Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество

• Название: Человек. Цивилизация. Общество
• Автор: Питирим Сорокин
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Культурология
• Год: 1992
• ISBN: 5-250-01297-3

В сборнике впервые осуществлена попытка дать целостное представление о творчестве одного из основоположников русской и американской социологических школ — Питирима Александровича Сорокина (1889–1968). В издание включены сочинения по культурологии, социально-политической, социологической и философской проблематике, написанные в России, а также переводы наиболее известных работ, отражающих почти полувековой период его исследований в США.

Адресуется всем интересующимся историей, философией и социальной мыслью XX века.

---

Далее. Скрытые в социосознательных индивидах и обществах культурные качества обнаруживаются во всех достижениях человеческой цивилизации, сохраняются также и в дискретные периоды культурной истории (войны, революции, прочие общественные бедствия). Социо-эмпирические исследования культурных качеств (значений, норм, ценностей) позволяют выявить весьма длительные периоды истории, в течение которых проявляются относительно близкие и даже идентичные культурные образцы — виды деятельности, мысли, творчества, верования и т. п. Эти продолжительные образцы культурной жизни, несмотря на всевозможные и случайные девиации, эмпирически устанавливаются лишь потому, что сами они суть продукт логико-значимых культурных систем.

При этом логико-значимые культурно-ценностные системы — детерминанты культурного качества — формируются под воздействием «двойственной» природы человека — существа мыслящего и существа чувствующего. Преимущественное качество тем самым совпадает с одним из полюсов ценностно-культурной шкалы. Если основной акцент сделан на чувственной стороне человеческой природы, то соответственно детерминируется чувственный образец культурных ценностей; на воображении и разуме — нечувственный. Причем и в том и в другом случае не нейтрализуются полностью противоположные мотивы поведения, мышления. При условии же баланса чувственных и рациональных стимулов формируются идеалистические культуры.

Перегруппировка всех классов ценностей, значений и норм в этом ключе, их вскрытие в ходе исторического исследования показывают удивительное соответствие с ценностными классами, выработанными мыслителями античной классики: ценности, происходящие в результате когнитивной деятельности (Истина); эстетического удовлетворения (Красота); социальной адаптации и морали (Добро); и, наконец, конституирующая все остальные ценности в единое социальное целое (Польза). Любую социально значимую человеческую активность можно объяснить посредством этих четырех поистине универсальных категорий. Игнорирование их или подмена другими объясняющими принципами неизбежно ведет к сциентистской неудаче искусственного перевода этих категорий на язык других и менее адекватных терминов.

Интегральный подход в равной мере применим при описании индивидуального типажа или культурных ценностей. В самом деле, любой индивид вписан в систему культурных ценностей, а его бессознательные мотивы и биосознательные стимулы контролируются и подчиняются его социосознательному «эго». Так и культура становится интегральной лишь тогда, когда общество добивается успеха, балансируя и гармонизируя энергию людей, отданную на службу Истине, Красоте и Добру. Подобный «интегрализм» характеризуется логико-значимой взаимосвязью всех существенных компонентов личности или культуры. Модель «интегральной» культурной сверхсистемы — результирующая систематического и гармонизирующего ценностного образца — дает значительно больше для полноценного и адекватного определения и понимания культуры, нежели традиционные социологические, антропологические или культурологические методы.

Вот почему дискриптивный анализ социальной жизни должен быть подчинен исходному примату культурных ценностей даже в таких аспектах социального бытия, где, как может показаться с первого взгляда, отсутствует прямое восхождение к культурно-ценностным системам. К примеру, понятия «группа», «класс», «роль», «стратификация», «социальное действие» и им подобные приобретают научную валидность, когда интерпретируются как переменные культурных сверхсистем, конгруэнтных связей ценностей, норм, значений.

В силу этого новая философия истории должна исходить из тезиса о том, что в пределах, заданных относительно константными физическими условиями (климат, географическое положение), наиважнейшим фактором социокультурных изменений (то есть собственно динамики) становится распад той или иной доминантной культурной сверхсистемы — «идеациональной» («ideational»), «идеалистической» («idealistic»), «чувственной» («sensate»). Именно в этом смысле тождественны социология и философия истории, ибо они концентрируют свое внимание на проблематике генезиса, эволюции, распада и кризиса доминантных систем, в результате чего проясняются вопросы «как?», «почему?» и «когда?» происходят те или иные социокультурные изменения.

Каждая из культурных сверхсистем «обладает свойственной ей ментальностью, собственной системой истины и знания, собственной философией и мировоззрением, своей религией и образцом „святости“, собственными представлениями правого и недолжного, собственными формами изящной словесности и искусства, своими нравами, законами, кодексом поведения, своими доминирующими формами социальных отношений, собственной экономической и политической организацией, наконец, собственным типом личности со свойственным только ему менталитетом и поведением»[26]

Словом, если для Платона центральным понятием его системы были «идеи», для Аристотеля — «значения», для Бэкона — «эксперимент» и «индукция», для Дарвина — «естественный отбор», то для Сорокина, очевидно, таким понятием становится «ценность». Конечно же, многие мыслители и до него размышляли о природе ценностей, но, пожалуй, никому до Сорокина не удалось показать систематизирующую и методологическую значимость ценностной теории в социологии.

Таков в общих чертах «интегральный» синтез сорокинской макросоциологии. Современное состояние западной культуры Сорокин диагносцировал как кризисное, которое, однако, вовсе не виделось ему в духе шпенглеровского субъективизма — конца ее исторического существования, смертельной агонии всей западной цивилизации. Нынешняя «чувственная» культура, считал он, обречена на закат, поскольку именно она повинна в деградации человека, превращении ценностей в простые релятивные конвенции. Его главное пророчество на этот счет звучит так: «Мы живем, мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося шесть веков. Лучи заходящего солнца все еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся тьме нам все труднее различать это величие и искать надежные ориентиры в наступивших сумерках. Ночь этой переходной эпохи начинает опускаться на нас, с ее кошмарами, пугающими тенями, душераздирающими ужасами. За ее пределами, однако, различим рассвет новой великой идеациональной культуры, приветствующей новое поколение — людей будущего»[27].

Провозвестник новой идеациональной будущности через очищение и воскрешение культуры, проповедник нравственного возрождения общества, основанного на принципах альтруистической любви и этике солидарности, — таков «нетипичный» для академического ученого облик Сорокина-социолога и Сорокина-пророка, на долгие годы запомнившийся своим соратникам и ученикам. Таковым он начинает постепенно открываться, хотя и с печальным опозданием, своим соотечественникам.

Наследие Сорокина колоссально. Он автор более полусотни книг, не говоря уж о бесчисленных статьях, заметках, эссе и прочих формах малого жанра. Его книги переведены почти на все языки мира, но — увы! — не на русский язык. Настоящий однотомник отнюдь не претендует на полное отражение многогранного творчества Питирима Сорокина. И все же, монтируя книгу, мы старались придерживаться следующих основополагающих принципов.

Прежде всего нам хотелось пусть даже и неполно по объему и научной значимости, но все же более или менее равномерно представить русский и американский периоды его творчества, хотя такое хронологическое деление крайне нелогично, а возможно, и ошибочно. Стиль ранних работ Сорокина уникален и красочен. В нем содержится весь колорит «старорежимного» русского языка науки, дефицит которого с особой остротой мы испытываем сегодня. Во-вторых, при компоновании содержания перед нами стояла сверхзадача проследить динамику в развитии его научных взглядов, проиллюстрировать эволюцию его систематического социологического видения. В-третьих, чрезвычайно важным представлялся и другой аспект — необходимость продемонстрировать всю палитру его творчества или по крайней мере значительную ее часть, от работ общегуманитарного и социально-прикладного характера до сугубо академических, в которых Сорокиным предпринималась попытка охватить весь социальный универсум. В-четвертых, в бытность еще русским подданным Сорокин значительную часть своей энергии отдавал политической деятельности, много писал о революционном переустройстве России, что, как кажется, не потеряло своей актуальности и сегодня. Наконец, в-пятых, настоящее издание отличается еще и тем, что в содержание тома включены также работы Сорокина, которые ранее при жизни автора никогда не были опубликованы.

В настоящий сборник вошли крупные и тематически завершенные фрагменты из следующих его сочинений: русского периода — «Преступление и кара, подвиг и награда», «Проблема социального равенства»; американского — «Социология революции», «Социальная и культурная мобильность», «Кризис нашего времени», «Общество, культура и личность», а также небольшой отрывок из его воспоминаний «Долгое путешествие».