Леонид Милов - История России XVIII-XIX веков

• Название: История России XVIII-XIX веков
• Автор: Леонид Милов
• Жанр: История
• Год: 2006

"История России XVIII-XIX веков" - уникальное учебное пособие, созданное на основе новейших концепций российского исторического процесса. В издании предпринята попытка проследить воздействие природно-климатического и географического факторов не только на социально-экономическую жизнь страны, но и их влияние на государственно-политический строй, внутреннюю и внешнюю политику, культуру. Авторы этой книги - ведущие преподаватели исторического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова - академик РАН, лауреат Государственной премии РФ профессор Л.В.Милов и доктор исторических наук, профессор Н.И.Цимбаев - обобщили свой многолетний опыт исследования и преподавания истории России. Эпоха наивысшего могущества России впервые рассмотрена как история выживания общества в суровых условиях природы и климата Восточной Европы.

Новое учебное пособие предназначено для студентов-историков и других будущих профессиональных гуманитариев. Книга, несомненно, заинтересует широкий круг читателей, стремящихся глубже понять историю своей Родины.

---

И все-таки специализация постепенно развивалась. Крестьянство Центральной России издавна уделяло внимание посевам льна, частично расширяя их в яровом поле и тесня другие культуры. Отличным льном славились районы вокруг Пскова и Ярославля. Скупщики собирали по деревням и селам мелкие партии льна, а купцы в огромных количествах отправляли их за границу или на ткацкие фабрики Ярославля, Костромы, Владимира, Москвы и других городов.

За счет жесткой экономии на питании и путем использования зерна, получаемого на росчистях, с XVII в. постепенно развивался и хлебный рынок, нарастали товарные зерновые потоки, связывавшие Москву с Замосковным краем. В 1731 г. зафиксирован на таможнях привоз хлеба из Великих Лук, Владимира, Суздаля, Ярославля, Арзамаса, а в 1723 и 1728 гг. — из Нижнего Новгорода, Юрьева Польского, Ба-лахны, Каширы, Новгорода, Бежецка, а также Суздаля и Владимира. Таможенные книги за 1723, 1728 и 1730 гг. фиксируют торговые потоки в Московский регион из приокских и южных уездов. Это Коломна, Зарайск, Михайлов, Переяславль-Рязанский, Касимов, Епифань, Тула, а также ближайшие к Москве Серпухов, Венев и Боровск. В 1737 г. в Москву водой в общей сложности было отправлено 1 млн 176 тыс. пудов зерна и муки. Причем из них около 1 млн пудов из Орла. И это не случайно, так как еще в 60-х гг. XVII в. из Орла в Москву доставлялось около 180–240 тыс. пудов хлеба.

Как известно, под влиянием многих факторов рыночные цены на муку и зерно постоянно колебались. Если же огромный первичный материал о ценах обобщить в среднегодовые местные цены, то на уровне движений годовых цен можно выявить определенные закономерности. В частности, можно обнаружить, что к середине XVIII в. уже сформировались огромные регионы, внутри которых годовыецены колеблются слаженно под воздействием единого механизма. Этот механизм олицетворяет действие единого закона стоимости, под влиянием которого цены, разные по своей фактической величине, слаженно изменяются в пределах этого региона. Таким способом исследователи обнаружили существование к середине XVIII в. единых региональных рынков ржи и рынков овса, т. е. рынков определенного вида товаров. Древнейшим из них, истоки которого уходят в XVII в., был Волжский региональный рынок ржи. В его состав вошли 10 будущих екатерининских губерний (Псковская, Новгородская, Вологодская, Тверская, Ярославская, Владимирская, Костромская, Нижегородская, Казанская, Симбирская и, вероятнее всего, — Московская).

Другой региональный единый рынок ржи, сравнительно более позднего происхождения, сформировался на Черноземье, примерно ограниченном с юга линией крепостей и засек XVII в. Это гигантские оборонительные линии-«черты»: Белгородская, Симбирская, Закамская и Изюмская. В этот рынок были включены запад и юг Московской провинции, а также Тульская, Переяславль-Рязанская, Орловская, Елецкая, Белгородская, Севская, Воронежская провинции, Слобожанщина и Киев. Региональные рынки овса территориально практически совпадали с рынками ржи. Важно отметить, что северная территория Черноземного рынка сливалась с центральной частью Волжского регионального рынка, что подсказывало их будущее слияние. Появление таких рынков служит надежным свидетельством реальности процесса постепенного создания в области товарного обращения, несмотря на трагичность жизни крестьянина, единого экономического пространства. Вполне понятно и то, что единый механизм макродвижений цен появлялся в наиболее плотно заселенных и освоенных землях исторического центра государства. Центральное Нечерноземье и Черноземный Центр охватывали 50 % населения России в рамках территорий, учтенных 1-й ревизией 1719–1727 гг. Это на 1744 г. составляло 4 млн 224 тыс. душ муж. пола. Сюда же входила и большая часть Левобережной Украины (1 млн 156 тыс. душ муж. пола). Остальные регионы были еще слабо освоены (Северо-Запад — 7,9 % населения страны, Среднее Поволжье — 9,3 %, Северное Приуралье — 5,6 %, часть Латвии, Белоруссии и Смоленщины — 3,1 % и т. д.). Всего в стране по 2-й ревизии было 8 млн 869 тыс. душ муж. пола, или 17,7 млн человек.

Освоение юга и юго-востока. Важно отметить, что ни в Волжский, ни в Центрально-Черноземный рынок еще не включились малоосвоенные районы (например, будущие Тамбовская и Пензенская губернии), хотя процесс освоения русским населением обширных малозаселенных, но плодородных территорий на юге и юго-востоке страны интенсивно развивался. Русское население было уже значительным и в Заволжье, и в нижнем течении Дона, в районах Предкавказья, в Башкирии и т. д. Территория, где жили татары, чуваши, марийцы, башкиры, в описываемое время имела уже большую прослойку русского населения. Русские крестьяне мирно жили бок о бок с татарами, башкирами, чувашами и т. д., входили в родственные связи между собой. Конфликты возникали, как правило, уже в тот момент, когда вслед за крестьянской колонизацией в эти земли вступали русские феодалы, когда начинались земельные захваты, когда царские чиновники облагали местные народы нежданными налогами и т. д.

Сельское хозяйство вновь осваиваемых южных территорий имело значительные отличия от земледелия нечерноземной полосы. Довольно широкое распространение в этих районах получает пестрополье и залежная система. Залежная система, давая хорошие сенокосы, была и методом борьбы с главным врагом этих мест — с сорняками. Плодородная почва, давая обильный урожай, из года в год зарастала все большим количеством сорняков, и поле приходилось бросать на 5—10 лет. Мощные (до 1,5–2 метров) черноземы издавна обрабатывались так называемым малороссийским тяжелым плугом — большим деревянным плугом с железным сошником-наконечником и отвалом, переворачивавшим пласт земли. В такой плуг запрягали по 6–8 волов. Да и стоил он очень дорого, и далеко не каждый пахарь имел его. Рыхлили почву после вспашки ралом или деревянной бороной. Был в употреблении и сабан.

С освоением черноземных земель из центра страны сюда стала проникать соха. Будучи весьма примитивным орудием, соха имела много важнейших достоинств. Она была легка, так как почти вся была из дерева (кроме железных сошников). Поэтому пахать с нею можно было всего лишь одной лошаденкой, что для крестьянина было важным обстоятельством. В итоге в районах Курска, Орла, Тамбова, Воронежа, Пензы, Симбирска и т. д. соха постепенно вытесняет малороссийский тяжелый плуг. В Заволжье у чувашей и татар соха также вытесняет татарский тяжелый плуг сабан.

Итак, освоение плодородного чернозема было еще одним важным фактором в вовлечении крестьянского хозяйства в орбиту товарно-денежных отношений, в преодолении былой замкнутости этого хозяйства. Несмотря на то что районы черноземов часто страдали от засухи, плодородие их было настолько большим, что урожайный год не только покрывал скудные неурожайные сборы, но и давал излишки зерновой продукции. Урожай ржи достигал сам-10, сам-15; пшеницы — сам-5, сам-8; ур02каи проса — сам-20, сам-30 и более. Кроме того, более свободное маневрирование посевной площадью, чем при обычном трехполье, давало возможность выделять большие массивы земель под пшеницу, просо, гречу и т. д.

Однако наиболее серьезной проблемой развития российского земледелия был, как уже говорилось, острый дефицит времени, которое крестьянин мог использовать для земледельческих работ. Его было так мало, что при более или менее тщательной обработке пахарь мог возделать очень небольшую площадь земли, урожая с которой едва хватало на собственное содержание. Более того, катастрофические серии неурожаев и недородов, как это случилось в 20—30-е гг. XVIII в. (из 20 лет — 9 лет неурожайных!), могли ввергнуть в кризисную ситуацию и страну в целом, о чем будет сказано в следующих разделах. В то же время потребности развивающегося Российского государства требовали гораздо большего по объему валового земледельческого продукта (в отличие от продуктов промышленности, развивающейся мобилизационным путем использования крепостного труда).

Так объективно возникала задача дальнейшего увеличения трудовой нагрузки крестьянина, причем увеличения этой нагрузки в тот короткий сельскохозяйственный сезон, которым природа одарила Россию. Отсюда проистекали и характерные для XVIII столетия процессы резкого усиления эксплуатации подневольного российского крестьянства.

§ 2. Переустройство государственного управления во второй четверти XVIII в.

Так исторически сложилось, что после смерти Петра I созданная им бюрократическая машина дворянского государства должна была пройти сквозь испытания контрреформ. Однако в итоге всех административных изменений система центральных учреждений осталась почти незыблемой. Во главе государства стоял император. При нем в виде совещательного органа попеременно возникали либо Тайный совет, либо Верховный тайный совет, либо Кабинет ее императорского величества, либо, наконец, так называемая Конференция при высочайшем дворе.