Иосиф Кулишер - История русской торговли и промышленности

• Название: История русской торговли и промышленности
• Автор: Иосиф Кулишер
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-901901-12-6

В сборнике опубликованы две работы российского экономиста-историка с мировым именем И.М. Кулишера (1878—1833) «Очерк истории русской торговли» (1923) и «Очерк истории русской промышленности» (1922), в которых подробно исследуется развитие торговли и промышленности в нашей стране с древнейших времен до XIX в.

---

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Торговля и купечество Московского государства по сообщениям иностранцев XVI—XVII cm.

О состоянии Московского государства сохранилось довольно много разнообразных сочинений иностранцев, по различным поводам посетивших Московию и описавших то, что они там видели и слышали. Здесь и посланники, и военные люди, и купцы, и просто любопытствующие путешественники, и лица, приезжавшие для выяснения того, как повести католическую пропаганду среди русского народа. Все они составляли дневники, записки, повествования, мемориалы, наконец, отчеты для царствующих особ о посещении посольствами русского царя и Московского государства.

Эти описания, разнообразные по форме и содержанию, составляют ценный материал для изучения истории эпохи, доставляемый очевидцами. Но осторожность в пользовании их все же весьма необходима, ибо русские люди смотрели на приезжих иностранцев с великой подозрительностью и, усматривая в их вопросах коварные замыслы, отказывались удовлетворять их любознательность или, как жаловался Рейтенфельс, намеренно преувеличивали все в хорошую сторону, но с таким умением, что «возвратившиеся иностранцы по совести не могут похвастаться знанием настоящего положения дел в Московии»{263}.

Среди многообразных сведений, имеющихся в «сказаниях» иностранцев о Московском государстве (как их называет B. О. Ключевский), мы находим и данные, касающиеся торгов ли. Если не считать двух-трех авторов, специально посвятивших свои сочинения вопросам товарообмена, как де Родес или Кильбургер, которые сообщают довольно много указаний, в особенности о привозимых и вывозимых товарах, да перечисления последних Флетчером, Олеарием и некоторыми другими, затрагиваемые в этой области вопросы относятся главным образом к описанию внешнего вида Москвы, ее лавок и дворов, к характеристике русских купцов, к торговле в рядах да к вопросу о монополизации различных видов товаров царской казной, что особенно поражало знатных иноземцев».В городе Москве, — говорит Кильбургер в своем «Кратком известии о русской торговле, как она производилась в 1674 г. вывозными и привозными товарами по всей России», — больше торговых лавок, чем в Амстердаме или в ином целом княжестве». «Но, — прибавляет он тут же, — лавки эти маленькие и иногда плохого качества; сравнивать же их с амстердамскими совсем нельзя, ибо пришлось бы признать, что из одной амстердамской лавки можно выкроить десять и более московских». В Москве, указывает он в другом месте, «так же много лавок, как во многих европейских городах, хотя большинство их так малы и узки, что купец едва в состоянии повернуться между товарами»{264}. На это характерное обстоятельство, весьма поразившее иностранцев, указывал за 100 лет до того (в 1581 г.) иезуит Антоний Поссевин, посетивший Россию при Самозванце; и он видел много новых лавок, расположенных улицами (рядами), по роду товаров, в Китай-городе, но эти лавки были так малы, что, по словам его, в одном венецианском магазине найдется больше товаров, нежели в целом ряду московских лавок{265}. «Так как народу в Москве великое множество, — писал в своем путешествии через Москву Корнилий де Бруин, приезжавший при Петре Великом, — то для лавочек они должны довольствоваться небольшими помещениями, которые вечером они и запирают, уходя домой»{266}.

Итак, многочисленность лавок и мелкие размеры каждой из них, куча крохотных лавочек обратили на себя внимание иностранцев. И это не изменялось — эпоха самозванцев и эпоха Петра дают одну и ту же картину.

Это наблюдение подтверждается и другими данными. Торговых мест всякого рода было огромное количество. В Москве на рынках и площадях, во всевозможных рядах в Белом городе и в Китай-городе и за Москвой-рекой толпилась масса народа и продавались самые разнообразные товары. Здесь имелись не только лавки и амбары, но и шалаши, скамьи, бочки, кади и кувшины, торговля оседлая и разносной торг. На каждые 2 — 3 посадских двора приходилось место торговли (посадских дворов в 1701 г. было 6894, торговых мест 2664){267}. Но и в Туле находим 4011/2 торговое помещение, среди них 2091/2 лавки, 118 скамей, 29 амбаров, 13 шалашей. Торговцы составляли в концу XVI ст. 44% всех жителей Тулы, а вместе с ремесленниками 70%.{268} В Пскове насчитывалось в конце XVI ст. 1200 лавок, клетей и амбаров{269}. В Нижнем Новгороде, по переписной книге 1620 г., имелось 1900 дворов и 574 торговых помещения, в Устюге — около 1000 посадских дворов и 260 торговых помещений, среди которых было много кузниц{270}.

Точно так же подтверждается и указание на крайне мелкие размеры этих лавок. Типичной лавкой являлось помещение в 2 сажени в ширину, 21/2 в глубину. И это была полная лавка{271}. А наряду с ними имелись полулавки, четверти лавки и даже восьмые части лавок. В 1726 г. в московском Китай-городе из 827 всех торговых владений было всего 307 владельцев полных лавок, тогда как в 76 случаях они занимали менее целой лавки, именно от 7/8 до 3/4 лавки, а в 3428 случаях торговое место составляло всего пол-лавки, в 27 — от 1/2 до 1/4 лавки. Напротив, соединение нескольких лавок в одних руках (или, быть может, одной лавки, но по своим размерам равной нескольким установленной величины) было явлением весьма редким: насчитывается всего 32 случая владения по 11/2 лавки и 15 случаев свыше 21/2 лавки, из них только один, когда торговец занимал 33/4 лавки. Даже в отдельном месте он имел по поллавки, по четверти и даже по одной восьмой. В 1701 г. 189 человек владело по одной лавке, тогда как 242 занимали всего пол-лавки, а 77 человек 3/4 лавки. А к этому присоединялось еще великое множество торговых мест, которые вообще не имели характера лавки, а представляли собой лишь временные, переносимые помещения. Таких мест насчитывалось в Китай-городе в 1626 г. 680, из них 47 шалашей, 267 скамей и мест скамейных, причем и тут нередко торговец занимал по л шалаша, часть скамейного места{272}.

Небольших размеров были, конечно, лавки и в других городах. Как указывает Н. Д. Чечулин, «по-видимому, в то время (в XVI ст.) признавалась нормальной величина лавки в 2 сажени: при описании лавок жалованных очень часто отмечается их величина — обыкновенно на локоть или полусажень больше двух сажен, и тогда говорится: а с прибавки (с локтя или с полусажени) и платити ему (владельцу лавки) десять денег»{273}. В Туле, судя по писцовой книге 1625 г., лавка представляла собой клочок земли в ширину и в длину по 13/4 — 21/2 сажени. В 1622 г. велено с казенных кирпичников не брать «полавочно-го» и пошлин «с их товару, которого товару меньше двух рублев». Действительно, такие случаи были. В 1625 г. на тульском рынке оказалось 9 таких лавок, с которых оброка «по жалованной государевой грамоте не бралось»{274}.

«Очень часты случаи, — говорит Н. Д. Чечулин, — что человеку принадлежала 1/2, 1/3 и даже 1/4 лавки или амбара; обыкновенно при этом лавки делились поровну между совладельцами, но встречаем несколько случаев, что одному владельцу принадлежало 2/3 или 3/4 а другому 1/3 или 1/4». И во внутренних городах между отдельными владельцами лавки распределялись обычно довольно равномерно; «редко кто владел более чем 3 лавками, за исключением, впрочем, таких торговых городов, как Казань и Псков, где иные имели лавок 10 и более и платили раз в 10—15 больше, чем в среднем каждый из участвовавших в торговле людей». Но таких людей и тут было весьма немного. Из 765 человек посадских тяглых людей, плативших оброк за лавки во Пскове, 326 человек платили от 1 до 5 алтын, 245 от 5 до 10 и 93 от 10 до 15. Это составит 664 человека или почти 90% всех плательщиков. Свыше 25 алтын платили всего 29 человек или менее 4% общего числа. В Казани имелась небольшая группа в 22 человека, переведенных из других городов, которые, составляя всего 1% населения Казани, имели почти 15% торговых заведений, и каждый из них платил почти втрое больше, чем человек «добрый» или «лучший»{275}. Напротив, в Туле из 100 случаев владения торговыми помещениями 93 (352 случая) приходятся на владение одной лавкой или скамьей; всего 3% (11 случаев) владели двумя помещения ми, большего числа вообще не встречалось{276}.

Зомбарт утверждает, что западноевропейские города в XIV —XV ст. кишели массой мелких и мельчайших торговцев, производивших крайне незначительные обороты{277}. Это утверждение оказалось преувеличенным; установлены факты довольно больших оборотов, совершаемых в средневековую эпоху{278}. В отношении Московского государства у нас нет данных об оборотах[19], но, судя по большему количеству маленьких лавочек, полулавок и четвертей лавок, в которых сосредоточивалась торговля в русских городах того времени, мы можем это положение Зомбарта с гораздо большим правом применить именно к Московской Руси XVI —XVII ст. Никто не станет отрицать, конечно, наличности крупных торговцев, в особенности среди московских гостей, но, по-видимому, преобладающей являлась торговля весьма мелких размеров. Сравнения, проводимые Поссевином и Кильбургером между Москвой, с одной стороны, и Венецией или Амстердамом — с другой, весьма характерны: указания на то, что из одной амстердамской лавки можно сделать десять и более московских или что один венецианский магазин имел больше товаров, чем целый торговый ряд в Москве, свидетельствуют о том, насколько велико было расстояние между нашей и западноевропейской торговлей.