Аннетт Мотли - Ее крестовый поход

• Название: Ее крестовый поход
• Автор: Аннетт Мотли
• Издательство: Редакция газеты «Совершенно секретно» : Селена : Клышников, Комаров и Ко
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88046-053-3

«Ее крестовый поход» английской писательницы Аннетт Мотли — это любовный исторический роман, действие которого разворачивается в средние века, во время второго крестового похода, и рассказывает о приключениях прекрасной леди Иден, отправившейся в далекое путешествие, чтобы спасти своего мужа, попавшего в плен к сарацинам.

---

Но вот пришла весна, и имам мягко заговорил с ней об Иисусе Христе. Тогда Иден стало ясно, что в самом скором времени ей надо найти способ покинуть Дамаск, пусть даже это будет грозить ей смертью.

Глава 14 КОРОЛЕВСТВО БЛАЖЕННЫХ

В холодном сумраке мечети Омейядов, освещаемой лишь висячими лампами из драгоценного цветного стекла, стояли на коленях Аль-Хатун и несколько ее служанок: госпожа в золотых одеждах чуть впереди рабынь в пышных нарядах. Они занимали богато разукрашенное место, предназначенное для правителей этого края. Место это было около стены, в центре которой находилась священная ниша, именуемая Михраб, повернутая к Мекке и указывающая стороны света. Михраб, богато отделанная резным деревом и драгоценными камнями, с лампами на цепочках, украшенными самоцветами, и единственной парой золотых подсвечников, располагалась в самом центре святилища. Внутри, однако, не было святых мощей или реликвий, как в христианских алтарях.

Уже завершилась проповедь, посвященная милосердию и благословенной бедности, и была произнесена обычная клятва верности халифу Багдадскому. Видя, что другие девушки по примеру своей хозяйки погрузились в молитвы, Иден смогла наконец повернуть голову влево, где находился предмет столь значительный, что ни один христианин не мог бы ожидать его здесь увидеть. Значение этого предмета было столь велико, что его присутствие в этом святилище ислама невольно вызвало слезы на глазах Иден. На верхушке украшенного орнаментом столба, в оправе червонного золота, инкрустированной рубинами, изумрудами и сапфирами, находился кусочек почерневшего и расщепленного дерева, известный в христианском мире как Подлинный Крест Господень.

Крест попал в руки сарацин во время смертельной битвы при Хаттине и был доставлен в Дамаск как символ победы над христианством. Иден вспомнила ликование в лагере крестоносцев, когда при подписании договора Саладин обещал возвратить его. Даже для самых циничных наемников эта реликвия обладала не меньшей религиозной и духовной силой, чем Чаша Святого Грааля. Но затем Ричард-Тричард совершил свое зверское деяние, и Крест вернулся в Дамаск вместе с невыкупленными пленниками Саладина. Не единожды Иден порывалась упасть перед драгоценным обломком на колени, сдерживаемая лишь необходимостью сохранять притворный интерес к исламу. Сейчас три рабыни рядом с ней низко склонились к выложенному изразцами полу, беззвучно шевеля губами и закрыв глаза. Иден получила возможность обратить свой взор к Кресту и мысленно прочесть молитву. Она не сомневалась, что будет услышана — даже в этом языческом храме.

Один из молившихся, с ног до головы закутанный в покрывало на манер кочевников, приблизился к драгоценной подставке. Он был необычайно высок для сирийца, и столб высотой в два ярда оказался скрыт от глаз Иден его широкой спиной. Человек постоял перед реликвией, но не плюнул на нее, как делало большинство других. Затем он отвернулся, и Иден сделала то же самое, не желая, чтобы кто-нибудь заметил направление ее взгляда.

Если бы она не отвела глаз, то заметила бы, что высокая фигура неожиданно остановилась и окинула их маленькую группу испытующим взглядом. Затем высокий араб вновь повернулся к Кресту и после этого быстро вышел из святилища.

Иден дождалась, пока Аль-Хатун завершит свои молитвы, и убедилась, что ей предстоит пройти последней через увенчанный куполом боковой придел, ведущий к центральной двери. Так она могла еще раз с благоговением взглянуть на Крест, обретая силу и уверенность от его святого присутствия.

С улыбкой вышла она из холодного святилища на залитый солнцем двор, где теперь собрались молившиеся, чтобы обменяться приветствиями и новостями. Почти сразу же имам, который читал им проповеди, обратился к Аль-Хатун с какой-то просьбой. Две девушки, шедшие впереди Иден, последовали за своей госпожой под сень сводчатой аркады, окружавшей заполненный людьми дворик. Иден вместе со своей спутницей собиралась сделать то же самое, когда вдруг ощутила легкое прикосновение к своей руке.

Повернувшись, она увидела высокого араба, закутанного в темный бурнус, чья голова была вся обмотана тюрбаном, так что виднелись лишь блестящие черные глаза. Когда он протянул руку за подаянием, она по запыленным одеждам узнала того самого человека, что был замечен ею перед Подлинным Крестом.

— Мне очень жаль, но я не ношу с собой денег, — сказала она.

Это являлось источником ее постоянного смущения, поскольку ислам поощрял нищенство как объект для проявления милосердия. После сегодняшней проповеди немало нищих должно было собраться во дворе.

— Нет… но вы носите золотой крестик на своей шее, — последовал ошеломляющий ответ на диалекте, не распространенном в Дамаске.

Прежде чем Иден успела потребовать объяснения, она вновь ощутила легкое пожатие своего запястья.

— Не отвечайте. Живите той жизнью, к которой вас приучают. Ничего не меняйте. Я найду способ попасть к вам.

Вслед за этими словами он растворился в кружившей толпе, а бледная как полотно Иден ухватилась за серый камень портала мечети, дабы не свалиться без чувств.

Последние слова были произнесены тихо, но отчетливо на ясном и настойчивом французском, и голос, произносивший их, принадлежал Тристану де Жарнаку.

Позже, вернувшись в свою комнату, охваченная лихорадочным возбуждением и невыразимой радостью, Иден не могла понять, как она удержалась от громкого крика, когда услышала так близко от себя этот знакомый и любимый голос. И много минут провела она, опираясь на холодные стены мечети и тщетно выискивая взглядом в толпе высокую фигуру.

Тогда она все же овладела собой и вновь присоединилась к Аль-Хатун. И даже болтливые рабыни не придали значения ее короткому разговору с нищим — не менее двадцати его собратьев обратились за подаянием, пока они пересекали двор.

Тристан. Здесь. В Дамаске. Это было невероятно… если только это не было одно из чудес Господних.

Как она не узнала его, когда он стоял у Креста? Ведь ей хорошо были знакомы эти широкие плечи и гордая осанка. Она плакала и смеялась одновременно, меряя шагами пространство своей комнаты в приступе радости, соединенной с нетерпением, как бывает в предвкушении какого-нибудь необходимого наркотика. Когда он придет к ней? Сколько придется ей ждать? В том, что он найдет способ спасти ее, она была уверена и преисполнилась благодарности, как будто дело было уже сделано.

Но она не могла оставаться спокойной. Устав расхаживать взад и вперед, она попыталась отвлечься игрой на уде, но страстные любовные серенады сменились приступом радостного смеха, когда она вновь поняла, что Тристан здесь и ее плен скоро закончится.

Дни проходили тихо. Утренние, дневные, вечерние часы растягивались до невыносимых пределов, чтобы перейти в бесконечные бессонные ночи.

Именно по ночам она боялась, что он был видением, посланным дьяволом для ее искушения или, хуже того, — Господом для наказания за грехи. Днем она высматривала его везде: на улицах, в лабиринтах рынков, на пустырях, на склонах гор, покрытых весенними цветами. Куда бы она ни сопровождала Аль-Хатун, она не переставала выискивать его горящим взглядом, пока наложница не делала ей выговор за отсутствующий вид.

Прошло две недели, а он не появлялся. Она похудела, глаза ярко сверкали на осунувшемся лице. Каждый день ожидания был для нее пыткой.

Но потом, однажды утром, когда она сидела с Эль-Кадилом над его книгами, через занавешенную дверь вошел один из солдат Камаля и склонился перед ними в глубоком поклоне. Он был в короткой кольчуге, узких шароварах и розовом тюрбане, как и большинство дворцовой охраны; из-за спины торчал короткий меч, а на бедре висел кинжал. Когда он выпрямился и глаза их встретились, Иден сразу же узнала Тристана.

Лицо и руки его были темно-орехового оттенка, губы походили цветом на тутовые ягоды. Он носил короткую, остроконечную бородку в манере, предписанной пророком. Ничто в его облике не могло вызвать подозрений у араба и мусульманина. Но на этот раз он не закрыл лицо, и она не могла не узнать того, чей образ вольно и невольно посещал ее столь долгое время.

Она поднялась с подушек, озадачив своей улыбкой Эль-Кадила.

— Что тебе нужно? — мягко спросил мальчик, отрываясь от четверостиший, которые он пытался сочинять. Он был не прочь сделать перерыв. — Ты пришел насчет кобылы? Камаль говорил, что я могу посмотреть, как она жеребится, — просительно пояснил он Иден.

Тристан помедлил с ответом. Он вгляделся пристальнее в тонкое лицо мальчика, явно взвешивая полученное впечатление.

— Нет, — спокойно ответил он. — Я пришел забрать леди Иден обратно к ее людям.

— Вы ее муж? — восхищенно спросил Эль-Кадил, ибо он знал ее историю.