Мария Семенова - Лебединая дорога

• Название: Лебединая дорога
• Автор: Мария Семенова
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-015142-Х, 5-267-00614-9

Драконьи корабли викингов, сынов морского бога Ньерда, шли через бурные воды и страшные штормы. Они покинули родину, чтобы вступить на Лебединую Дорогу — на странный путь к пока еще неизвестному новому дому. Нечего терять было этим воинам, оставившим прошлое позади, не пугали их великие опасности и кровавые битвы, ибо павшие в сражениях воссядут в Вальгалле, Чертоге Одина, а выжившие покроют себя славой.

Драконьи корабли шли в чужие земли, где правили не Асы и Ваны людей севера, но славянские Даждьбог и Ярила... Дальше и дальше вела дружину лебединая дорога.

Мария Семенова, основоположник жанра «русское фэнтези», всегда пишет о сильных людях. В морском абордажном бою и на стенах пылающего города, в снежных горах и черной непроходимой чаще, в темнице и небесном чертоге ее герои до конца стоят за правду, идут на смерть, защищая друзей, и побеждают зло силой добра.

---

Когда драккары показались перед двором, Халльгрим сразу приметил, что шли они тяжеловато. Так, как будто Гудмунд нагрузил их добром для торговли или только что взял добычу. Корабли вошли в бухту и причалили, и Гудмунд херсир спустился по сходням.

Был он невысокого роста, темноволос и кудряв. И чуть согнут в спине не то болезнью, не то горем. А может, тем и другим сразу… Гудмунд совсем не выглядел могучим бойцом. Но братья знали, что он повсюду возил с собой панцирь, выложенный позолоченными чешуйками. К такому панцирю всегда устремляется отчаянный враг — и потому-то великое мужество нужно, чтобы раз за разом надевать его в бой!

— Здравствуй, Гудмунд херсир Счастливый, — сказал ему Халльгрим, приветствуя знатного гостя. — Велико ли нынче благополучие на твоих островах?

— И ты здравствуй, Виглафссон, — ответил Гудмунд. Голос у него был надсаженный и скрипучий. Он смотрел на рослого Халльгрима снизу вверх. — Это хорошо, что ты оправился от ран и опять можешь сражаться…

Его люди сходили с кораблей и дружески обнимались с торсфиордцами. С давнишних пор среди них было немало друзей. Но если бы Халльгрим послушал, о чем они говорили, он сразу понял бы, что на сей раз они не привезли добрых вестей… Однако Халльгрим не слушал. Вождь узнает новости от вождя. А вожди не считают приличным рассказывать, стоя воротах.

Гудмунда усадили на почетное место, рабы внесли стол с угощением.

— Это хорошо, что ты опять можешь сражаться, Халльгрим Виглафссон, — повторил Гудмунд, опорожнив рог. — И то, что у тебя, Хельги, опять есть глаза, тоже неплохо. Думается мне, все это неспроста!

— Твои люди хорошо снаряжены, — похвалил Хельги. — Я не удивлюсь, если ты скажешь, что собрался в поход.

Он говорил осторожно: ведь не дело расспрашивать старшего, если тот о чем-то молчит. Гудмунд все понял, посмотрел на него и улыбнулся — ласково, как сыну. Потому что Хельги еще мальчишкой крепко дружил с его сыном Торгейром. Еще до того, как тот пропал семь зим назад… Гудмунд сказал:

— Я и вправду собрался в поход. Хотя и не туда, куда ты думаешь, Хельги.

И мало радости мне от такого похода. И еще я боюсь, как бы вам не пришлось отправиться следом за мной.

Братья переглянулись.

— Стадо быть, — спросил наконец Халльгрим, — у тебя лежат под палубой Боги, охранявшие дом?

Спросил, а у самого непривычно и глухо заныло в груди. Ибо Халльгрим не привык бояться, а это был страх. Халльгриму показалось, будто он шел на лыжах и подобрался к спуску с горы — обрывистому и крутому. Еще шаг — и понесешься вниз, и будет уже не остановиться…

Норны, богини судьбы, пряли под мировым древом Иггдрасилем, и в это мгновение он слышал, как вращались их веретена.

— Я покинул свой дом, — медленно проговорил херсир. — И я сделал это потому, что Харальд Косматый остановился в шести днях пути от моих островов, и с красными щитами на мачтах. И против каждого из моих людей у него целый корабль, полный бойцов. И не больно похоже, чтобы ему хотелось с кем-нибудь здесь примиряться. Значит, по-вашему, я сделался стар и пуглив?

— Нет, — сказал Халльгрим. Гудмунд продолжал:

— У Херлауга и Хроллауга, братьев-конунгов из Наумудаля, был курган, который они строили три лета! Наверное, готовили великую честь тому, кому доведется погибнуть. Но только сгодился им этот курган раньше, чем ждали.

Харальд двинулся на них войной, и Херлауг конунг вошел в курган и велел закрыть его за собой… А его брат явился к Харальду и назвал себя его человеком.

— И что Харальд? — спросил Хельги тихо.

— Харальд хорошо его принял, подарил меч и щит и дал ему всю ту землю, которой тот и так раньше владел. Он и сейчас там сидит, в Наумудале. Только уже не конунгом, а ярлом.

— Позор принял Хроллауг, — сказал Хельги. — Но зато сохранил владения и жизнь… Думается мне, Харальд большого зла на него не держал!

Гудмунд усмехнулся:

— Не так было бы с вами или со мной. Харальд не любит, когда трогают его людей… или людей его отца Хальвдана! И еще он не любит, если кто-нибудь сидит на хорошей земле, как вы или я!

Он поднялся на ноги и поправил на себе пояс.

— Пора мне отчаливать, потому что в море ждут еще три моих корабля. А вас я с собой не зову… Ибо Харальд привел огромную силу, и лучше будет, если мы станем уходить от них все врозь!

Они вышли во двор, и на кораблях херсира прокричал рог, созывая мореходов к отплытию. Его люди неохотно прощались с Сэхеймом, и это было заметно. Все здесь было так похоже на собственный дом. Те же земляные крыши, такой же забор, звуки, запахи и дым, стелющийся над водой. Сизые горы вдали и серые камни на берегу…

Тут Хельги вернулся в дом и вскоре вышел обратно, неся меч Разлучник и копье Гадюку. Подошел к херсиру, уже стоявшему у самых сходен. И протянул ему знаменитое оружие:

— Возьми, Гудмунд Счастливый. Желаю тебе узнать что-нибудь про Торгейра, и пускай это будут достойные вести…

Гудмунд принял у него меч и копье. Об одном и о другом было сложено немало рассказов, и их слышал весь Халогаланд. Гудмунд выдернул меч из ножен и взмахнул им над головой, расхохотавшись:

— А хотелось бы мне этим Разлучником разлучить Харальда и его жен!

Но всякий подарок требует отдарка: не то не будет удачи ни давшему, ни взявшему. Гудмунд стащил с руки серебряное запястье, сделанное в виде змеи, кусающей собственный хвост.

— Возьми и ты, Хельги Виглафссон. Я рад был бы принести сюда хорошие новости, если бы это было суждено.

Взошел на палубу, и на кораблях стали поднимать якоря.

Живя подолгу на одном месте, человек прирастает к нему бесчисленным множеством корней. И потому-то нет воина отчаянней, чем тот, кто отстаивает свой дом! Такой боец дерется с яростью и упорством, пока не вынудит врага отступиться — уйти искать добычу полегче.

Но худо, когда нет надежды оборониться. И кто скажет, что легче.;рухнуть поперек родного порога и поймать гаснущим слухом отчаянный крик жены или же самому выкопать из земли деревянных богов, спустить на воду корабль и отправиться за тридевять враждебных земель и морей… куда?

Многим в то лето выпала судьба вроде той, что развернула зловещие крылья над двором Халльгрима Виглафссона. Многие, как он, оставили насиженные места.

Одни пустились на запад — вить новые гнезда на островах вдоль берега страны англов. И долго тревожили набегами ненавистного конунга, пока наконец он не собрал новую рать и не выбил их и оттуда. И тогда они снова подняли паруса и отправились еще дальше, чтобы назвать своей большую и никем еще не заселенную землю посреди океана — Исландию…

Другие вовсе нигде так и не бросили якорей. И море год за годом носило на себе их корабли. Кормило, укрывало от врага. Давало когда добычу и славу, когда — последний приют… Сэконунги, хозяева моря! Они хвастались, что никогда не спали под закопченной крышей и не пили у очага. Горькое хвастовство.

А третьи — третьи поворачивали на восток.

Туда, где за датскими, свейскими, вендскими, финскими землями лежала под широким северным небом необъятная Страна Городов. Гардарики… Страна, равно прославленная богатствами, прекрасными женщинами — и страшными воинами, которым не было равных в пешем бою!

— Если и вправду для этого я стал видеть, — сказал Хельги Виглафссон, — так я бы, пожалуй, уж лучше снова ослеп.

Проводив Гудмунда, Халльгрим немедля послал Видгу за Эрлингом в Терехов.

— Расскажешь ему, что случилось, — напутствовал он сына. — Пусть собирается и приводит сюда кнарр. Чтобы завтра же отплыть. И пускай возьмет с собой рабов, какие пригодятся в пути.

Вот так: сколько зим прожито здесь, не один десяток и не два, и все рушится в течение одного дня…

Видга кликнул Скегги и потащил лодку к воде. Разрисованный парус заполоскался, потом, обтянутый, принял в себя ветер и мелькнул за сваями бухты.

Халльгрим проследил за ним взглядом и окончательно решил про себя: маленького сынишку рабыни надо будет взять. Все-таки отцом Скегги был викинг. И наконец-то это стало заметно. И Видга рассказывал, будто заморыш складывал песни.

А Видга сын хевдинга прислушивался к знакомому журчанию под килем, и оно впервые заставляло его хмуриться, сумрачно глядя вперед. А ведь сперва он даже обрадовался предстоявшему великому походу. И рассказал об этом отцу: сколько всего повествуют о подвигах былого, и всегда смельчаку приходится оставить свой дом! Халльгрим хевдинг выслушал его, не перебивая. А потом так же молча отвесил подзатыльник, от которого посейчас звенело в ушах.

Видга тогда обиделся на него, отошел. Теперь он гнал свою лодку знакомым путем в Терехов, и обида понемногу его оставляла. Он вдруг подумал о том, что, даже если лодочку привяжут к корме корабля и возьмут ее в путь, — ему, Видге, придется разворачивать над ней парус совсем у других берегов… По Торсфиорду ему больше на ней уже не ходить. Никогда.