Эжен Мельц - Долина юности

• Название: Долина юности
• Автор: Эжен Мельц
• Издательство: Самокат
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91759-242-8

Выросший в Швейцарии в семье эмигрантов из социалистической Румынии, автор «Долины Юности» Эжен — родом одновременно из пыльного Бухареста времен Чаушеску — с его очередями и неравнодушной общественностью — и университетской, индивидуалистической и чопорной Лозанны, одного из культурных центров стабильной Швейцарии 70-х и 80-х, где он будет взрослеть в многоэтажке с видом на виллу Жоржа Сименона, мечтать о скутере, фанатеть от Звездных войн… Именно эта причастность к обеим культурам дает Эжену возможность взглянуть на обе страны, да и на растущего себя заодно, как бы слегка отстранено, с мягкой иронией и особой, свойственной писателям-эмигрантам, даже если они эмигрировали в раннем детстве, снисходительной мудростью.

---

— Что такое? — спрашиваю я.

— Я в первый раз такое вижу.

— В смысле?

Мужчина выглядит смешавшимся.

— Ничего.

Он покачивает головой, продолжая свой маневр.

— Да нет, вы что-то хотели сказать.

— Послушайте, господин. Чтобы четыре шайбы заднего колеса сорвались одновременно — это невозможно. Но чтобы водитель, с которым это произошло, остался в живых и рассказал мне об этом — поистине за гранью возможного.

Тут внезапно моя полная приключений ночь, которую я собирался не без удовольствия расписать в университетском кафетерии, окрасилась в странные тона. Я ошарашен словами этого человека. Пока первые лучи зари пробиваются над горизонтом, я не свожу глаз с заднего колеса скутера, которое сошло со своей оси и встало поперек… Я ехал на скорости 114 км/час, когда это произошло.

Теперь я чувствую себя ни тут, ни там. Ни совершенно живым, ни абсолютно мертвым.

17. Специальный выпуск телепередачи о Сименоне, продолжение и конец

Я неподвижно стою, уперев лоб в оконное стекло. По другую сторону улицы простирается кладбище Монтуа. С его голубыми елями, секвойями, широкими аллеями, окаймленными статуями и могилами. Я смотрю на это кладбище приблизительно четыре раза в день вот уже много лет. Не потому что я испытываю патологический интерес к смерти, а просто у меня нет выхода. В семнадцать лет я настоял, чтобы у меня была отдельная комната. Мы с родителями пытались разрешить эту проблему и так и сяк, но у единственной свободной комнаты окна выходили на кладбище… Я был вынужден согласиться на комнату и на панораму.

Кладбище меня особо не раздражает. Оно было создано в шестидесятых годах в соответствии с идеей кладбища-парка. Однако что меня действительно угнетает, так это густой черный дым, выходящий два или три раза в неделю из крематория Монтуа, который расположен справа. В настоящий момент дым, заполняющий голубое небо этого погожего сентябрьского дня, является дымом Сименона.

Жорж Сименон умер. Его тело кремировали в соответствии с его желанием, прозвучавшим в телепередаче «Апострофы» восемь лет назад. Потом пепел будет развеян вокруг ливанского кедра, растущего перед его фермой.

Жорж Сименон в ясном небе. Жорж Сименон, подхваченный ветрами. Антрацитовые клубы дыма пугают одинокую ворону.

18. Мой сценический костюм

— Вы — «Сахарин»?

— Да, — говорит Кристиан, певец группы и вдобавок мой лучший друг с двенадцати лет.

— Тогда устраивайтесь здесь, — объявляет ассистентка с высоты своих каблуков. — Я приду за вами за пятнадцать минут до начала передачи.

Она указывает своим наманикюренным пальчиком на что-то вроде загончика для лилипутов в самом сердце Дома Радио в Париже. Как только можно строить такие гигантские здания, которые наверняка видно с луны, и не предусмотреть более комфортабельных комнат для гостей? Наша малюсенькая артистическая, освещенная уставшей неоновой лампой, обставлена тремя стульями из ИКЕА и столиком без столешницы, потерявшим ножки.

— Так, парни, не будем выкобениваться, — провозглашает Кристиан. — Через час мы в эфире передачи «Фиг с маслом».

— Это самая популярная передача канала «Франс Интер», — напоминаю я с видом знатока.

— Особенно в воскресенье, — предполагает Жан-Марк, наш продюсер-импресарио-пресс-служба.

Клод прислоняет свое банджо к стене и идет курить. Лоли кладет бас-гитару в угол и идет курить. Трубач, саксофонист и тромбонист (который не курит, но идет за всеми из солидарности) ставят друг на друга футляры из под инструментов и выходят в курилку. Грег, барабанщик, идет выпить пива, не выпуская из рук барабанных палочек. Жан-Марк идет разговаривать с администратором студии. Кристиан откладывает в сторону свою фанеру и остается со мной в артистической. Я осторожно открываю рюкзак и достаю свой сценический костюм.

Мы с Кристианом глядим друг на друга, не в силах поверить в происходящее. В 1985 году Кристиан начинает репетировать в атомном убежище с приятелями по школе: ремейки «U2» и «Téléphone». Потом, приблизительно в шестнадцать лет, они сочиняют несколько подростковых песен. Непосредственно перед окончанием школы Кристиан находит место для первого концерта. В атаку! У группы даже нет имени. Ее окрестили «Сахарин», позаимствовав это название из списка ингредиентов на банке кока-колы. Затем, на уроке алгебры, Кристиан составляет список музыкальных композиций. Он понимает, что ему не хватает двадцати минут, чтобы сделать концерт продолжительностью в час. Он сочиняет по-быстрому новую песню, пока учитель объясняет производные второго порядка. Под столом Кристиан изучает последнюю страницу своего ежедневника, переписывая наиболее распространенные девчоночьи имена. В конце урока он выдает на гора следующие строчки:

Эмили меня обожает,
Я свожу с ума Мари-Лор.
Только Клара, Клара меня не любит.
Эстель от меня в отпаде,
Лиза хочет, чтобы я был с ней.
И только Клара, Клара меня не любит.
Амели покончила с собой,
Когда я встретился с Саломэ.
Саломэ меня не интересовала

Припев:

Не сердитесь на меня,
Но я люблю Клару.
А Клара…
Клара меня не любит.

Песня записана за наш счет на виниловой пластинке в 45 оборотов в Лозанне, в 1990-м. На следующий год мы знакомимся с журналистом Жан-Марком, нашим ровесником, по случаю одного интервью. Жан-Марку надоела журналистика, и он хочет заниматься в жизни чем-нибудь особенным. «Почему бы тебе не стать продюсером нашего диска?» — спрашиваем мы. Несмотря на то, что его коллеги считают его ненормальным, Жан-Марк вкладывает часть своих личных сбережений в запись диска из двенадцати песен, в студии, где записывались известные исполнители Бернар Лавилье и Катрин Лара. Мы, само собой разумеется, не забываем включить в наш альбом песню «Клара». Песню крутят на франкоязычном швейцарском радио. В 1993 году Жан-Марку удается убедить парижскую фирму заняться распространением диска во Франции и его промоушеном. В результате, весной 1994 года, «Клара», эта фигня, написанная за час и аранжированная за пять минут, находится на 42 месте самых популярных во Франции песен, между Мадонной и Миком Джаггером. А через пятьдесят минут мы будем в прямом эфире у Лорана Рукье.

А я? Что я там делаю? Я не только пишу песни, но и танцую. Да-да! Ревматик взял реванш. Мим Марсо, хип-хоп, пародия на Майкла Джексона, карикатура на африканский танец и движения, заимствованные у Бежара в «Симфонии для одинокого человека»: я перемалываю всю эту смесь истерическим миксером, и получается стиль, который журналисты охотно определяют как… ошеломляющий.

Я надеваю свой сценический костюм. Я его обожаю, делаю из него фетиш и поклоняюсь ему. Он придуман, скроен и сшит Сесиль, подружкой Кристиана, помимо всего прочего, девушкой с самыми красивыми в мире руками. Широкие брюки из черного атласа, длинные носки на подтяжках а-ля Жан-Поль Готье, черная майка и мотоциклетные перчатки. Когда я одет в этот костюм, Бог обращается ко мне на «вы». Я делаю несколько прыжков в артистической. Расставив в стороны руки, подпрыгиваю все выше и выше. Внезапно открывается дверь и входит еще один музыкант, испанец по происхождению, также приглашенный участвовать в передаче.

— Ола! — восклицает он, удивленно взирая, как я липну к потолку. — Откуда вы такие приехали?

— Из Швейцарии, — говорит Кристиан с улыбкой.

— Серьезно? А что это с вашим приятелем? Он накурился эдельвейса?

Общий взрыв хохота. Кристиан разогревает голосовые связки. Через открытую дверь я вижу, как проходят один за другим технические сотрудники передачи. Поскольку сегодня — воскресенье, небольшой столик с круассанами был накрыт в коридоре. Я проглатываю пару этих вкуснятин и возвращаюсь в артистическую. Где-то рядом — голос приближающегося Лорана Рукье, встречу с которым я давно предвкушаю. Я слышу, как он шутит за стенкой с одним из журналистов. Представляю, как он быстро пожимает руку всем в последнюю минуту перед передачей. Его рука неожиданно появляется в дверном проеме.

— Добрый день, как дела? — спрашивает он у испанского музыканта.

Не дождавшись ответа, уходит. Я оседаю, как пирог, вынутый из духовки. Я увидел всего лишь кисть и (если говорить начистоту) кусочек запястья. Правую руку Лорана Рукье, французской радиозвезды, человека, который выпаливает остроты, обгоняя собственную тень. Но зато какая это была рука! Гибкая, энергичная, исключительная. Можно лишь догадываться о длине этой руки. К тому же она украшена несколькими элегантными волосками. Почти райское зрелище, ради которого стоило потратить три часа пятьдесят минут на поездку в скоростном поезде и двадцать пять минут на метро.