Пол Андерсон - Королева викингов

• Название: Королева викингов
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02473-5

Гуннхильд, королева Норвегии и Англии в десятом веке, сыграла столь значительную роль, что не только прочно вошла в историю, но и стала героиней легенд и мифов. Вокруг нее — колдуньи, провидицы, возлюбленной одного из самых свирепых и властолюбивых вождей викингов, матери восьми королей, — словно вокруг оси гигантского колеса вращались судьбы людей, народов и стран, подгоняемые ее усилиями, интригами и тайным влиянием. Повесть о ней — вовсе не запыленный свиток, а живое динамичное повествование, в нем бьется пульс правды и чувствуется аромат времени.

Впервые на русском языке!

---

— Ты знаешь, что сама довела меня до этого. — У Гуннхильд перехватило дыхание. Пальцы Рагнхильд скрючились. Кошка соскочила с ее коленей. — Когда отдала меня этой свинье Арнфинну, — прошипела Рагнхильд. — Причем без всякой пользы. Как только это было сделано, вы сбежали к датскому королю.

— Это… Этого нельзя было предвидеть.

— Почему? Тебя называют ведьмой. Разве ты даже не ведунья?

Гуннхильд собрала все свои душевные силы.

— Ни один мужчина не в силах избежать своей участи, и ни одна женщина, — сказала она. — Не раздувай жалость к себе. Ведь в конце концов ты достигла счастья, не так ли?

— С Льотом? — Рагнхильд говорила теперь спокойнее, но все так же холодно. — Да, с ним было неплохо. И стало бы еще лучше, останься он в живых. Мы с двумя другими женами не любили друг друга, но я крепко держала их в руках.

— Если бы ты родила ему сына… — Гуннхильд осеклась, заметив, как из-под бесстрастной маски дочери пробилась истинная боль.

Рагнхильд снова уставилась вдаль.

— Этого не произошло, — ответила она.

Почему же она не зачала детей, когда хотела их, после того, как закрыла свое чрево от семени двух первых мужей, если, конечно, она сделала это? Может быть, Христос наказал ее за грехи? Или Фрейя отвернулась от женщины, своевольно сделавшей себя бесплодной? А может быть, это ее деяния иссушили бывший в ней источник жизни?

— А потом Льот умер, — закончила она.

Гуннхильд кивнула.

— Никто не может избегнуть горя. В Англии я потеряла твоего отца. — Эйрик, Эйрик! Она до сих пор иногда просыпалась среди ночи, когда он посещал ее в сновидениях. Она все еще чувствовала его в ветре, она видела его, когда ястреб устремлялся на добычу. Ее голос сделался мягким. — О, Рагнхильд, моя дорога была столь же каменистой, как и твоя, только много длиннее и темнее. И слишком много дорогой для меня крови пролилось на этом пути.

Дочь усмехнулась.

— Он снова привел тебя на Оркнеи.

В душе Гуннхильд поднялась гордость.

— Я уже сказала тебе, что мы отвоюем обратно свой дом. — К ней снова вернулась нежность. — А затем, Рагнхильд, мы пошлем за тобой.

— Ты когда-нибудь раньше думала об этом?

— Мы в Норвегии не знали о том, как ты жила здесь. Ты могла дать нам знать. Один из твоих братьев прибыл бы за тобой.

— Те рассказы, которые доходили до меня, сообщали о таких волнениях, что я не видела особого смысла присоединяться к вам. — Она громко расхохоталась. — Я оказалась права.

Некоторое время они сидели в полном молчании. Огонь в очаге мигал; сквозь дверь и окна то падал яркий солнечный свет, то наползала тень. Все же Гуннхильд казалось, что ее дочь немного успокоилась рядом с нею, что презрительный изгиб сошел с ее губ, словно она сплюнула в конце концов долго копившуюся горечь и теперь уже не испытывает такого нежелания разговаривать с матерью.

— Значит, ты не чувствуешь себя здесь очень несчастной? — проговорила Гуннхильд, тщательно подбирая слова.

Рагнхильд пожал плечами.

— Я привыкла.

— Как ты проводишь свои дни? Я не могу поверить, что ты только следишь за домом и несколькими хуторами.

— Тку, шью и вышиваю. Вот видишь — это все моя работа.

— Это просто чудесно. Я никогда не видела ничего подобного.

— Да, это мои собственные выдумки. Пойдем. — Рагнхильд легкими шагами спустилась на пол. Гуннхильд поплелась следом. Ей удалось не вздрогнуть, когда в бедро вступила боль. Рагнхильд вела ее вокруг комнаты, указывала на жуткие фигуры и тараторила:

— Смотри, это Рагнар Волосатые Штаны, умирающий в яме со змеями. А вот Сигурд Убийца Фафнира; его убивают в собственной постели, но он сам успел убить своего убийцу. А это Один, Тор и змей Мидгард, Сурт, убивающий Фрейра перед тем, как поджечь мир, Хеймдалль и Локи, в смертельном поединке во времена гибели богов.

Во всем этом была искусными пальцами изображена ненависть, подумала Гуннхильд. Однако вслух она сказала:

— Такие работы не стыдно было бы преподнести в подарок любому королю.

— Время от времени я посылаю что-нибудь Хлёдвиру и его жене, — хотя картины, которые им нравятся, делать очень скучно, — а он посылает мне товары, которые я могу использовать или торговать ими.

— Но ты никогда не встречаешься с ним? — Гуннхильд показалось, что она достигла хоть какой-то близости с дочерью, и она стремилась укрепить ее, страстно желая получить наконец возможность прижать дочь к себе. — Ты все время одинока?

— Ну, нет, почему же. У меня есть мои кошки. Большинство из них сейчас носится где-то за дверью. У меня есть мои мысли. Есть мой ткацкий станок и иглы.

— Тебе должно быть трудно делать все это так… изящно… когда наступает зима. — Почти бесконечные ночи, короткие мрачные дни, тусклый свет от пламени очага.

— О, мне зима во многих отношениях нравится куда больше, чем лето. Летние дни слишком длинны. Местные жители из-за своих дел слишком часто обращаются ко мне. Море слишком ярко блестит. Зимой я могу спать и спать или лежать с открытыми глазами в темноте, одна. Я не позволяю кошкам забираться на мою закрытую кровать. Я заранее учусь быть мертвой.

Большие глаза заблестели, губы натянулись, показав зубы в улыбке, чем-то схожей с улыбкой черепа. Рагнхильд немного безумна, подумала Гуннхильд. Возможно, даже больше, чем немного.

Королева подавила внутреннюю дрожь. Она достаточно хорошо знала, какая разница может скрываться за этим словом «больше».

— Что ж, давай оставим неприятные темы и постараемся повеселиться, как сможем, пока мы с Гудрёдом находимся здесь. Я надеюсь, что мы не неприятные для тебя гости.

— Нет, — ответила Рагнхильд. — Я ничего не имею против вашего приезда. — Точно так же она могла отвечать какому-нибудь работнику с фермы на вопрос, касающийся его повседневной работы.

— Я еще вернусь. Как только наше положение укрепится и когда мы станем более ясно понимать, что нам следует делать в этой войне, то я смогу пробыть здесь подольше.

— Как тебе будет угодно. — Рагнхильд вдруг напряглась; видимо, ее поразила какая-то мысль. Когда же она вновь заговорила, то в голосе нетрудно было угадать хитрый намек. — У меня в доме есть комната, в которой ты могла бы жить одна. Она маленькая, но ты сможешь делать там все, что захочешь.

Она хотела сказать: заниматься колдовством, — мысленно уточнила Гуннхильд.

Она не видела на стене ни креста, ни какого-то другого христианского знака. Должно быть, Рагнхильд отреклась от этой веры. Это было легко в языческой земле, где она могла за все эти годы ни разу не увидеть священника. Но она не поклонялась и старым богам. Вместо этого она находила ледяную радость, вышивая картины, изображавшие их гибель.

Гуннхильд сумрачно улыбнулась.

— Это верно, мои занятия могут порой показаться немного странными.

Рагнхильд нагнулась к ее уху.

— Они там, на Мэйнленде, следят за тобой, ведь правда? — чуть слышно спросила она. — Они не позволят тебе заниматься тем, чем нужно. Именно поэтому я никогда не выезжаю отсюда и не бываю в других местах. Я здесь вдали от любых глаз. — Она снова усмехнулась. — Да, мать, я думаю, что здесь, у меня, ты сможешь найти немало такого, что доставило бы тебе удовольствие.

XXV

Ярл Хлёдвир предоставил Гуннхильд жилище на берегу залива Скапа, приблизительно в двух милях от своего собственного дома и окружавшего его поселения, расположившихся на северном берегу перешейка. Неподалеку находилась рыбачья деревушка, а вдоль берега тянулись причалы и навесы. Однако этот дом не был недостоин ее: довольно большой, построенный в равной мере из дерёва и дерна, хорошо обставленный, с многочисленными гобеленами — отнюдь не похожими на те, которые ткала Рагнхильд, — предназначенными как для того, чтобы украсить его главную комнату, так и чтобы помочь сохранить тепло. Как и в Раквике, в хозяйстве имелись коровы, дававшие свежее молоко и масло, куры, чтобы можно было есть яйца и цыплят, и поля, чтобы кормить живность. Обслуживанием хозяйства занималось немалое количество мужчин и женщин, некоторые из них имели детей. Они всегда находились в распоряжении королевы.

Не спускали с нее глаз, мысленно уточняла Гуннхильд.

Хлёдвир хорошо принял ее сыновей. То, что он почти никогда не приглашал ее самое посетить его, нельзя было ни в какой мере считать проявлением непочтения. Она была вдовой, да к тому же еще и старухой. Конечно, его отец ярл Торфинн Раскалыватель Черепов и в этом случае часто встречался бы с нею; но Торфинн давно уже умер. Хлёдвир сохранял верность ее семье, насколько мог это делать, не роняя собственного достоинства. Ради этого она прощала ему все остальное или, по крайней мере, закрывала на все это глаза.

Даже в темные месяцы он помногу разъезжал по своим имениям, находившимся в разных местах разных островов. Рагнфрёд и Гудрёд ездили вместе с ним, подыскивая будущих соратников, или же с той же целью отправлялись в разъезды сами. Поэтому их она тоже видела редко и помалу.