Марианна Баконина - Девять граммов пластита

• Название: Девять граммов пластита
• Автор: Марианна Баконина
• Жанр: Детектив

Несколько слов об авторе: Марианна Баконина – родилась 1-го марта. Популярная телеведущая. Программы «Обратный отсчет», «ТСБ – телевизионная служба безопасности», «Между строк», «Информ TV». Главная героиня её произведений – тоже популярная телеведущая, которую сама профессия сталкивает с различными преступлениями. Первая книга автора «Школа двойников» имела большой успех у читателей.

Несколько слов о книге: В петербургской пекарне обнаружен отравленный хлеб... В Лондоне расстреляны два чеченских авторитета... Взрывают машину ведущей телевидения... Убит журналист информационного агенства... Покушаются на жизнь оперативного работника РУБОП... Есть ли связь между столь разными преступлениями? Журналистам питерского телевидения удается такую связь установить, но дело принимает совсем неожиданный поворот... Занимаясь этими столь разными происшествиями, тележурналистка Елизавета Зорина выясняет, что главный мотив, соединяющий несколько очень разных преступлений в единую цепь, – старая как мир ревность...

---

Лизавета уже знала, кто «был» у уважаемого политика. Брат у него был. По имени Лема. У нее похолодело в животе от дурного предчувствия. Она вспомнила дикий страх, заставивший ее сбежать из «Астории». Сейчас она сидела в строго охраняемой эфирной студии. Помимо постов непосредственно у главного входа на улицу Чапыгина, на воротах и у выезда на улицу Попова, их студию оберегали еще отдельно выделенные милиционеры. И для того чтобы пройти в студию «Новостей», было недостаточно общетелевизионного постоянного или разового пропуска. Охрана требовала бирку, удостоверяющую, что ты сотрудник именно «Новостей», или же личное разрешение главного редактора. Чужой, даже оказавшись на телевидении, в их студию не пройдет. Лизавета сидела под тройной охраной. И все равно холодный липкий ужас колотился в висках и в груди. Стыдно. Хорошо, что Маневич ее сейчас не видит.

– У него был брат. Славный такой братишка. Видный деятель заграничного чеченского подполья. Жил то в Лондоне, то в Анкаре, собирал пожертвования на святое дело борьбы за независимость. И наверное, занимался чем-то еще, потому что прошлой осенью его подстрелили в лондонском ресторане. А за простой сбор средств в пользу свободной Ичкерии в Британии не убивают. – Саша замолк. Лизавете надо было что-то сказать, но что говорить, когда явственно чувствуешь в конце позвоночника рудиментарный хвост и хвост этот дрожит, как у попавшего под прожектора зайчишки?

– Эй, ты меня слышишь? Алло! Алло! Лизавета! – забеспокоился Саша.

– Слышу. – Она с трудом выдавила одно-единственное слово и снова замолчала.

– Ну вот. Теперь эту новость о братишке-борце накладываем на яд в «Тутти-Фрутти», вспоминаем взрывы в домах, троллейбусах и метро. Как, стоит это трех минут?

– Стоит двух с половиной!

– Торгуешься, сестренка? Ладно, приеду – разберемся. Минимум две сорок, две сорок пять. Но я приеду под самую завязку, пусть построят «зеленую улицу».

– Для тебя у нас всегда «зеленая улица», – сказала Лизавета и положила трубку на место. Телефоны наконец-то молчали, можно работать. Она начала судорожно просматривать сообщения агентств. Материалы «Интерфакса» уже пришли, эту подборку Лизавета прогнала в первую очередь. Затем «Интерпост», они дали много дополнительной информации о Кирилле Айдарове. Оказывается, его посадили на «Тутти-Фрутти», освободив от всех прочих дел и заданий. «Интерпост» захотел поработать на европейский манер, приставив к громкому делу специального репортера – пусть тянет воз ежедневных информаций и еженедельных аналитических статей. Но Кирилл успел подготовить только две.

Практически все агентства упомянули про убийство коллеги. Кто-то ограничился коротким сообщением, другие представили обширные материалы. В связи с убийством все вспоминали о теракте в «Тутти-Фрутти», о взорванной «Герде», о том, что Лизавета и Айдаров делали репортажи об отравленном хлебе. «Информационный террор преступного мира!», «Криминал наступает на горло свободной прессе!», «Правительство не может гарантировать право на жизнь и на информацию!» – кричали на разные голоса агентства. Уже появились пространные интервью с экспертами и аналитиками. Уже всевозможные фонды разрабатывали разные варианты сценариев – как поступит президент, чему будет посвящен следующий брифинг главы его администрации, какие меры примет министр внутренних дел. «Интерпост» разразился грозной филиппикой и пообещал вознаграждение в пятьдесят тысяч долларов тому, кто поможет найти убийцу.

Агентства перечисляли всех репортеров, погибших или убитых при исполнении служебных обязанностей. Этот список был достаточно спорным. Почему-то считалось, что журналист на посту – двадцать четыре часа в сутки и выполняет профессиональный долг, даже когда пьет пиво у ларька, а его в это время бьет по голове окрестная шпана, прельщенная бумажником с двумя сотенными купюрами. Побить на улице могут не только журналиста, но и токаря, врача или учительницу. Уличная преступность опасна тем, что не разбирает лиц и званий. А особый профессиональный риск репортеров тут ни при чем, разве что рабочий день у них смещенный и им чаще, чем другим, приходится поздно возвращаться домой.

Лизавета не собиралась делать акцент на угрозе для жизни журналистов. Острота ситуации была в другом: террористы доказали, что могут одномоментно уничтожить множество людей, и для этого вовсе не обязательно применять взрывчатку. Ежедневная норма выпечки в мини-пекарне – триста килограммов хлеба. Еще пять видов булочек и рогаликов, их пекут тысячами. Один сдобренный цианидом замес – и в результате сотни трупов. Плюс паника, страх. Убивать вовсе не обязательно, вполне достаточно напугать – этого большинство террористов и добивается.

Лизавета распечатала все относящиеся к убийству Айдарова материалы, заодно зацепила и прочие важные события дня. Разложила листочки по темам. Внимательно прочитала, что пишут другие о теракте и последующей смерти репортера. О том, что ранен еще и оперативник, никто не пронюхал. «Новости» будут первыми, и надо подать этот материал как следует. Лизавета вышла из программы «Информационные агентства», открыла «Word» и начала писать первый комментарий.

«Здравствуйте, сегодня двадцать пятое апреля, вы смотрите „Петербургские новости“. Сегодня в нашей программе вы увидите…» – дальше пойдет анонс сюжетов и подводка к репортажу Маневича.

В анонс Лизавета вставила и сюжет Саввы о Счетной палате и манипуляциях с бюджетными «здравоохранительными» деньгами, и репортаж о диализе. Для страховки. Выбросить проанонсированный репортаж довольно сложно. Правда, можно выкинуть анонс сам по себе, но Борюсик не всегда об этом вспоминает. По телефону Лизавета прочитала текст Верейской – та чаще сидела в отделе информации, а не за специальным столом выпускающего в студии. Это было, в целом, правильно: редактор должен сортировать информацию, а готовый текст можно просмотреть где угодно. Лана утвердила анонс, и Лизавета побежала на второй этаж в монтажную, чтобы его начитать. Кстати, поговорка «репортера ноги кормят» имеет прямое отношение и к ведущим «Новостей», даже если они не ездят на съемки. И без съемок хватает: нормально работая – что-то начитать, что-то проверить, отсмотреть видео, проконсультироваться с выпускающим, – за день набегаешь по лестницам этажей двадцать-тридцать.

После начитки Лизавета вернулась на первый этаж в студию и принялась писать подводку к репортажу.

«…Отравленный хлеб в мини-пекарне „Тутти-Фрутти“ и гибель журналиста, занимавшегося расследованием этого теракта, доказывают: террористы не боятся, что их вычислят, они спокойно звонят и в средства массовой информации, и в ФСБ. Террористы не боятся громких угроз и заочных санкций на арест, но они боятся быть узнанными. Убит журналист, который, возможно, приблизился к разгадке дела „Тутти-Фрутти“. Корреспондент „Петербургских новостей“ Александр Маневич выяснил, что в тот же день, то есть вчера, пытались убить и оперуполномоченного, с которым работал Кирилл Айдаров. Причем два преступления – убийство и покушение – совпадают даже в деталях. Итак, смотрите репортаж…»

Чей репортаж увидят заинтригованные телезрители, Лизавета написать не успела. Опять зазвонил телефон, городской. Номер телефона, стоящего на столе ведущего в студии, знают только свои. И еще господин Ковач. Скорее всего, это он ее и добивается. Долго же он набирал номер.

– Здравствуйте. Могу ли я попросить к телефону Елизавету Алексеевну? – Голос спокойный, тембр приятный. Вежливый господин – потрудился выяснить отчество.

– Я вас слушаю. Добрый день, – ответила Лизавета. День – это, конечно, натяжка, на часах половина седьмого вечера, но приветствие вырвалось машинально, у них действительно день в разгаре, новостийный рабочий день.

– Это Олег Иванович Ковач. Председатель департамента по здравоохранению. Мы не знакомы, но…

– Очень приятно вас слышать. – Лизавета старалась говорить беззаботно и весело. – Почему же не знакомы, я несколько раз была на пресс-конференциях.

Она присутствовала на первой встрече с журналистами бывшего главного врача большой многопрофильной больницы, внезапно ставшего министром в правительстве города, и ей понравился лысоватый очкарик в поношенном костюме и с мягкими интонациями доктора Айболита. Тогда он еще не перешел с точки зрения эксплуатируемых на позиции эксплуататоров, еще не научился держать линию чиновничьей обороны. Связно говорил о недопустимо скудном медицинском бюджете, который все равно не выполняется в полном объеме, о необходимости помочь врачам и больным, о строгом контроле за денежными потоками и погашении долгов больницам и поликлиникам. Правда, достаточно скоро он переоделся в дорогой костюм, да и на вопросы о финансовых делах стал отвечать не столь однозначно и категорично.