Юлиан Семенов - Противостояние

• Название: Противостояние
• Автор: Юлиан Семенов
• Жанр: Приключения
• Год: 1984

Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой – полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.

---

– Он, товарищ Костенко, впервые в прошлом году на Большую землю уехал, он каждый отпуск в тайге проводил или в тундре, на своей лодке уходил рыбачить...

– Вот ведь какой патриот родного края, – откликнулся Костенко задумчиво и попросил: – Товарищи понятые, вы, пожалуйста, ни к чему не прикасайтесь.

Жуков поглядел на Костенко вопрошающе.

– Именно, – ответил тот, – пусть эксперты поищут отпечатки, глядишь, обнаружат на наше счастье.

П а л ь ц ы обнаружили на зеркале шкафа и на бутылке, покрытой пылью, что стояла на кухне.

В отличие от комнаты Милинко, здесь, у Петровой, не создавалось впечатления, что женщина покидала квартиру навсегда. В шкафу остались платья и пальто, две пары обуви – старые босоножки и лакировки-лодочки, новые, пойди такие достань, японские, чудо что за туфли; в углу – телевизор, стол накрыт красивой скатертью; одного только не хватало – двух снимков, которые были сняты со стены: белели серые пятна; альбома с фотографиями тоже не было, а одинокие женщины всегда держат дома такие альбомы, это противоестественно, коли нет его, забрала с собою, значит. А откуда забирала? Из ящика комода? Или с верхней полки шкафа?

– Вы посмотрите пальчики на комоде, – попросил Костенко, – и внимательно поищите в шкафу. Меня интересуют пальцы того человека, который взял альбом с фотографиями, он наверняка был здесь. Не нравится мне желание уехавших лишить нас возможности вглядеться в их лица, а еще больше в лица их знакомых.

– Вроде бы есть пальцы, – сказал эксперт, взобравшийся на стул, – правда, сильно припыленные.

– Это очень замечательно, просто даже прекрасно. А теперь товарищ Жуков попросит наших коллег простучать пол и стены – нет ли тайничка. Под тахтой может кое-что быть, если, конечно, моя догадка правильна.

– Какая ж это догадка? – не выдержал Жуков. – Это не догадка; вы по жестокой логике идете, тянете свою версию: прииск – Петрова – Милинко.

– Все кончено для вас, майор, – вздохнул Костенко. – Завтра же забираю в Москву.

Когда тахту отодвинули, Костенко проворно спрыгнул с подоконника, указал носком на паркетину, чуть отличавшуюся от других.

– Только, пожалуйста, – обратился он к эксперту, – в перчатках, тут тоже могут быть пальцы.

Тайник был сделан мастерски: дерево аккуратно выбрано изнутри; по краям, однако, чтоб не горбило, был сохранен один уровень – ступни ногой, не пошевелится.

Внутри тайника все было выложено пластиком – углубление вполне достаточное для того, чтобы уложить и прикрыть паркетиной увесистый сверток.

– На пальцы и на золотую пыль, – повторил Костенко и, чуть кивнув головой Жукову, вышел с ним на площадку.

– Пошли к соседям, что ль? Ваши ребята, думаю, посмотрят все остальное путем?

– Все ж глаз нужен, – ответил Жуков. – Начинайте вы, а я еще маленько с ними порыскаю.

9

Соседка по этажу, Щукина Вера Даниловна, говорила очень медленно, хотя весь ее облик – поджарость, цыганистость, некоторая угловатость, придававшая ей особый шарм, – предполагал, наоборот, стремительность и резкость в оценках.

Костенко слушал ее, прикрыв глаза рукой.

– Мне кажется, Петрова чем-то изнутри необыкновенно замучена. Вы намерены спросить – «чем»? Не знаю. Быть может, мечтами; она производит впечатление мечтательницы. В ней причем странно сочетались мечтательность и невероятная жестокость: она могла ответить, как отбрить, – какое-то воистину мужское начало. Странно, да? Она очень медлительна в движении, по лестнице поднимается долго, но не из-за одышки, а потому, что может полчаса смотреть в окно; я замечала – остановится и смотрит, особенно ранней осенью...

– Это было постоянно? Или до того времени, пока она не встретила Милинко?

– Милинко? Кто это? – удивилась Щукина.

– Ее приятель.

– А разве он Милинко? Впрочем, я как-то не интересовалась, – женщина засмеялась чему-то, потом заключила: – «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей врагу не отдадим...» Пусть ко мне только не лезут, я...

– Напрасно объясняете, я вас понял, двадцать копеек, верно читаете чужие мысли. Но вас не удивило, что соседки уж как полгода нет дома?

– А меня это как-то не занимало... Однажды она мне сказала: «Мечтаю уехать из этого холода, на море, к теплу». Я ответила, что на море в декабре начинается дождь, промозглый ветер, еще хуже, чем мороз.

– Ну, все-таки ощущение того, что поблизости есть теплое море и оно не замерзает, как-то обнадеживает, – заметил Костенко.

– Не знаю... Лучше долго мечтать о прекрасном и потом получить, чем быть все время подле и не видеть толком... Люди Черноморского побережья не знают моря и не понимают тепла – для них это быт.

– Простите, вы кто по профессии?

– Странно, я ждала именно этого вопроса... Я биолог. А вы – следователь?

– Сыщик.

– Есть разница?

– Не притворяйтесь, тоже, верно, смотрите «Следствие ведут знатоки», разницу между сыщиком и Знаменским понимаете.

– У меня нет телевизора, я продала его три года назад, – ответила Щукина, и Костенко только сейчас до конца понял, как она красива.

– Давайте вернемся к моему вопросу, – не выдержав взгляда женщины, сказал Костенко, чувствуя, что говорить с нею ему приятно, но трудно. – Что вы знаете об ее приятеле?

– Ничего. Безлик, вполне надежен, хваткая походка, идет, как загребает. Но, по-моему, его иначе звали... Я, однако же, лишь раз слыхала, как она к нему обратилась... По-моему, Гришин. Почему вы назвали фамилию Милинко?

– Его звали Гриша...

– Да? Но мне показалось, что она называла его по фамилии, очень почтительно, на «вы».

– Он часто бывал у нее?

– Нет. Я его видела раза четыре, один раз рано утром; обычно он приходил к ней поздно, ночью уже.

– Тихо у них было?

– Как на кладбище.

– Гости?

– Крайне редко.

– А кто?

– Мужчины.

– Они вам запомнились?

– Нет.

– Почему?

– Очень были похожие на Гришу.

– Чем именно?

– Безлики. И тихи.

– А когда приходили?

– Вечером.

– А середина октября? Прошлого года? Шестнадцатое или семнадцатое...

– Что должно было случиться в эти дни?

– Шум у Петровой.

– Не помню. А почему именно в эти дни там должен быть шум?

– Потому что в один из этих дней убили человека. И разрубили топором на куски.

Щукина съежилась, отодвинулась в глубину кресла, зрачки ее расширились, глаза потемнели.

– Однажды – только я не помню когда – у них вдруг запели, я это только сейчас вспомнила. Я не помню когда, не помню что, но пел мужчина.

– А что пел тот мужчина? Вы же запомнили песню, вы ее наверняка запомнили...

– Да, я ее запомнила, только сейчас вылетело из головы, но я припомню, погодите. «Я спросил у ясеня» – вот что пел мужчина...

10

В коридоре угрозыска Костенко ждала молоденькая, большеглазая, с пепельными волосами девушка. «Чудо что за девушка, – подумал он. – Если б я был несчастным человеком в браке и если бы Маня хоть в малости меня чем-нибудь ущемила, сразу бы на такой Гретхен женился, ей-богу, прелестная Дюймовочка, просто сил нет...»

– Что у вас? – спросил Костенко. – Коньки похитили? Соперники под вашим окном сломали тополь?

– Я из газеты, – ответила девушка; голос у нее был хрипловатый, низкий, что делало ее еще более нежной какой-то.

– Ах, вы из газеты?! Ну тогда на ходу неловко разговаривать, зайдем в буфет.

– Я у вас много времени не отниму...

– Жаль. Как всякий лентяй, я обожаю, когда мне мешают работать и отнимают много времени. Особенно такая прекрасная Дюймовочка, как вы.

– Дюймовочками бывают до шести лет, – ответила девушка, – а мне двадцать четыре, и зовут меня Кира Королева.

– Красивое созвучие. Костенко. Владислав... Увы, вынужден добавить – Николаевич. Седина обязывает.

– Седина – лучшее украшение мужчины. Мы тоже стали торопиться с сединой. Видите? – она склонила голову, и тяжелая грива волос шипуче обвалилась на ее маленькое плечо. – Как будто от страданий, – засмеялась девушка. – Ранняя седина – это очень достойно.

– Ну-ну, – согласился Костенко, пропуская Киру в буфет.

Заметив его, офицеры поднялись; Костенко несколько растерялся от эдакого флотского ф а с о н а, пожал плечами, не решился сказать «садитесь, пожалуйста», сделал руками какой-то странный жест – так на улице драчунов разводят, – его, однако, поняли, сели.

– Ох, какой вы большой начальник, – сказала Кира, – а я и не знала.

– Да уж такой начальник, что дальше некуда, вот-вот голову свернут...

– Зато всласть пожили, разве нет? – усмехнулась Кира Королева.

Костенко согласно кивнул, подвел ее к буфету:

– Выбирайте.

– Было б что. Сыр и кофе.

– Тут пирожные очень вкусны. Хотите?

– А фигура?

– Завтра попьете чай без сахара.

– Ладно, уговорили, долго ли нас уговорить? – И снова засмеялась низким смехом, который так понравился Костенко, и она, конечно же, заметила, что ему это понравилось.