Юрий Мишаткин - Особо опасны при задержании [Приключенческие повести]

• Название: Особо опасны при задержании [Приключенческие повести]
• Автор: Юрий Мишаткин
• Издательство: Нижне-Волжское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

Герой повестей чекист Николай Магура знаком читателям по книге Ю. Мишаткина «Схватка не на жизнь», вышедшей в нашем издательстве в 1977 году.

В новой книге читатель встретится с молодым Магурой, который в 1918 г. организует поездку бригады артистов на фронт под Царицыном.

Вторая повесть — о борьбе майора государственной безопасности Магуры с агентами абвера, заброшенными для диверсионной работы в районы Сталинградской области накануне великой битвы на Волге.

Для старшего школьного возраста

---

— Настоящий «заяц», товарищ комиссар! — доложил Калинкин. — Слышу — на крыше чего-то гремит. Гляжу, а это он.

Вид у «зайца» был жалкий. На поясе висел солдатский котелок, дождевик хранил пятна мазута. Длинные, спадающие чуть ли не до плеч пегие волосы были растрепаны, глаза испуганно бегали.

— Документы, — потребовал Магура.

— Сей момент! — заторопился незнакомец, трясущейся рукой полез в карман и… вытащил букет ярких бумажных цветов. — Сей момент! — повторил он и из другого кармана стал вытягивать бесконечную пеструю ленту. — Документы есть, но только личного производства, так сказать, «липа». Если поверите на слово, могу представиться: Али-Баба — индийский факир, пожиратель огня, чревовещатель и маг. Экстравагантные имена на афишах всегда привлекают публику. Кому надо смотреть выступление какого-то Изи Кацмана? А стоит написать «Магистр черной магии Али-Баба», и можно гарантировать, что публика не замедлит явиться на представление и обеспечит хорошие сборы.

Магура с Калинкиным мало что поняли из бессвязного рассказа пойманного «зайца».

— Где проживаете?

— В данный момент нигде, так сказать, между небом и землей. Родился в Бердичеве, позже, по роду своей работы, не имел постоянного места жительства. Пришлось исколесить всю страну. Хорошо, если удавалось найти ангажемент в губернском или в уездном центрах… Но чаще приходилось довольствоваться работой в местечках, прямо на улицах. Прошу извинить, что без позволения ехал на вашей крыше. Устал, знаете ли, неделю мыкаться на станции. И когда узнал, что к вашему вагону подогнали паровоз, тут уж… — не договорив, «Али-Баба» смущенно развел руками, в которых, к неописуемому удивлению Калинкина, появились две карты.

— Позвольте, — сказала вышедшая на площадку Добжанская и обратилась к «зайцу»: — Вы работали летом шестнадцатого года в шапито Твери?

— Да, сударыня, — кивнул незнакомец.

— Вы Кацман?

— Снова угадали, сударыня. И я вас узнал: вы давали в Твери конный аттракцион, вы и ваша прелестнейшая дочь.

Анна Ивановна обернулась к комиссару.

— Я знаю этого человека и могу зacвидeтeльcтвoвaть его личность. Мы вместе работали два года назад. Это Кацман, по афишам факир Али-Баба. Самым эффектным у него был трюк с яйцами, которые он разбивал на глазах у публики и бросал в шляпу. Тут же из шляпы выпархивали куры. Довольно впечатляющий номер — публика была в восторге.

— У вас удивительная память, — польстил наезднице Кацман.

— Что вы делали на крыше? — спросил Магура.

— Ехал, — простодушно объяснил Кацман. — Сейчас поезда ходят, к сожалению, удивительно нерегулярно. Я не мог пропустить возможность покинуть станицу, где с выступлениями обошел чуть ли не все улицы и где, из-за отсутствия сборов, мне уже совершенно нечего было делать. Если вы будете так любезны и согласитесь довезти меня до какого-нибудь населенного пункта, то я…

— Ясно, — кивнул комиссар. — Довезем, только не на крыше. — Магура оглядел Кацмана с ног до головы и смущенно попросил: — Покажите еще фокус.

— С удовольствием.

Кацман приосанился, перестал сутулиться, хитро сощурился, проговорил «фокус-покус, алле оп!», провел ладонью над макушкой Калинкина, и на голове интенданта комиссариата вырос мятый цилиндр.

6

Дополнение к приказу № 1

Взять на довольствие и принять на работу в агитотдел комиссариата искусств товарища Кацмана И. Б.

Близость фронта шестеро в агитвагоне почувствовали за час до конечной остановки. За окнами потянулись сожженные дома, изрытые шрапнелью поля, искромсанные воронками пустоши. Запахло гарью.

У первой же станции короткий состав замер.

Магура поправил кобуру маузера и зашагал, переступая рельсы, к дому из красного кирпича.

На станции не было ни души. В зале ожидания в беспорядке валялись перевернутые лавки. Сквозняк шевелил на полу комки бумаги, семечную шелуху, окурки.

«Куда все подевались?» — почесал в раздумье затылок комиссар. Он вышел в пристанционный сквер, где земля хранила глубокие колеи от проехавших телег, следы конских копыт, и вернулся в вагон.

— Ты вот что, — отозвав в сторону Калинкина, сказал Магура. — Гляди в оба, как бы чего не стряслось. И пусть машинист пар держит. Актерам ни слова, не то запаникуют. Что-то спугнуло народ со станции. То ли налет был, то ли бой поблизости. Слышишь?

Калинкин прислушался: издалека доносился гул канонады.

— Дела… — протянул интендант. — Неужели беляки в наступление пошли, а наши отступили? Тогда мы в самое пекло попали. Не хватает еще на Шкуро с его казаками нарваться…

Он не договорил: рядом разорвался снаряд. Вагон качнуло, последние стекла в его окнах со звоном вылетели. Содрогая воздух, новый снаряд разорвался уже у самой станции.

— На паровозе! — крикнул Магура. — Задний давай!

Спрыгнув на землю, он бросился к пыхтевшему паровозу, взлетел по его лесенке и в сердцах чертыхнулся: ни машиниста, ни кочегара в будке не было. Петляя, они убегали за холмы.

«Струсили!» — понял комиссар и по тендеру перебежал в вагон.

— За мной! Не мешкать! — приказал Магура испуганным членам бригады и вытолкнул певца на щебенку, которой были усыпаны пристанционные пути. — Живо из вагона!

Дождавшись, когда все покинут вагон, Магура с гранатой вернулся на паровоз, на короткий миг нырнул в будку и вновь оказался на путях подле воронки от снаряда. Упав плашмя на шпалы, он опередил гулкий взрыв, раздавшийся на паровозе. Из развороченной будки с шипением повалил пар.

«Теперь беляки никуда со станции не уедут. Не на чем будет ехать!» — подумал Магура и бросился догонять пятерых.

И вовремя: к станции, поднимая за собой облако пыли, на рысях приближался эскадрон белоказаков в нелепых летом черных черкесках с газырями.

7

Положение, казалось, было безвыходным — хуже некуда. Очутиться в тылу у белых, неожиданно прорвавших фронт и оттеснивших отряды Красной Армии. С тремя обоймами к винтовке и пригоршней патронов к маузеру, без вещей и продуктов. И, главное, неизвестно, когда конницу Мамонтова выбьют из округи и станция вновь перейдет в руки красных и члены фронтовой бригады артистов агитотдела (а с ними комиссар Магура да интендант Калинкин) окажутся среди своих.

«Попади я один в такую переделку — еще куда ни шло, и не из таких безвыходных, на первый взгляд, положений выбирался прежде, и не раз. Беда, что со мной артисты и мне за них отвечать, мне их беречь, мне о них заботиться. Четверо штатских, притом две женщины. В такой компании далеко не уйти. Артистам непривычно делать большие переходы — тотчас устанут и ноги собьют. К тому же без продуктов остались. А народ кормить надо — снова забота на мою голову!»

Магура шел по редкому дубняку, пробираясь сквозь колючий хваткий кустарник. За комиссаром молча шли мать и дочь Добжанские, Петряев и Кацман. Замыкал шествие Калинкин.

Когда солнце застыло в поднебесье и стало неумолимо палить, когда миновали овраг и вышли к озеру с заросшими осокой берегами, комиссар приказал:

— Привал. Всем отдыхать.

Четверо артистов опустились на траву, даже не попытавшись шагнуть к воде и утолить жажду. Петряев тяжело дышал, Людмила уткнулась лицом в островок выгоревшей травы, Добжанская прикрывала ладонью глаза. Кацман переобувался, вытряхивая из дырявых штиблет песок.

— Передохнете — дальше пойдем. На отдых даю четверть часа — больше, извините, никак нельзя. Вам, товарищ фокусник, советую босым шагать, чтоб ноги не сбить. А вам, гражданин Петряев, не мешает голову прикрыть. Хотя бы платком. Чтоб не напекло.

— Лично я и спустя час буду не в силах сделать шагу! — обидчиво сказал певец. — Можете сколько угодно приказывать, даже кричать, но это не поможет! Мы, к вашему сведению, не скаковые лошади, чтобы без оглядки бежать неизвестно куда и зачем, чтобы нами понукали! Я категорически отказываюсь идти!

— Надо, — сказал Магура и мягко повторил: — Надо. Мы оказались в расположении белогвардейских войск, точнее, красновцев. Попасть в плен никому не улыбается. Значит, надо уходить.

— Куда? — устало спросила Добжанская.

— На восток. Будем держать путь к своим. Не могли они далеко уйти.

Кацман шумно вздохнул и закатил глаза:

— Я так и знал! Предчувствовал, предвидел! Со временем смогу перейти на демонстрацию угадывания мыслей! Еще вчера я знал, что с Кацманом обязательно что-нибудь случится. И вот — нате вам! — случилось. Что ни говорите, а я ужасно невезучий человек, с кем постоянно случается много непредвиденного.

— Сами виноваты, что ввязались в эту историю. Кто вас просил забираться на крышу вагона? — язвительно спросил Петряев.

Кацман не ответил. Кончив выбивать из штиблет песок, он связал и перекинул их через плечо.