

Мужики хлебали какао, как щи, кроша в чашки хлеб, чавкая и причмокивая.

А Демьян, которого это сильно ударило по тощему карману, поглядывал на бороду Терехи, усеянную липкими крошками, и уже не сомневался, что это беглый кулак, удравший от раскулачиванья.

"Ведь, экая, паря, жулябия, на всём нашего брата обдует", — думал он про себя.

Насилу выманил мужиков из кафе, так им понравилось сладко поесть за чужой счёт. Всегда ему доставка вербованных обходится, как говорится, "себе дороже".

По дороге к конторке, где Демьян рассчитывал на попутную подводу, они вышли на оживлённый перекрёсток. У газетного киоска толпились люди. Стояла длинная очередь. По деревянным тротуарам шла городская публика — так же неторопливо, как и в любом другом маленьком городке. Никита даже находил, что Иман чем-то напоминает ему Каменск — небольшой городок в Сибири, откуда они только что приехали.