Леонид Милов - История России XVIII-XIX веков

• Название: История России XVIII-XIX веков
• Автор: Леонид Милов
• Жанр: История
• Год: 2006

"История России XVIII-XIX веков" - уникальное учебное пособие, созданное на основе новейших концепций российского исторического процесса. В издании предпринята попытка проследить воздействие природно-климатического и географического факторов не только на социально-экономическую жизнь страны, но и их влияние на государственно-политический строй, внутреннюю и внешнюю политику, культуру. Авторы этой книги - ведущие преподаватели исторического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова - академик РАН, лауреат Государственной премии РФ профессор Л.В.Милов и доктор исторических наук, профессор Н.И.Цимбаев - обобщили свой многолетний опыт исследования и преподавания истории России. Эпоха наивысшего могущества России впервые рассмотрена как история выживания общества в суровых условиях природы и климата Восточной Европы.

Новое учебное пособие предназначено для студентов-историков и других будущих профессиональных гуманитариев. Книга, несомненно, заинтересует широкий круг читателей, стремящихся глубже понять историю своей Родины.

---

Другая отрасль промышленности, где проявилось дворянское предпринимательство, — суконная и отчасти парусно-полотняная промышленность. Организованная на основе крепостного труда, дворянская суконная промышленность получила распространение в основном в южных районах страны. Это главным образом Воронежская, Курская, частично Тамбовская губернии и др. Здесь были, как правило, мелкие предприятия на 2–3 десятка станов. Но были и крупные. Так, в Воронежской губернии подполковник А. Дохтуров имел в 40—50-х гг. XVIII в. мануфактуру с числом станов от 1000 до 2000. Крупными были суконные предприятия Гордениных, Пустовалова, В. Тулинова и др. К концу 60-х гг. XVIII в. общее число суконных мануфактур в стране достигает 73.

Все названные нами разновидности крепостного подневольного труда в промышленности иллюстрируют одну из своеобразнейших черт российской экономики XVIII столетия. Заимствование капиталистической технологии, по сути, привело к созданию в промышленности особых форм труда, почти ничем не отличимых от рабства. Во второй половине XVIII в. резкое усиление в стране крепостничества было продиктовано в немалой степени необходимостью поддерживать эти очаги «рабства».

Однако наличие в России XVIII в. широкого распространения в промышленности крепостных форм труда вовсе не означало отсутствия эволюции капиталистических отношений. Несмотря на множество препон, капитализм медленно, но все-таки развивался. Основным руслом развития капиталистических отношений была уже знакомая нам сфера крестьянских промыслов.

В условиях безраздельного господства земледелия и соответственно крайнего ограничения свободы передвижения населения внутри страны, в условиях резкой изоляции городского населения от сельского, фактического отсутствия притока сельского населения в города городское население в России увеличивалось крайне медленными темпами (а в 40—50-х гг. даже уменьшилось). В целом же оно составляло не более 4 % населения страны. Если в первую ревизию количество посадского населения достигло 296 тыс. душ муж. пола, то по второй ревизии оно увеличилось до 355 тыс. душ муж. пола, по третьей — уменьшилось до 321 тыс. душ муж. пола, а по пятой — возросло до 755 тыс. душ муж. пола. В итоге город, с точки зрения экономической, был довольно слабым, и его промышленность далеко не отвечала потребностям развивающегося народного хозяйства. Более того, городской ремесленник лишь часть времени годового рабочего цикла тратил непосредственно на профессиональный труд, отдавая немало времени заготовке сена, огородным работам, ловле рыбы, сбору грибов и ягод и т. п. Поэтому появление промышленных центров не столько в городе, сколько в селе являлось одной из ярчайших особенностей экономического развития России. Так, с конца XVII — начала XVIII столетия появились десятки так называемых непашенных торгово-промышленных поселений, где жители сосредоточивали свое внимание не на «худом» земледелии, а на «промыслах». Это владимирские села Дунилово, Кохма, Палех, Мстера, Холуй, нижегородские села Павлово, Ворсма, Безводное, Лысково, Богородское, Городец, Работки, множество ярославских, костромских, тверских и других сел и деревень.

В торгово-промышленных селах первоначально были мелкие мастерские, где трудились главным образом сам владелец мастерской и его семья. Процесс общественного разделения труда сложился так, что в каждом конкретном селе развивалась специализация преимущественно какого-то одного вида производства. В таком селе все или почти все были либо кузнецами, либо сапожниками, либо бондарями, либо ткачами и т. д.

В 1730 г., побывав в нижегородском селе Павлове-на-Оке, шведский путешественник И. Ф. Страленберг отметил, что «жители этого города все суть замошники или кузнецы, делают очень чистую работу и известны всей России». В XVIII в. многие из таких сел по количеству населения были крупнее, чем иной город. В селе Павлове, например, к середине века население составляло свыше 4 тыс. человек. Это был настоящий город, где действовало 323 слесарных мастерских.

Таков пример массового развития мелкотоварного производства. Иногда мелкие товаропроизводители нанимали дополнительно одного-двух рабочих. С течением времени практика употребления наемного труда расширялась, хотя преобладал краткосрочный наем. Так, в городе Павлово-Вохна в 80-х гг. XVIII в. употреблялся наемный труд в 141 мастерской. В процессе конкурентной борьбы неизбежно выделяются две группы: одна из них состоит из ремесленников, вынужденных жить лишь эпизодической продажей своего труда. Вторая группа очень немногочисленная, но ее составляют товаропроизводители, употребляющие наемный труд. Это уже владельцы предприятий с десятком и более наемных рабочих. Со временем из них выделяются еще более крупные. Так из недр мелкого товарного производства постепенно вырастает производство мануфактурное, появляются капиталистические мануфактуры. Однако важно подчеркнуть, что из-за сезонности производства и преобладания краткосрочности найма рабочих процесс накопления капитала и укрупнения производства проходил очень медленно и численность крупных производств десятилетиями оставалась небольшой. Одним из редких исключений являлось текстильное производство, на начальной стадии своего развития опиравшееся целиком на домашнее крестьянское ткачество.

Ярким примером здесь может служить история текстильного производства села Иваново Владимирской губернии. Все жители этого села с конца XVII столетия занимались ткачеством, постепенно попадая в экономическую зависимость от купцов — скупщиков крестьянского холста. Со временем такие скупщики становились владельцами так называемых рассеянных мануфактур, состоящих из сотен домашних ткачей-крестьян.

Постепенно владельцы таких мануфактур строят в каждой из многочисленных деревень особые корпуса, где и работают на широких станах бывшие ткачи — светелочники, не отрываясь от работ по сельскому хозяйству. Основной продукцией были разнообразные типы полотен и других тканей. Особославилось ивановское «крученое» полотно. Оно было известно не только в России, но и за рубежом (в Венгрии, Молдавии, Болгарии, Сербии и т. д.). К 80-м гг. XVIII в. у 37 владельцев текстильных заведений села Иванова работало уже от 2 до 15 наемных рабочих.

Первые мануфактуры села Иванова появились в 40-х гг. XVIII в. Владельцами их были Гр. Бутримов и И. Грачев. Выделение крупных предприятий из массы мелких активно идет примерно с 60-х гг. XVIII в. Появляются крупные мануфактуристы — И. М. Ямановский, А. Гандурин, Е. И. Пономарев, И. П. Дурденевский и др. На мануфактуре Е. И. Грачева число наемных достигало 500 человек. В конце века у И. М. Яма-новского работало до 900 человек наемных рабочих.

Если в конце 60-х гг. в текстильной промышленности было 231 крупное предприятие, в том числе 73 суконные мануфактуры, 85 полотняных и 60 шелковых, то в конце XVIII в. число предприятий текстильной промышленности достигло 1082, из них суконных — 158, полотняных — 318, а шелковых — 357. За три с небольшим десятилетия рост более чем в 4,5 раза. В области металлургического производства и металлообработки в конце 60-х гг. насчитывалось 182 предприятия, а в конце XVIII в. — около 200. Рост небольшой, однако теперь это были более крупные предприятия. В конце XVIII в. в горной и металлургической промышленности было занято свыше 100 тыс. крепостных мастеровых и 319 тыс. приписных крестьян. Доля наемных рабочих была невелика. Общее число предприятий с конца 60-х гг. выросло с 683 до 2094. Среди них немало очень крупных предприятий. Уже в 60-е гг. встречаются текстильные производства с числом рабочих от 2 до 3 тыс. человек. В Украине также появились весьма крупные суконные предприятия (такие, как Рясская, Путивльская, Лутковская мануфактуры и др.). В Литве и Белоруссии интенсивно развивались стекольное, поташное, зеркальное производства, основывались текстильные мастерские и т. п.

К концу XVIII в. весьма заметен был и рост числа мелких предприятий, пользующихся только свободным наемным трудом. Общее число наемных выросло в них за вторую половину века с 25 тыс. до 50 тыс. человек. В области судостроения число наемных к концу века возросло до 30 тыс. человек, в горнодобывающей промышленности — до 15 тыс. человек. На предприятиях Мануфактур-коллегии число вольнонаемных к концу века составило около 60 тыс. человек (а в такой отрасли, как хлопчатобумажное прядение, наемные составляли 90 % рабочей силы). Если к этому добавить, что судоходный промысел собирал ежегодно к концу века до 200 тыс. наемных, то общее количество лиц наемного труда приблизится к 0,5 млн человек. Таким образом, к концу XVIII в. можно говорить о складывающемся типе капиталистических производственных отношений (капиталистическом укладе).

Вместе с тем подавляющая масса рабочих российской промышленности оставалась в крепостной зависимости. Причем в эпоху Екатерины II крепостных к фабрикам уже не покупали, но приписки государственных крестьян к казенным заводам и фабрикам продолжались. Тем не менее промышленное предпринимательство дворянства продолжало развиваться вопреки интересам купечества. В XVIII в. и особенно после 1765 г. дворяне энергично вторглись в сферу винокурения и продажи казне вина. «Бесчисленное множество корыстолюбивых дворян… — с гневом писал А. Т. Болотов, — давно уже грызли и губы и зубы от зависти, видя многих других от вина получающих страшные прибытки». Новые правила негласно позволяли дворянам-заводовладельцам, сдавая в казну всего лишь 100–200 ведер вина, одновременно производить и сбывать тысячи ведер «левой» продукции. И это было в стране, где постоянной была угроза голода. А ведь, по словам А. П. Волынского, вместо «большой чарки» можно было бы выпечь «по целому хлебу: такому, что человек доволен будет 4 дня». Но дух наживы был сильнее всего. Он еще раньше подвигнул дворян на заведение домашних вотчинных «фабрик», где крепостные крестьяне-мастеровые ткали полотна, сукна и т. д. Число таких фабрик неуклонно росло. Ряды дворян-предпринимателей ширились и росли. Активно включались дворяне и в торговые обороты, брали подряды у казны и т. д. Крупнейшие елизаветинские фавориты и вельможи Воронцовы, Шуваловы и другие — почти все были втянуты в крупную предпринимательскую деятельность. Владельцами сотен суконных и шерстяных фабрик также были дворяне. Другие же группировки дворянства, в основном живущие за счет промысловой деятельности своих крепостных, были не прочь ослабить ограничения для крестьян и в области торговли, и в области промышленной деятельности.