Жорж Перек - Жизнь способ употребления

• Название: Жизнь способ употребления
• Автор: Жорж Перек
• Издательство: Издательство Ивана Лимбаха
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-89059-138-8

«Жизнь способ употребления» Жоржа Перека (1936–1982) — уникальное и значительное явление не только для французской, но и для мировой литературы. По необычности и формальной сложности построения, по оригинальности и изобретательности приемов это произведение — и как удивительный проект, и как поразительный результат — ведет к переосмыслению вековой традиции романа и вместе с тем подводит своеобразный итог литературным экспериментам XX столетия.

Роман — полное и методичное описание парижского дома с населяющими его предметами и людьми — состоит из искусно выстроенной последовательности локальных «романов», целой череды смешных и грустных, заурядных и экстравагантных историй, в которых причудливо переплетаются судьбы и переживаются экзотические приключения, мелкие происшествия, чудовищные преступления, курьезные случаи, детективные расследования, любовные драмы, комические совпадения, загадочные перевоплощения, роковые заблуждения, а еще маниакальные идеи и утопические прожекты.

Книга-игра, книга-головоломка, книга-лабиринт, книга-прогулка, которая может оказаться незабываемым путешествием вокруг света и глубоким погружением в себя.

Жизнь способ употребления — последнее большое событие в истории романа.

Итало Кальвино

Жесткие формальные правила построения порождают произведение, отличающееся необычайной свободой воображения, гигантский роман-квинтэссенцию самых увлекательных романов, лукавое и чарующее творение, играющее в хаос и порядок и переворачивающее все наши представления о литературе.

Лорис Кливо

Эти семьсот страниц историй, перечней, грез, страстей, ненавистей, ковров, гравюр, часов, тазиков и прочих крохотных деталей перекладывают на музыку полифоническое торжество желания, стремления, капризов, навязчивых идей, иронии, экзальтации и преданности.

Клод Бюржелен

…Роман является не просто частью огромного пазла всемирной библиотеки, а одной из ее главных деталей.

Бернар Мане

---

Автор этой картины — дед Женевьевы по отцовской линии, Луи Фульро, — более известен как декоратор, чем художник. Он — единственный член семьи Фульро, который не отрекся от девушки после того, как та, желая сохранить и воспитать своего ребенка, сбежала из дома. Луи Фульро взял на себя все хлопоты по обустройству квартиры для своей внучки и, похоже, справился с этим хорошо: черновые работы уже закончены, кухня и ванная — готовы, дело за малярными и отделочными работами.

Идея картины возникла у него после прочтения детективного романа «Убийство красных рыбок», который ему так понравился, что он решил использовать его как сюжет для картины и даже собрать в одной сцене почти все элементы этого загадочного преступления.

Действие происходит в местности, которая напоминает итальянские Озера, неподалеку от вымышленного города под названием Вальдрад. Рассказчик — художник. Однажды он работал на пленэре, и к нему прибежала пастушка. Она услышала громкий крик из роскошной виллы, незадолго до этого снятой богатейшим торговцем драгоценностями, швейцарцем по имени Освальд Цайтгебер. В сопровождении девочки художник проникает в дом и обнаруживает жертву: рядом с телефоном лежит причудливо наряженный ювелир, убитый электрическим током. Посреди комнаты стоит стремянка, а к кольцу для люстры привязана веревка со скользящей петлей на конце. Красные рыбки в банке также мертвы.

Инспектор Вальдемар ведет расследование и делится своими соображениями с художником-рассказчиком. Он тщательно обыскивает все помещения виллы и отправляет материалы на судебную экспертизу. Самые важные следы обнаружены внутри школьной парты; там находятся: а) живой тарантул, б) маленькое объявление о сдаче виллы в аренду, в) программка проходившего в день преступления маскарада, на котором присутствовал певец Микки Мальвиль, и г) вложенный в конверт совершенно чистый лист, на который наклеена следующая заметка, вырезанная из какой-то африканской ежедневной газеты:

БАМАКО (АИА), 16 июня. В районе Фуидра обнаружено массовое захоронение человеческих останков, которое насчитывает, по меньшей мере, 49 скелетов. По предварительной оценке, трупы были захоронены около 30 лет назад. Ведется расследование.

В тот день к Освальду Цайтгеберу приходили три человека. Они явились приблизительно в одно и то же время, — художник видел, как они заходили один за другим с интервалом в несколько минут, — и ушли все вместе. Все трое были в маскарадных костюмах. Их быстро идентифицировали и допросили порознь.

Первой явилась дама-квакерша. Ее зовут мадам Кастой. Она уверяет, что приходила предложить свои услуги в качестве домработницы, но никто не может это подтвердить. К тому же в ходе расследования вскоре обнаружится, что ее дочь была горничной у мадам Цайтгебер и умерла, утонув при невыясненных обстоятельствах.

Второй посетитель — мужчина в костюме шута. Его зовут Жарье, он — хозяин виллы. По его словам, он приходил проверить, хорошо ли устроился съемщик, и составить с ним опись мебели. Мадам Кастой, присутствовавшая при их разговоре, подтверждает его рассказ, а также сообщает, что, не успев зайти, Жарье поскользнулся на недавно натертом паркете, ухватился за подоконник и чуть не перевернул банку с красными рыбками, расплескав воду на ковер у настенного телефона.

Третий посетитель — певец Микки Мальвиль, наряженный «младенцем». Он сразу же признается, что на самом деле является зятем Освальда Цайтгебера и что приходил к нему одолжить денег. И Жарье, и мадам Кастой уточняют, что едва певец вошел, ювелир попросил их оставить его с зятем наедине. Чуть позднее он попросил их войти, извинился, что не может сопровождать их на бал, но пообещал к ним присоединиться после того, как сделает несколько срочных телефонных звонков. Художник видел, как три маски вышли, и, по его словам, когда они все вместе уходили, бок о бок, занимая всю ширину дорожки, у него вдруг возникло какое-то неприятное чувство. Приблизительно через час пастушка услышала крик.

Обстоятельства смерти удается выяснить без труда: под ковром имелась длинная стальная пластина: направляясь к телефону, Цайтгебер спровоцировал короткое замыкание, которое оказалось для него фатальным. Эту стальную пластину мог подложить только Жарье, и сразу же становится понятно, что он, едва войдя, специально залил ковер водой, дабы подстроить удар электрического тока. Но обнаруживаются еще более важные подробности: с одной стороны, именно он придумал Цайтгеберу маскарадный костюм; подковы и шпоры на сапогах, металлические бляшки на кителе также должны были проводить электрический ток; с другой стороны, и самое главное, он настроил телефон таким образом, чтобы смертельный удар тока произошел лишь тогда, когда уже подготовленная жертва — в своем маскарадном костюме Цайтгебер стал идеальным сверхпроводником — набрала определенный телефонный номер, а именно — номер медицинского кабинета, в котором работала мадам Жарье!

При изложении этих бесспорных улик Жарье почти сразу же признается: отличаясь болезненной ревностью, он заметил, что Освальд Цайтгебер, чье донжуанство хорошо известно в округе, вертится вокруг его жены. Желая в этом убедиться, он устанавливает смертоносный механизм, который должен сработать лишь в том случае, если торговец окажется действительно виновным, то есть если он попытается позвонить в медицинский кабинет.

Даже если мотив может показаться надуманным — мадам Жарье весит сто сорок килограммов и выражение «вертеться вокруг» должно здесь пониматься буквально, — все равно убийство является предумышленным: Жарье обвиняют, арестовывают и заключают под стражу.

Но это, разумеется, не может удовлетворить ни детектива, ни читателя: ничто не объясняет смерть красных рыбок, веревку с петлей, тарантула, конверт с заметкой из африканской газеты и последнее открытие Вальдемара: длинная булавка, наподобие шляпной, но без головки, которую нашли воткнутой в горшок с резедой. Заключения судебной экспертизы открывают два новых обстоятельства: с одной стороны, рыбки были отравлены веществом мгновенного действия — фибротоксином; с другой стороны, на острие булавки были обнаружены следы другого, менее быстрого яда, эрго-гидантоина.

В результате второстепенных коллизий, после рассмотрения и отказа от нескольких ложных версий, возлагающих вину на мадам Жарье, мадам Цайтгебер, художника, пастушку и одного из организаторов маскарада, инспектор Вальдемар наконец находит неожиданное и универсальное решение этой увлекательной головоломки, что позволяет, во время одного из собраний на месте преступления, в присутствии оставшихся в живых актеров, — без которых детективный роман не был бы детективным романом, — блистательно воспроизвести все обстоятельства преступления: разумеется, виновными оказываются все трое, но у каждого находится свой личный мотив.

Мадам Кастой — чья дочь, отвергая посягательства старого распутника, была вынуждена броситься в воду, чтобы спасти свою честь, — явилась к ювелиру и, выдав себя за ясновидицу, вызвалась погадать ему по руке: улучив момент, она уколола его булавкой, смоченной в яде, который, как ей было известно, подействует не сразу. Затем она спрятала булавку и подложила в парту тарантула, до поры до времени спрятанного в крышке от банки с пикулями: она знала, что укус тарантула вызывает реакцию, схожую с реакцией на ее яд, и, понимая, что эта уловка в итоге раскроется, все же наивно полагала, что следователи будут пребывать в заблуждении достаточно долго для того, чтобы она успела безнаказанно скрыться.

Что касается Микки Мальвиля, зятя жертвы, то этот несостоявшийся певец, опутанный долгами, не мог нести расходы, в которые вводила его дочка ювелира, взбалмошная дурочка, привыкшая к яхтам, каракульче и икре; он знал, что только смерть тестя поможет ему выбраться из положения, которое с каждым днем становилось все более безвыходным: он просто вылил в графин с водой содержимое флакончика фибротоксина, скрытого в соске огромного рожка.

Но главная и последняя разгадка этого дела, его неожиданный заключительный оборот, его завершающий поворот, его финальное разоблачение, его венчающий аккорд — в другом. Письмо, которое читал Освальд Цайтгебер, оказалось его смертным приговором: недавно обнаруженное в Африке захоронение человеческих останков — это все, что осталось от взбунтовавшейся деревни, население которой Цайтгебер приказал полностью уничтожить, а дома сровнять с землей, перед тем как разграбить баснословное кладбище слонов. Именно этому хладнокровно свершенному преступлению он и был обязан своим колоссальным состоянием. Человек, отправивший ему это письмо, выслеживал его в течение двадцати лет и без устали выискивал доказательства его вины: теперь он их получил, и уже на следующий день новость должна была появиться во всех швейцарских газетах. Цайтгебер получил подтверждение этой информации, позвонив коллегам, которые были его соучастниками и которые, как и он, получили такие же письма: для них всех смерть была единственным способом избежать скандала.