Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

• Название: Мой загадочный двойник
• Автор: Джон Харвуд
• Жанр: Триллер
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08231-1

Впервые на русском — новейший бестселлер от создателя таких готических триллеров, как «Тень автора» и «Тайна замка Роксфорд-Холл».

Джорджина Феррарс приходит в себя в Треганнон-Хаусе — частной лечебнице в тихом далеком уголке Англии, ничего не помня о том, что происходило с ней в последние три недели. Главный врач, доктор Мейнард Стрейкер, утверждает, будто девушка прибыла в лечебницу накануне под именем Люси Эштон (так звали трагическую героиню «Ламмермурской невесты» Вальтера Скотта) и потеряла память в результате приступа. Джорджина уверяет, что произошла какая-то ошибка и ее принимают не за ту, но на телеграмму, посланную в Лондон ее дяде-букинисту, приходит ответ: «Джорджина Феррарс здесь. Ваша пациентка — самозванка». В мгновение ока из добровольной пациентки она превращается в заключенную. Но кто мог занять ее место в дядином доме? И куда подевались два ее самых драгоценных владения: брошь в форме стрекозы, оставшаяся от матери, и бювар с дневником — единственным источником сведений о пропавших неделях?

---

Вопрос так и остался без ответа. Потеряв всякую надежду сбежать отсюда сегодня же, я неподвижно лежала в постели, одолеваемая сумбурными мыслями и ощущая холодок ужаса под ложечкой. За окном медленно смеркалось, и незаметно для себя я заснула. Разбудил меня яркий свет фонаря, ударивший в лицо: у кровати стоял доктор Стрейкер.

— Боюсь, мисс Эштон, вам нужно приготовиться к потрясению. Телеграфируя ваше сообщение мистеру Джозайе Редфорду, я взял на себя смелость спросить, слышал ли он когда-нибудь о некой Люси Эштон. Вот его ответ:

«ЛЮСИ ЭШТОН СЛЫШУ ВПЕРВЫЕ ТЧК ДЖОРДЖИНА ФЕРРАРС ЗДЕСЬ ТЧК ВСЕЙ ВИДИМОСТИ ВАША ПАЦИЕНТКА САМОЗВАНКА ТЧК ДЖОЗАЙЯ РЕДФОРД».

Той ночью меня усыпили с помощью хлоралгидрата, а когда я выплыла из черной бездны забытья, все тело у меня ломило и во рту ощущался дурной привкус. Не знаю, объяснялось это остаточным действием снотворного средства или всей совокупностью пережитых накануне потрясений, но в голове у меня стоял туман, и в нем смутно ворочалась одна-единственная мысль: наверное, доктор Стрейкер отправил телеграмму какому-то другому Джозайе Редфорду. Белла принесла мне завтрак, к которому я не притронулась, и зеркало, в котором я увидела осунувшееся мертвенно-бледное лицо с синяками под глазами, почти неузнаваемое. Доктор Стрейкер сейчас придет, доложила Белла, вычесывая колтуны из моих волос; мне велено оставаться в постели, и нет, одеваться нельзя ни в коем случае. Таким образом, мне пришлось ждать в ночной рубашке и шали, пока врач не появился у моей кровати, с видом даже более веселым, чем накануне.

— Должен сказать, мисс Эштон — так мы будем называть вас, покуда не выяснится, кто вы на самом деле… — должен сказать, я никогда еще не сталкивался со случаем, подобным вашему.

— Сэр, умоляю вас… Я не понимаю, что произошло, но клянусь вам: я — Джорджина Феррарс.

— Знаю. Знаю, что вы верите в это всеми фибрами своего существа. Но возьмите в соображение факты. Некая Джорджина Феррарс в настоящее время находится по адресу, который вы мне дали… нет, выслушайте меня. Вы прибыли сюда под именем Люси Эштон, и мы можем с уверенностью сказать, что Люси Эштон тоже не настоящее ваше имя. Надо полагать, вы знакомы с «Уэверлийскими романами» Скотта?

Внезапно я вспомнила, где встречала это имя раньше.

— Люси Эштон — героиня «Ламмермурской невесты». Мать заставляет ее разорвать помолвку с любимым мужчиной Эдгаром Рэвенсвудом и выйти за другого, который ей отвратителен. В первую брачную ночь она в помрачении рассудка ранит мужа кинжалом и на следующий день умирает от мозговой горячки. На ум приходит вопрос, не имеет ли данный сюжет для вас какого-нибудь особого, личного значения?

Я в ужасе уставилась на него:

— Я никогда не была помолвлена, сэр, не говоря уже о…

— Тем не менее вы согласитесь со мной: подобный выбор вымышленного имени вызывает известные подозрения, когда речь идет о встревоженной молодой женщине, прибывшей для лечения в частную психиатрическую клинику. Напрашивается предположение, что она пытается убежать от неких событий, имевших место в ее прошлом — возможно, недавнем.

— Ничего такого не было, сэр!

— Ничего, что бы вы помнили, полностью с вами согласен.

— Но, сэр, я же рассказала вам свою историю, и вы все записали вчера! Человек, приславший вам телеграмму, лжет — я не знаю почему. Если вы мне не верите…

— Я уже снесся с медицинскими комиссиями Кларкенвелла и Саутварка: доктор Годфри Феррарс действительно занимал там должность, в тысяча восемьсот пятьдесят девятом и шестьдесят втором годах соответственно. Он умер от тифозной лихорадки в Саутварке тридцатого августа тысяча восемьсот шестьдесят второго года, оставив жену Эмилию и годовалую дочь Джорджину.

— Так почему же вы мне не верите?

— Потому что, хотя вы наверняка можете без запинки рассказать основные факты биографии Джорджины Феррарс, из этого вовсе не следует, что вы и есть она. Не исключено, к примеру, что вы водили знакомство с настоящей Джорджиной Феррарс или с человеком, очень близко ее знавшим, и — по не выясненным пока причинам — стали одержимы ею. Я сталкивался с подобными случаями. Такое состояние — когда пациент присваивает чужую личность и начинает искренне верить, что он и есть тот другой человек, — называется истерической одержимостью. Помимо телеграммы от Джозайи Редфорда, мы располагаем следующими фактами: вы прибыли сюда под именем Люси Эштон, перенесли тяжелый припадок, утратили все воспоминания о последних полутора месяцах и только потом заявили, что вы — Джорджина Феррарс…

— Сэр, — перебила я, собравшись с духом, — вы должны меня выслушать! Эта телеграмма — фальшивка. Не знаю, кто и почему ее отправил, но, если вы пошлете кого-нибудь по адресу на Гришем-Ярд, там окажется один только мой дядя, и он тотчас приедет за мной. У меня есть немного сбережений, — добавила я, мысленно молясь, чтобы это все еще оставалось правдой, — и я возмещу все расходы…

— В этом нет необходимости. Сегодня вечером я еду по делам в Лондон. Завтра я зайду на Гришем-Ярд и поговорю с Джозайей Редфордом, а также, боюсь, с Джорджиной Феррарс, которую настоятельно попрошу приехать к нам для установления вашей личности, поскольку вы явно хорошо ее знаете… А если, — добавил он, не дав мне раскрыть рта, — вдруг выяснится, что некий ваш смертельный враг подстерегал почтальона у дома на Гришем-Ярд, чтобы перехватить телеграмму, об отправлении которой никак не мог знать, тогда я обещаю ближайшим поездом вернуться сюда вместе с Джозайей Редфордом и в наказание съесть свою шляпу — а я никогда еще не давал таких обещаний. Тем же временем мы обеспечим вам должный уход, за наш счет, разумеется.

— Но, сэр, я хочу уехать сейчас же!

— К сожалению, не могу вас отпустить. Вы недостаточно здоровы для путешествия, и интуиция подсказывает мне, что, если вы появитесь на Гришем-Ярд в нынешнем вашем душевном состоянии, вас тотчас арестуют и заключат в Вифлеемскую больницу, — каковое лечебное заведение, хотя и значительно усовершенствованное в последние годы, я не стал бы рекомендовать ни одному из своих подопечных. А теперь я должен навестить других пациентов. До моего возвращения вы останетесь под наблюдением моего коллеги, доктора Мейхью, — а вернусь я, по всей видимости, не раньше понедельника.

— Понедельника! Но, сэр…

Жестом остановив дальнейшие мои возражения, доктор Стрейкер встал и крупным шагом направился к двери. На пороге он обернулся:

— Да, и я попрошу своего помощника мистера Мордаунта заглянуть к вам. Думаю, он произведет на вас приятное впечатление.

Больше в тот день ко мне никто не заходил, кроме Беллы и доктора Мейхью — грузного седобородого врача, который пощупал мой пульс, посмотрел язык, потрогал лоб, несколько раз хмыкнул и удалился прочь, не сказав ни слова. Белла помогла мне помыться и принесла еду, но я почти ничего не съела. «Тебе надо набраться сил для путешествия домой», — мысленно повторяла я, но в моем желудке, скрученном в тугой узел, совсем не оставалось места для пищи. Когда служанка унесла поднос, я выскользнула из постели и на неверных ногах подошла к окну. Туман уже рассеялся, и сквозь решетку я увидела маленький сад, ярдов тридцать шириной, огороженный высокими кирпичными стенами. Между клумбами с темно-зелеными лиственными кустиками тянулись гравийные дорожки. В саду не было ни души; над глухой оградой виднелись лишь черные верхушки деревьев на фоне свинцового неба.

Никакие часы в пределах слышимости не тикали, и течение времени отмечалось лишь медленным угасанием дневного света да шорохом дождя, изредка начинавшего моросить за окном. За неимением других занятий я долго ломала голову, силясь понять, что же со мной приключилось, и в конце концов погрузилась в дремоту. Проснулась я от света лампы, когда Белла принесла поднос с ужином. Она дала мне очередную дозу хлоралгидрата, и я неохотно выпила, рассчитывая забыться мертвым сном. Но вместо того, чтобы крепко проспать до самого утра, я впала в бредовое состояние, в котором постоянно осознавала, что лежу пластом на кровати, одолеваемая кошмарами. Очнулась я на рассвете и с ужасом обнаружила, что по-прежнему нахожусь в психиатрической лечебнице Треганнон.

Еще совсем недавно предположение, что я на самом деле не я вовсе, показалось бы мне просто абсурдным. Но здесь все казалось возможным — даже не возможным, а вполне вероятным. Могла ли я быть уверена, что не сошла с ума? Я не чувствовала себя сумасшедшей, но откуда мне знать, что чувствуют сумасшедшие? Доктор Стрейкер явно считал меня помешанной, и я холодела от ужаса всякий раз, стоило мне подумать о телеграмме. Почему я назвалась Люси Эштон — что я наверняка сделала, если только все здесь не лгали мне? Не было ли в нашем роду наследственного безумия, которое проявилось во мне?