Кирилл Казанцев - Доказательство чести

• Название: Доказательство чести
• Автор: Кирилл Казанцев
• Жанр: Боевик
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-68340-6

В Следственный комитет поступила информация, согласно которой старший оперуполномоченный ГУВД Екатеринбурга капитан Пермяков за крупную взятку «развалил» дело об убийстве воровского авторитета по кличке Эфиоп, вследствие чего главный подозреваемый оказался на свободе. Была проведена проверка, и информация подтвердилась. Пермякова арестовали и заключили под стражу. Знакомые и коллеги отвернулись от капитана, и только его лучший друг — полицейский Антон Копаев — не поверил выводам следствия. Он считает, что Пермякова, честного и принципиального мента, подставили. И готов доказать это во что бы то ни стало…

---

— Не колись, — посоветовал гаишник.

Толстяк, лежащий на нарах, поджал губы, посмотрел на бывшего полицейского как на дурака и снова уставился в книгу.

Конвоир терпеливо ждал, пока бывший следователь сполоснет под краном руки, потом шагнул из камеры, давая ему дорогу, и с грохотом захлопнул дверь.

— Расколется, — удовлетворенно заметил гаишник, которому не давала покоя обида за недавнюю трепку. — Следаков быстро колют.

Глаза куриного следователя повлажнели. Он уже почти закончил обед и теперь сидел между нарами толстяка и беззубым гаишником, теребя в руках подол спортивной майки. Следак был в расколе уже давно и сейчас терпеливо дожидался суда, надеясь на его гуманность и жалость.

На что рассчитывал любитель романов, было непонятно, ибо за все время пребывания в камере он лишь дважды перекинулся словом с сокамерником. С этим самым, из следственного комитета. Разговаривать с остальными данный упитанный субъект то ли брезговал, то ли считал излишним.

Закончив трапезу, все, за исключением толстяка и гаишника, полезли на свои места. Первый не вставал с самого утра, вяло пережевывал колбасу и запивал крепким «Ахмадом». Второй собирал посуду.

Передачи в камеру поступали регулярно, но все они, за исключением пакетов толстяка, доходили до арестантов выпотрошенными. Гаишник, к примеру, точно знал, что жена передает ему «Мальборо» и яблочный джем. Однако в пакете оказывались «Прима» и какое-то прокисшее варенье. На каком этапе перемещения с воли за решетку сигареты теряли фильтры, а джем утрачивал вязкость, оставалось лишь догадываться. Хлипкому следователю из райцентра никто ничего не передавал, поэтому с ним делились сокамерники. Точнее сказать, предлагали. Но аппетит у молодого парня был никакой. Он лишь плакал.

Вечером передали пакет и Пермякову. Буженина, сок, «Орбит» без сахара и… «Кэмел»! Посмотрев на сигареты, Сашка подавил улыбку. Всю его душу охватило блаженство. Сам он курил «Винстон», любитель сигарет с верблюдом — Пащенко. Передача в камеру «Мальборо» для Сашки не значила бы ничего. Просто дорогие, качественные сигареты. А «Кэмел»!..

Понятно, что это идея Пащенко. Копаев и Пащенко рядом. Они с ним.

Пермяков забросил пакет на полку с продуктами, дрожащей рукой распечатал пачку, вытащил сигарету и с жадностью затянулся. Он никогда в жизни не купил бы крепчайший «Кэмел», но сейчас первая затяжка показалась ему глотком жизни. Они рядом. Друзья с ним!..

Странность хруста сигаретной упаковки произвела впечатление лишь на толстяка. Он с легким удивлением положил книгу на живот и посмотрел на руки Пермякова, снимающего целлофан с пачки. Остальные не обратили на такое событие никакого внимания. А ведь это на самом-то деле очень странно: услышать хруст распаковываемой сигаретной пачки в камере СИЗО.

Только последнему лоху не известно, что сигареты в заводской упаковке на тюрьму не передают. Как и колбасу батоном, которая лежала в Сашкином пакете. Ее режут на куски. А сок в коробке с воли — это просто неслыханная дерзость. Он может попасть в руки арестованного лишь из тюремного магазина. Но передача была с воли.

Толстяк улыбнулся кончиками губ и, как обычно, увлекся книжкой.

А Сашка курил, закрыв глаза, мял в руке шуршащую обертку. Для него не было более приятного звука. Они рядом. Друзья с ним!..

— Пермяков, скажите, когда состоялась ваша первая встреча с Рожиным?

— Моя первая встреча с Рожиным состоялась в то утро, когда он подкинул мне на стол конверт с документами, подтверждающими, что я являюсь собственником дома в Сочи.

Кормухин поморщился.

— А вот Вячеслав Петрович утверждает, что его предварительный разговор с вами состоялся за три дня до освобождения Кускова.

Пермяков поморщился.

— Тогда о его содержании спросите у Вячеслава Петровича.

Разговор не клеился. Было вообще непонятно, на какой иной исход помимо самого очевидного рассчитывал следователь Кормухин. Для расследования дела Пермякова специально пригласили молодого важняка, только что переведенного в Екатеринбург. Тот старался и пытался доказать, что способен на многое.

Рука Кормухина выводила на чистом листе бумаги кренделя. Это первый признак нервного поведения.

— Видите ли, Пермяков, не получится спросить.

Сашка про кренделя знал, поэтому едва заметно усмехнулся и спросил:

— Что так? В бегах, как принято в подобных случаях?

— Нет. — Кормухин пожал плечами. — Он убит.

Важняк уставился на допрашиваемого. Однако тот сидел и смотрел в зарешеченное окно. Его волосы были взъерошенными от постоянного лежания. Арестант курил, распространял по кабинету аромат хорошего мыла и молчал.

— Убит ножом. Для груза к его ноге была привязана металлическая кровать, и он был сброшен в Исеть. Там, за мостом, вы знаете?

— Вы хотите, чтобы я вам помог и в этом? — Сашка всезнающе вздохнул и ткнул окурок в обрезанную банку из-под кофе, зачумленную тысячами бычков. — Я могу.

— Конечно, — оживился Кормухин. — Это по-нашему. По-человечески, в конце концов.

— Убедили. — Пермяков уложил локти на стол. — Я вам помогу. Это не я. Вот если бы это сделал я, тогда Рожин плавал бы по Исети как какашка.

— Почему?

— Нары не тонут. А других кроватей тут нет.

— Бросьте!.. — Важняк разочарованно скривился. — Мне говорили, что вы серьезный человек.

— Вас не обманывали. — Пермяков скосил взгляд на рукав пиджака следователя, из-под обреза которого виднелись золотые квадратные часы.

— Никто не утверждает, что смерть Рожина — дело ваших рук.

— Почему бы не настоять на этом? — Сашка потянулся всем телом и закинул назад голову.

Последние слова он произносил уже в какой-то сладостной истоме.

— Вам в последнее время так прет!

Кормухин понимал, что следователь Пермяков валяет ваньку, однако ничего не мог с этим поделать. Это не Пермяков создал такую ситуацию, поэтому нечего с него спрашивать. Следователь был убежден в том, что человек, сидящий напротив него, получил взятку. Но ему приходилось смиряться с тем, что этот арестант будет издеваться над ним как матерый бандюк.

Досада Кормухина накапливалась по мере того, как к нему стало приходить понимание простого факта: Пермяков поопытнее него и потверже нравом. Колоть такого столь же трудно, как вора старых кровей. Не этих, фанерных, которых коронует в тюрьмах пара таких же, как он, обкуренных отморозков, а настоящего шестидесятника, отрицающего семью, наркотики, предательство, кровь и писаный закон.

Кормухин стал понимать, что дело, на которое он рассчитывал как на именное, обещающее известность и уважение, на самом деле обещает ему только неприятности. Жаль, что важняк не догадывался об этом в тот момент, когда начальник следственного комитета вручал ему тонкую серую папочку и говорил о том, что очень надеется на его ответственность.

Глава 5

Был бы Кормухин еще догадливее, он наверняка понял бы, почему начальник вручил это дело именно ему. Однако пока прозрение важняка остановилось на полпути. Вместо просветления в его голове сгущались тучи.

— Пермяков, Рожин в своем заявлении указал, что является другом Виталия Кускова, который был арестован в связи с подозрением в причастности к убийству Ефикова. Он подписался под протоколом, в котором черным по белому зафиксировано, что, когда он приехал к вам с целью узнать дальнейшую судьбу Кускова, вы стали оказывать на него давление и делать предложения, от которых настоящий друг арестованного никогда не откажется. Вы обозначили цену за освобождение Кускова, но таких денег у Рожина не нашлось. Тогда, полагая, что является свидетелем нечистоплотного следствия, он обратился в УБОП с соответствующим заявлением. Мне нужно объяснять, что произошло дальше? В законе об оперативно-разыскной деятельности это называется оперативным экспериментом, Пермяков. Экспериментом, в котором вы подтвердили подозрения относительно себя. Рожину ничего не было нужно, кроме правды.

— Синим по серому, — заявил Пермяков и зевнул.

Кормухин наморщился так, что казалось — еще секунда, и кожа на его лбу лопнет.

— Чего?..

— Я говорю, не черным по белому, а синим по серому. Бланки протоколов серые, а не белые. А что касается последнего, тут вы безусловно правы. Ему теперь точно ничего не нужно. У меня сейчас случится приступ от изумления, вызванного недалекостью, проявленной при ведении следствия по моему делу. Только человек с ограниченными умственными способностями не может понять самую простую связь между провокацией, так называемой дачей мне взятки, и смертью Рожина. Вы на самом деле не догадываетесь о том, что этого человека использовали по назначению, а потом слили как отработанный и опасный материал? — Когда Пермяков говорил это, ему очень хотелось постучать по наморщенному лбу Кормухина.