Павел Лукницкий - Ленинград действует. Книга 3

• Название: Ленинград действует. Книга 3
• Автор: Павел Лукницкий
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: История
• Год: 1968

Подвиг, совершенный населением и защитниками Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, не забудется ни современниками ее, ни грядущими поколениями. Все девятьсот дней блокады и обороны города-героя, а потом месяцы наступательных операций Павел Лукницкий неутомимо вел свой подробный дневник. Никакая обстановка не могла помешать автору делать свои ежедневные записи. В них — мысли, беседы, боевые дела фронтовиков и горожан множества специальностей. Дневник дает широкую картину того времени во всей ее, порой жестокой, суровой, но предельно чистой атмосфере несравненного мужества.

Способность автора записывать происходящее вкруг него в самый момент события помогла ему создать художественный документ большой впечатляющей силы. Эта книга охватывает период времени от прорыва до полного снятия блокады и, затем, до изгнания разгромленных вражеских войск с территории Ленинградской области. Дневник заканчивается описанием судебного процесса над гитлеровскими карателями — в Ленинграде, после войны. Этой книгой автор завершает свою большую трехтомную эпопею, первые две части которой, под тем же названием «Ленинград действует…», изданы «Советским писателем» в 1961 и в 1964 гг.

---

Первый в городе большой дом! Кто способен сделать все, что нужно?

До сих пор население Ленинграда участвовало в простейших массовых работах, не требовавших специальной квалификации. Рыли противотанковые рвы и траншеи, складывали баррикады, настроили многие тысячи дзотов для пулеметов и для орудий. Занимались очисткой города, заготовляли дрова, торф, овощи…

Все специалисты — либо на фронте, либо на заводах, либо эвакуированы, либо погибли от голода, холода, бомбежек, обстрелов…

И снова были собрания во всех организациях и учреждениях. Никто не сомневался: только кликни клич, покажи, подучи ленинградцев хоть малость — станут квалифицированными строителями: печниками, плотниками, штукатурами, водопроводчиками, электриками… Специальности строителей скоро понадобятся всей нашей разоренной стране, пусть ленинградцы (прежде всего — ленинградки!) и в этом деле станут инициаторами!

Золотые руки уцелевших, сохранившихся в городе специалистов, разысканных, внесенных в списки, ставших инструкторами, учителями, — были порукой успеху труднейшего дела, передачи опыта… На новую стройку явились инструкторы райжилуправления — квалифицированные мастера, инженеры, тщательно осмотрели все, примерились, посовещались, выбрали из своей среды бригадиров. Главный инженер РЖУ Ф. Г. Герасимов стал прорабом, начальник РЖУ № 1 В. С. Алферов возглавил работы; главный инженер ремстройконторы З. М. Захарова, тов. Васильев — заместитель председателя райсовета и некоторые другие, включенные в руководство стройки, распределили обязанности. Составили проект, обратились с призывом к работникам ближайших учреждений и организаций…

Первыми к дому № 15 на улице Ракова пришли на работу ленмехпромовцы и швейницы, сиречь — скорняки, шубницы, ватницы, швеи во главе с директором Ленмехпрома Алексашенковой, директором швейной фабрики индивидуального заказа А. К. Белковской и секретарем парторганизации Ленмехпрома А. Н. Нехожевой… Это было 12 июня. Их явилось в первый день восемьдесят, на второй девяносто, на третий сто десять — женщин и девушек… Мужчин были единицы. Приходили они в половине шестого утра, питались на работе «пофронтовому», уходили в десять вечера. За ними пришли работники Союзникельолова, столовых, магазинов и другие… В конце июля явились преподавательницы и работники хореографического училища, в начале августа — бригада Радиокомитета…

Ленмехпромовцы были первыми. Проникнуть во двор им удалось, только проложив себе узенькую тропинку через наваль, под которой были погребены ворота. Казалось невозможным справиться с огромной «выволочной» работой. Но уже на второй день кто-то сказал: «Справимся!», и все поверили этому потому, что в горах развалин уже образовались проходы — показался кусочек двора.

Декавильки и тачки двинулись в глубь отрытого из-под развалин, мощенного булыгой двора.

Груды лома и мусора выволакивали со двора на улицу Ракова, и эти груды составили новую гору, занявшую улицу во всю ее ширину. Понадобилось сделать подъездной путь — провести рельсы трамвая от площади Искусств, чтобы вывозить мусор и подвозить строительные материалы. Гору пришлось подрезать, сделать в ней выемку, она теперь подобна слоеному пирогу: в нем сгнившие, сплющенные балки, кирпич, раздавленный и рассыпавшийся, ржавые обломки железных кроватей, печек-«буржуек», диванных пружин, лоскутья кровельного железа, металлической посуды, обшивки круглых голландских печей, противогазов, обрывки одежды, куски человеческих костей…

Вся выемка уже пересечена шпалами, к выемке подвезены рельсы, и вчера, когда я впервые провел здесь день, бригада Радиокомитета ломами подтягивала эти рельсины к шпалам. Трудились, возглашая: «Эх, раз, дружно!», и это выходило как у заправских рабочих, хотя здесь работали люди, никогда прежде не занимавшиеся физическим трудом. Тут я увидел редактора Ходзу, и Островского с женой, дикторов, и девушек-радиооператоров, и многих других знакомых мне сотрудников литературного отдела Радиокомитета.

Работают здесь почти сплошь женщины — жизнерадостные, энергичные, собравшиеся из тринадцати городских организаций и учреждений.

С носилками, перемежая работу смехом, шуточками, сопровождая ее песнями, работают без нытья, без жалоб, с вдохновением! Настроение у всех отличное!

Работает ленинградская интеллигенция!..

Я беседовал сегодня с Герасимовым.

— Общий, достаточно культурный уровень работающих, — говорит он, — помогает им усваивать познания и приемы работы значительно быстрее, чем то происходит у обычных, скажем — привозимых из деревни рабочих с низшим образованием. Весть о том, что все, кто приобрел специальность, будут зимою, после выкладки кирпичных стен, работать внутри здания, а не на морозе, на ветру, также способствует скорейшему обучению.

А Владимир Семенович Алферов, чья контора РЖУ дала сюда многих инструкторов, рассуждал со мною о том, что нигде, кроме как в» Ленинграде, такого отношения к труду не могло бы быть: у ленинградцев оно — особенное; в других городах люди не стали бы работать столь охотно, с такой любовью к делу, с таким упорством, самолюбивой ревностью, гордостью, стремлением принести своему городу пользу.

Так же трудятся люди и восстанавливая дом № 7 по Щербакову переулку — работы там уже начаты. Скоро начнутся они и в третьем доме — на улице Гоголя.

Первый раз сегодня я пришел сюда вместе с заместителем председателя райсовета инженером Васильевым. На улице перед домом он познакомил меня с главным инженером Герасимовым. Тот, молодой здоровяк, стоял в группе с другими — с Захаровой, деловитого вида интеллигентной женщиной, главным инженером ремстройконторы, и несколькими бригадирами.

Они обсуждали, как сделать подъездной путь и как справиться с трещинами в цоколе наружной стены, стоящей одиноко и создающей снаружи, издали, видимость существующего дома? Как сделать подмостья под этими трещинами? Как организовать здесь работу?

Инженеры, беседуя, едва успевали отвечать на вопросы то и дело подходивших к ним женщин: где найти такую-то бригаду? как сделать это?

— Как пройти на перекрытие? — спросила какая-то хорошенькая, изящная девушка.

— Вам придется для этого пробраться на крышу! — ответил Алферов.

— Так что ж, пожалуйста! За этим дело не станет, я куда хотите залезу… А только скажите, как найти ход?

Секретарь парторганизации Ленмехпрома, стоя среди развалин, называла мне имена тех, о ком стоило бы написать: плотницко-столярная бригада Белоусова (скорняка, инвалида финской войны); Макухтину (швею, ставшую в бригаде звеньевой штукатуров, коммунистку, чей муж на фронте, а ребенок в очаге); Иконникову (швею, молодую женщину, работающую плотником, испытавшую все лишения блокады и даже в сорок первом году, когда фугасная бомба попала в Гостиный двор, погребенную было под развалинами цеха, в котором работала)…

Девушки из Ленмехпрома

21 августа. Понедельник

Уже в субботу я понял, что посещать эти работы мне будет весьма интересно, и ушел оттуда с хорошим настроением, увлеченный тем, что видел и слышал.

Сегодня я посетил этот дом во второй раз. Ходил по объектам работ, лазал на крышу, где девушки и один демобилизованный красноармеец — бригада кровельщиков — закрывали железными листами крышу. Девушки смеясь перебирали на разных языках слово «гвоздь» — по-английски, по-немецки… Зашел в мансардную квартиру, в кухне которой свалено бесхозное имущество былых жильцов, а в прочих комнатах трудилось звено штукатурной бригады.

Обрабатывая заново потолок, швеи из Ленмехпрома обсуждали «безобразие»: их работа пропала зря, потому что после того, как оштукатурили, потолок от дождя дал протечку. Их со смехом и шутками успокаивала звеньевая Савельева.

Зашел в квартиру второго этажа, где плотницкая бригада девушек из Ленмехпрома срабатывала подоконник на верстаке, — все рамы уже были сделаны.

Здесь я вновь встретился с уже знакомой мне Иконниковой — ныне здоровой, веселой девушкой, а в сорок первом году, когда она была завалена при бомбежке…

Вот что сегодня записано мной с ее слов:

— Наш цех был на четвертом этаже, я пролежала заживо погребенная с трех часов дня до вечера, с глазами и ртом, забитыми мусором, распростертая, придавленная, хотела тогда только умереть!..

Ее раскопали, она осталась жива потому, что подругу ее, лежавшую над ней, раздавило насмерть и труп этой подруги уберег девушку от тяжести каменных, сгрудившихся над ней плит. Три месяца Иконникова лежала в больнице, долго не могла шевелиться. Несколько дней нельзя было даже обмыть ей волосы. У нее оказались переломы костей. Мучения были страшными. Все, однако, зажило, только пальцы левой руки в холодную погоду ноют и плохо сгибаются.