Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

• Название: Человек. Цивилизация. Общество
• Автор: Питирим Сорокин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Культурология
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01297-3

В сборнике впервые осуществлена попытка дать целостное представление о творчестве одного из основоположников русской и американской социологических школ — Питирима Александровича Сорокина (1889–1968). В издание включены сочинения по культурологии, социально-политической, социологической и философской проблематике, написанные в России, а также переводы наиболее известных работ, отражающих почти полувековой период его исследований в США.

Адресуется всем интересующимся историей, философией и социальной мыслью XX века.

---

Древний Рим. Есть основания считать, что в Риме на ранних стадиях развития экономическая дифференциация была незначительной; постепенно она возрастала. Во времена Сервия Тулия (VI в. до н. э.) она уже была отчетливой. Разница между богатыми и бедными классами, по его реформе, заключалась во владении от 2–5 до 20 югеров земли. Так как в этот период земля представляла основное богатство, то и из 193 центурионов 98 состояли из людей самого богатого класса. Иными словами, экономический профиль римского общества представлял собой пологий склон. Силы стратификации продолжали работать, и во времена «Законов XII таблиц» (середина V в. до н. э.) возникла необходимость приостановить ее в форме смягчения долговых обязательств, запрещения процента на капитал свыше 8,5 % в год, облегчения использования общественных земель для бедняков и т. д. После этого действительно происходили законодательные сокращения и уменьшения долгов и им подобных социальных «препон». Хоть временно они приносили успех, но уже не могли остановить процесс дифференциации на долгое время, и поэтому предпринимаются все новые и новые попытки социального «выравнивания». Среди важнейших из таких законов были законы Лициния и Секстия (376 г. до н. э.), по которым аннулировались долги и оговаривался максимальный размер в 500 югеров (то есть 125 гектаров) земли, которой может владеть один человек. После этого экономическое неравенство вновь стало возрастать. Для того чтобы быть «всадником» в начале II века до нашей эры, требовалась собственность в размере 400 тысяч сестерциев (приблизительно 4000 фунтов стерлингов)[315]. Стратификация, следовательно, заметно увеличилась. Поэтому пришлось прибегнуть к новым «сдерживающим факторам». Мы видим их в попытках братьев Гракхов (конец II в. до н. э.) уменьшить экономическую дифференциацию за счет введения дополнительных налогов на роскошь, раздачи земли в долг и других законов. Следующие социальные «выравнивания» выпадают на период гражданских войн и революций на закате республики (в форме конфискаций, грабежа, «национализации», экспроприации, перераспределений земли и т. п.). Но при этом «естественные» силы стратификации продолжали свою работу. Концентрация богатств в конце существования республики и в течение первых трех веков нашей эры достигла высочайшей степени. Рим стал «республикой миллионеров и нищих». Юлием Цезарем было вывезено из Галлии имущество на сумму, равную 70 миллионам долларов; состояние Красса оценивалось в 7 миллионов долларов; Сенеки — в 1,5 миллиона. Громадные состояния того времени свидетельствуют о продолжающемся процессе экономической стратификации. Рост размера состояний в то время был не меньше, чем в США в XIX веке. Естественно, в IV—V веках нашей эры не было недостатка в попытках «выравнивания» экономической пирамиды с помощью революций, перераспределений и установления государственного социализма, но экономическая стратификация тем не менее не исчезла. Конец римской истории хорошо известен. В результате мощной экономической дезорганизации наступил период общей бедности, хаоса, варварских нашествий и так называемый конец Западной Римской империи. Таким образом, рассматриваемая в целом римская история напоминает скорее кривую, чем плавную линию развития, медленно, со многими внезапными и резкими колебаниями поднимающуюся вверх, достигающую своей кульминационной точки в период заката республики и в первые столетия империи, а с того момента колеблющуюся без определенного направления вплоть до конца империи[316].

Древняя Греция. Изменения в экономической стратификации Греции были сходными. Вначале это незначительная экономическая дифференциация; в дальнейшем она усиливается. Уже во времена Гесиода (рубеж VIII–VII вв. до н. э.), как мы можем видеть из его опуса «Труды и дни», она значительно возросла. И к VII веку до нашей эры она достигла точки относительной насыщенности (естественно, по условиям того времени)[317]и в форме революции-реформы вызвала первую серьезную попытку сдержать ее. Я подразумеваю реформы Солона в Афинах и подобные «задержки» в других греческих полисах[318]. Временно эти реформы уменьшали экономическую дифференциацию[319], но все-таки не могли ее преодолеть. Все постепенно приобретало свой «естественный ход». Поэтому вновь предпринимаются попытки сдержать дифференциацию: реформы Писистрата, Клисфена, Перикла (VI–V вв. до н. э.), которые по-разному пытались помочь бедным за счет богатых и других эксплуатируемых Афинами государств.

Ситуацию прекрасно охарактеризовал Поль Гиро:

«Амбиции политиков и государственных деятелей устремлены на перемещение богатств от богатых к бедным. Веками предпринимались бесчисленные попытки, имеющие одну-единственную цель — перераспределить богатство. Само собой разумеется, что цель эта никогда не была достигнута. Прежде всего, потому, что они не пытались поделить поровну. Во-вторых, они не предпринимали мер предосторожности, дабы предупредить неравенство в будущем. Короче говоря, нужно было постоянно все начинать сначала. Они прикладывали руку ко всему экономически ценному. Иногда они придавали видимость законности захватам имущества. Самым распространенным был метод насилия. Это был бунт против богатых. В случае успеха завоеватели убивали или изгоняли свои жертвы и конфисковывали их имущество. История Греции пропитана духом революций подобного рода. Они начались с первых конфликтов между аристократическими и демократическими партиями и продолжались до самого римского завоевания Греции»[320].

Добавьте к этому многочисленные налоги и обложения на капитал (eisphora, proeisphora, liturgia и т. д.), которые отнимали в некоторые периоды до 20 % дохода богатых. Но тем не менее все эти меры со времени Солона и до IV века до нашей эры не смогли приостановить рост экономической дифференциации. Четыре экономических класса, созданных конституцией Солона, дифференцировались по возможному наличию капитала. Хотя позднее стратификация внутри этих классов усилилась еще больше. Направление кривой экономической флуктуации в других греческих полисах было таким же. Даже в Спарте, несмотря на серьезнейшие меры по сдерживанию экономического неравенства, построенной на принципах военного коммунизма, не удалось приостановить это восходящее движение. К концу Пелопоннесской войны (конец V в. до н. э.) или позднее, во времена правления Клеомена III и Агиса IV (III в. до н. э.), она стала более заметной, чем на ранних стадиях истории Спарты[321]. Последние столетия существования греческих полисов, начиная приблизительно с III века до нашей эры, отмечены экономическим упадком, который в некоторых полисах привел к ослаблению экономической стратификации, вызванным среди прочего громадными налогами, экспроприациями и социальными потрясениями[322].

Более заметны все эти перепады в нескончаемой истории Китая. Хотя она известна нам сравнительно немного, особенно это касается ранних эпох, однако большие циклы усиления и ослабления экономической стратификации за последние два тысячелетия кажутся очевидными.

Это можно показать на примере циклов концентрации и диффузии земельных владений, которые повторялись неоднократно за последние две тысячи лет. Нам известно, что благодаря системе Цинь Чэна до IV века до нашей эры не было большой концентрации земли в руках богатого меньшинства, но приблизительно после 350 года до нашей эры система государственной собственности на землю сменилась системой частной собственности. Это привело к быстрому росту концентрации земли в руках меньшинства и в результате — к нескольким попыткам приостановить его. Китайцы, однако, не смогли приостановить этот процесс надолго. В 280 году нашей эры была предпринята попытка вновь и земля была поровну перераспределена в системе Цинь Чэна. Но неравенство возобновлялось вновь, и ему сопутствовали всякий раз попытки перераспределений в форме реформ и революций, причем чаще в начале правления династий (Цин, Вей, Тан, Сунь и другие). С перерывами система просуществовала до 713 года нашей эры, но потом она окончательно уступила место частной собственности и новой волне концентрации земли. Хотя и позднее различными способами предпринимались попытки выравнивания то в форме национализации, то в виде мер по установлению государственного социализма, то в форме правительственного контроля над промышленностью[323]. Так шла история Китая до нашего времени.

Если взять нетерриториальную группу, такую, например, как христианская церковь, особенно римско-католическую церковь, то вновь можно пронаблюдать за подобными циклами. Вначале христианская община не была экономически дифференцирована и приближалась к государству communis omnium possesio[324]. В дальнейшем, одновременно с увеличением числа христиан и легализацией христианства, с быстрым ростом церковного богатства последовал процесс внезапного усиления экономической стратификации. В VII–VIII веках богатство церкви стало огромным, параллельно с этим социальные и экономические стандарты, богатство и доходы различных церковных слоев, начиная с папы и кончая обычным приходским священником, стали совершенно несравнимыми. Былое равенство исчезло. Церковная организация стала представлять собой очень высокую пирамиду, разделенную на многочисленные экономические страты. Впоследствии предпринимается множество мер по сокращению богатств и уменьшению внутренней стратификации церкви. Конфискации и налогообложения церковного богатства Каролингами, а позднее светскими властями Англии и Франции; появление многочисленных сект, враждебно настроенных по отношению к церковным властям, которые стремились «вернуть» церковь к евангельской бедности (богомилы, вельдепсы, беггарды, лолларды, гумилиаты, арнольдисты и др.); Ренессанс и Реформация действовали также в направлении уменьшения богатства церкви и ее внутренней стратификации. Того же плана была экономическая история христианской церкви в отдельных странах, таких, как Англия. Италия, Франция, Германия, Россия. Короче говоря, если богатство и доходы высших представителей национальной церкви приблизительно сравнить с богатством и доходами среднего священника, а затем сделать такое же сравнение доходов низших и высших церковных авторитетов в средние века, то можно сделать вывод со значительной степенью вероятности, что теперешний конус христианской религиозной группы более плоский, чем он был в средние века. Восходящее движение первых четырнадцати веков развития христианской церкви в области экономической стратификации после XVIII века вытесняется тенденцией к выравниванию. Эта основная кривая в действительности была значительно сложней; бесчисленное множество более мелких циклов колебалось вокруг этой основной кривой. Взятые вместе, они выражали существование циклов, а не постоянную тенденцию. И если мы возьмем историю религиозных орденов, то придем к тому же результату.