Герта Мюллер - Человек в этом мире — большой фазан

• Название: Человек в этом мире — большой фазан
• Автор: Герта Мюллер
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014

Номер открывается повестью Герты Мюллер «Человек в этом мире – большой фазан». Название представляет собой румынскую пословицу, основной смысл которой в том, что человек в сложных обстоятельствах, перед лицом несчастий, уподобляется фазану, большой и неуклюжей птице перед дулом охотника.

---

Духовая музыка застужена. Глухо и сыро бухает большой барабан. И по течению дождя плывут над деревней крыши.

Кладбище светится мраморными крестами. Над деревней повис погребальный колокол, покачивая болбочущим языком. Виндиш видит свою шляпу, шагающую по луже. «Вода в пруду поднимется, — думает Виндиш. — Дождь мешки для милиционера стащит в воду».

В могиле стоит вода. Желтая, будто чай. «Теперь старая Кронер попьет вволю», — шепчет тощая Вильма.

Псаломщица наступила на маргаритку, лежащую на дорожке между могилами. Министрант косо держит зонт. Кадильный дым плывет к земле.

Брошенная пасторской рукой пригоршня грязи стекла на гроб. Он изрек: «Прими земля твое. Господь возьмет свое». Министрант пропел долгое и мокрое «аминь». У него во рту Виндиш успел заметить коренные зубы.

Грунтовая вода поглощает надгробное покрывало. Ночной сторож прижимает к груди шляпу, сминая ее поля. Сморщенная шляпа похожа на свернувшуюся черную розу.

Пастор закрыл молитвенник со словами: «До встречи в мире ином».

Могильщик — румын. Он упер заступ в живот. После перекрестился, касаясь плеч, и поплевал себе на ладони, прежде чем засыпать.

Духовой оркестр играет стылую траурную песню. Песня бескрайняя. В валторну дует портновский подмастерье. Его пальцы в белых пятнах посинели. Подмастерье соскальзывает в песню. Близ уха у него большой желтый раструб, сияющий, как раструб граммофона. Вываливаясь оттуда, песня разлетается.

Большой барабан гремит. Глотка псаломщицы повисла между концами головного платка. Могила заполняется землей.

Виндиш прикрыл глаза. Они болят от беломраморных мокрых крестов и от дождя.

Тощая Вильма вышла за ворота кладбища. Изломанные гортензии лежат на могиле старой Кронер. Столяр стоит близ могилы матери и плачет.

На маргаритку ступила жена Виндиша. «Пошли», — говорит она Виндишу. Он рядом с ней идет под черным зонтом. Зонт — огромная черная шляпа. Жена Виндиша носит эту шляпу на длинной ручке.

Могильщик остается один на кладбище, ноги у него босые. Заступом он очищает от грязи свои резиновые сапоги.

Король спит

Незадолго до войны на перроне стоял деревенский оркестр в темно-красных униформах. Вокзальный фронтон украшен гирляндами из красных лилий, астр и листков акации. Собравшиеся в воскресных нарядах. На детях — белые гольфы. Тяжелые букеты в руках закрывают детские лица.

К вокзалу подходит поезд, оркестр играет марш. Публика приветственно рукоплещет. Дети подбрасывают вверх букеты.

Поезд сбавляет ход. Какой-то молодой человек высовывает из вагонного окна длинную руку с растопыренными пальцами. Он кричит: «Тихо. Его Величество король спит».

Когда поезд отъезжает, с пастбища является стадо белых коз. Козы идут вдоль рельсов и объедают букеты.

Музыканты, прервав марш, расходятся по домам. Прервав приветствия, расходятся по домам мужчины и женщины. И дети расходятся по домам с пустыми руками.

Маленькая девочка — она после марша и приветствий должна была прочесть королю стихотворение — сидит одна в зале ожидания и плачет, пока козы доедают букеты.

Один большой дом

Уборщица вытирает пыль с перил. У нее черное пятно на щеке и фиолетовое веко. Она плачет: «Он меня снова избил».

В вестибюле скалятся на стене пустые крючки для одежды. Они как клыки.

На полу под крючками выстроились в одну линию стоптанные маленькие тапочки.

Все дети принесли из дому по переводной картинке. Амалия наклеила картинки под крючками.

По утрам каждый ребенок ищет свою машинку, собачку, куклу, цветок или мячик.

Удо открывает дверь в вестибюль. Ему нужно найти свой флажок. Флажок черно-красно-золотой. Удо вешает пальто на крючок над своим флажком. Снимает ботинки, надевает красные тапочки. Ботинки ставит под пальто.

Мать Удо работает на шоколадной фабрике. По вторникам она приносит Амалии сахар, масло, какао и шоколад. Вчера она сказала Амалии: «Удо еще три недели походит в детский сад. Мы получили уведомление о паспорте».

Через полуоткрытую дверь протискивается девочка. Белый берет у нее на волосах будто снежный ком. Девочка отыскивает свою собачку под крючком. Ее мать, зубной врач, протягивает Амалии букетик фиалок и маленькую коробочку. «Анка простужена. Пожалуйста, дайте ей в десять таблетку».

Уборщица вытряхивает в окно пыльную тряпку. Акация за окном пожелтела. Старик, как всегда по утрам, подметает дорожку перед своим домом. Акация развеивает по ветру листву.

На детях форма соколов[2]: желтая рубашка и темно-синие брюки или плиссированная юбка. «Сегодня среда, — думает про себя Амалия. — День соколов».

Кубики стучат. Жужжат строительные краны. Опережая детские руки, маршируют колонны индейцев. Удо строит завод. Из пальцев девочки куклы пьют молоко.

У Анки горячий лоб.

Через потолок классной комнаты доносится гимн. Этажом выше поет старшая группа.

Кубики уложены друг на друга. Краны замолчали. Колонна индейцев замерла на краю стола. Завод остался без крыши. И кукла в длинном шелковом платье лежит на стуле. Она спит. У нее розовое лицо.

Дети, выстроившись по росту, полукругом встали перед кафедрой. Ладошки прижаты к бедрам, подбородки подняты. Глаза у детей округлились и увлажнились. Они громко поют.

Теперь мальчики и девочки — маленькие солдаты. В гимне семь куплетов.

Амалия повесила на стену карту Румынии.

«Одни дети живут в многоэтажных домах, другие — в одноэтажных, — рассказывает Амалия. — В каждом доме есть комнаты. А все дома вместе — один большой дом. Этот большой дом — наша страна. Наша родина».

Амалия показывает на карту. «Вот она — наша родина». Кончиком пальца она находит черные точки на карте: «Это города нашей родины. Города — это комнаты в большом доме, в доме нашей страны. Дома с нами живут отец и мать. Они наши родители. У всех детей есть родители. Как у каждого в доме есть отец, так и товарищ Николае Чаушеску — отец нашей страны. И как у каждого в доме есть мать, так и товарищ Елена Чаушеску — мать нашей страны. Товарищ Николае Чаушеску — отец всех детей. А товарищ Елена Чаушеску — мать всех детей. Они — родители всех детей, и все дети их любят».

Уборщица возле двери ставит пустую корзинку для бумаг. «Наша страна называется Социалистическая республика Румыния, — говорит Амалия. — Товарищ Николае Чаушеску — генеральный секретарь нашей страны, Социалистической республики Румынии».

Один мальчик встает. «У моего папы дома есть глобус». Руками он показывает шар и толкает вазу с цветами. Фиалки валяются в воде. Рубашка сокола намокла.

Перед мальчиком на столике осколки стекла. Он плачет. Амалия отодвигает столик в сторону. Повышать голос ей нельзя. Отец Клаудиу заведует мясным магазином.

Анка кладет голову на стол. Спрашивает по-румынски: «Когда мы пойдем домой?» Нудный немецкий ей в одно ухо входит, в другое выходит. Удо занят крышей. «Мой папа — генеральный секретарь нашего дома», — возвещает он.

Амалия глядит на желтые листья акации. Старик, как всегда днем, высунулся в окно. «Дитмар возьмет билеты в кино», — прикидывает Амалия.

По полу маршируют индейцы. Анка глотает таблетки.

Амалия прислоняется к оконной раме. «Кто прочтет стихотворение?» — обращается она к детям.

«Край знаю я, где горы — исполины, / Заря их гребни пламенем зажжет. / Где чащи волнами стекаются в долины, / Весенний ветер свежестью дохнет».

Клаудиу хорошо говорит по-немецки. Подбородок он задирает. А немецкие слова произносит голосом взрослого человека со сморщенным лицом.

Десять лей

Маленькая цыганочка из соседней деревни отжала свой травянисто-зеленый передник. С рук у нее стекает вода. Коса с макушки падает на плечи. В косу заплетена красная лента. Конец ленты свисает и похож на язык. Маленькая цыганочка, босая, стоит перед трактористами, ступни у нее грязные.

На головах у трактористов маленькие мокрые шляпы. Почернелые руки лежат на столе. «Покажи, — говорит один, — я дам тебе десять лей». Десять лей он кладет на стол. Трактористы смеются. Глаза у них искрятся. Лица красные. Взгляды, словно пальцы, ощупывают длинную цветастую юбку. Цыганочка подняла подол. Тракторист одним глотком опустошил кружку. Цыганочка берет со стола деньги. Хохочет, накручивая косу на палец.

От соседнего стола на Виндиша пахнуло шнапсом и потом. «Свои меховые жилетки они таскают все лето», — сказал столяр. Большой палец у него в пивной пене. Теперь он окунает в кружку указательный. «Эта паршивая свинья стряхивает мне пепел в пиво», — злится столяр. Оглядывает стоящего у него за плечами румына. У того в углу рта мокрая от слюны сигарета. Румын усмехается. «Больше по-немецки ни-ни, — говорит он. И продолжает на румынском: — Тут Румыния».