Натали Митчелл - Жаркие ночи

• Название: Жаркие ночи
• Автор: Натали Митчелл
• Издательство: Гелеос: Клеопатра
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1323-0

Его шепот скользил по моим губам, я втягивала его дыхание, мы дышали одним воздухом... И все же я не могла не помнить о том, что не имею на это права. Все, что представлял собой Кевин, принадлежало другой девушке. Той, легконогой, похожей на богиню...

---

А в Кевине, во что он ни был бы одет, присутствует какая-то врожденная аккуратность, как будто он — отпрыск королевского рода, решивший поучиться среди обычных студентов. Может, потому я и обратила на него внимание еще в том первом сентябре, когда увидела издали, как он стоит у пестрого, светящегося от солнца клена и, запрокинув голову, смотрит на небо.

Я тоже невольно посмотрела, чтобы выяснить, что же он увидел там интересного, и оказалось, там застыли, как нарисованные, пушистые, очень белые облака. Ослепительные и мягкие одновременно. Они были так хороши, что я подивилась тому, как не заметила их раньше, и вдруг поняла, что не увидела бы их никогда в жизни, если бы не Кевин Райт.

Как его зовут, я выяснила уже спустя четверть часа, но все это недолгое время мне пришлось побегать: никто из моих новых приятелей его не знал. Про него говорили: «А, этот странный парень в галстуке». И действительно, сначала он постоянно носил костюм и галстук, словно какой-нибудь гангстер из прошлого. А потом как-то незаметно перешел на джинсы и свитера, но все равно не слился с остальными. Для меня — нет. Такого и быть не могло.

Глаза у него тоже голубые, светлее, чем у меня, а губы очень мягкие на вид. Иногда я начинаю думать, что коснуться их хоть пальцем, не то что губами, и то будет счастьем. Хотя, что в нем особенного, в этом Кевине? Кто объяснил бы мне?

Внезапно проснувшись и сладко хрюкнув, моя соседка так и сразила меня фразой:

— Как же я мечтаю увидеть эту жемчужину Андаманского побережья!

— В самом деле? — пробормотала я.

Кто бы мог подумать, что ее может интересовать что-то, кроме тайской кухни?

Наклонившись ко мне, она доверительно прошептала (вот тут-то я запах пота все же уловила!):

— Знаете, Алисия, дорогуша, я все прочитала о Таиланде, особенно о Пукете.

— Вот как?

Про себя я подумала, что, если она еще раз назовет меня «дорогушей», мне придется выбить иллюминатор и головой Сьюзен заткнуть дыру в преисподнюю. Она этого заслуживала, честное слово!

Между тем она восторженно продолжила, похрюкивая от возбуждения:

— Все, что нашлось в нашей местной библиотеке. Вы ходите в библиотеку?

— Конечно!

Это было еще более неожиданно. Неужели со стороны я выгляжу тупицей? Может, именно такой я и вижусь Кевину, и в этом все дело? Он ведь не из тех, кто влюбляется в пустышек.

— Это идеальное место для отдыха!

— Правда?

— Да что вы! Изумительные золотистые пляжи, парки, водопады, кокосовые плантации!

«Прямо рекламный проспект, а не женщина». — Мне хотелось, чтобы она поскорее отвязалась то меня, но было как-то неловко так прямо сказать ей об этом.

— Какое счастье, Алисия, что мы все это увидим собственными глазами!

«А чьими глазами еще можно это увидеть?» — чуть не вырвалось у меня. Но я смолчала, тем самым отблагодарив ее за то, что она больше не произносила слово «дорогуша». Это уже было не мало…

— Неужели вы летите одна? — вдруг заерзала Сьюзен. — Нынешние молодые такие храбрые!

Знала бы она, какая храбрая я на самом деле! Искушение сообщить ей, куда и зачем я лечу, оказалось столь велико, что пришлось заставить себя посмотреть прямо в поросячьи глазки, чтобы убедиться: она не поверит. Ни за что не поверит, что девушка может вести себя так, как я: столь отвратительно и вызывающе!

— Девушке не безопасно одной в Таиланде, — опять зашептала Сьюзен.

— А что такое?

— Вы не слышали? Здесь ведь процветает самая разнузданная проституция!

Произнося последнее слово, она едва не потеряла сознание. И я вместе с ней, потому что мгновенно вообразила, как проводит свои рождественские каникулы Кевин Райт.

— Я слышала про шоу трансвеститов… Она выкатила глаза:

— Не только, деточка!

Похоже, Сьюзен ожидала, что я начну расспрашивать о том, что же еще такого потрясающего она вычитала о Пукете, и была несколько оскорблена моим равнодушием. Впрочем, секунду спустя ее рот снова разъехался улыбкой, которая казалась мне резиновой, если так можно сказать об улыбке. Но что-то было в ней такое искусственное и пустое внутри… Так улыбаются многие американцы. У тайцев совсем другие улыбки, как я вскоре смогла убедиться. Я бы сказала, что они — наполненные.

Мне хотелось снова закрыть глаза и в который раз попытаться представить Кевина. Как он увидит меня на пляже Патонг (действительно всемирно известном, Сьюзен не слишком приврала!), как удивится, снимет темные очки, чтобы разглядеть — не обознался ли? Как дрогнут улыбкой его губы, в которых мои подруги по колледжу не находили ничего особенного, и от этого я перестала считать их подругами. Хотя понимала, что если б они были очарованы Кевином так же, как я, это было бы куда хуже.

К счастью, им нравились те, в ком был хоть маломальский, но вызов. Ни один из их парней не был художником в подлинном смысле, они только изучали то, что веками создавалось другими, и не имело смысла бунтовать, чтобы научиться рассуждать о наследии великих итальянцев.

Наверное, Кевин понимал это лучше других, и его спокойная созерцательность приподнимала его в моих глазах над остальной толпой. Мои подруги не замечали его, потому что не умели поднимать глаза.

А Сьюзен все говорила и говорила. Самым поразительным оказалось то, что, отказываясь слушать, я запомнила довольно много из рассказанного ею, и в те дни, которые я провела в Таиланде, мне то и дело вспоминалось что-нибудь из этой навязчивой самолетной лекции. От нее я узнала, что более пяти с половиной тысяч лет назад здесь процветала древнейшая цивилизация Бронзового века. И что сегодня в Таиланде не встретишь жителей с типичным тайским телосложением и лицом.

Еще она безжалостно сообщила, что местные женщины удивительно красивы. Это было неприятное открытие, ненадолго повергнувшее меня в депрессию. Могла ли я конкурировать с этой изящной восточной красотой?

О мужчинах Сьюзен поведала, что каждый из них хотя бы раз в жизни посвящается в духовный сан на период от пяти дней до трех месяцев. И мне подумалось: хорошо бы Кевин до моего приезда последовал их благому примеру. Это очень утешило бы меня…

Она рассказала мне о многих чудесах Таиланда: о Золотом королевском дворце и храмах По — месте, где зародился знаменитый тайский массаж (надо бы, кстати, попробовать, подумалось мне!), о многочисленных и очень веселых буддистских праздниках и о кровавых петушиных боях. Господи, о чем она только не рассказала за эти два часа! Потом мне часто хотелось отыскать в пляжном многолюдии смешную, толстую Сьюзен и сказать ей спасибо. Но сделать это я не успела…

— Боже мой, мы идем на посадку! Алисия, ты слышала? Стюардесса говорит, что мы идем на посадку!

— А разве мы не собирались этого сделать? — пробормотала я, уже не боясь показаться невежливой.

К этому моменту Сьюзен надоела мне так, что я и зевнуть могла бы ей в лицо. К тому же спустя несколько минут нам предстояло расстаться. По крайней мере, я на это от души надеялась.

— Собирались, конечно, собирались! Боже мой, неужели вам ни капельки не страшно? Подумать только! Мне уже пятьдесят два, а я и то трясусь от страха. Какие же вы храбрые…

Пока она снова не заговорила о молодых, которых наверняка видела только из окна своей приторной кухоньки, я прильнула к маленькому иллюминатору, якобы жутко заинтересованная видом той земли, на которой уже ждал меня Кевин. Ну, не то чтобы ждал… Но он был здесь, и это уже делало маленький остров прекрасным.

Может, я слегка приукрашивала то, что происходило в моей душе, наверное, сказывалась моя склонность, если уж не создавать прекрасное, то хотя бы рассуждать о нем. Разговаривая с собой же о своей любви к Кевину, я невольно использовала слова, которые казались мне самыми изысканными, хотя, честно говоря, в моем лексиконе их было немного.

Мне хотелось говорить о нем стихами, ведь только они и достойны той боли, с которой мое сердце уже устало жить. Но я умела читать только чужие стихи. В доме моих родителей их не было вообще, они легко обходились без поэзии. Да и я тоже, до того дня, когда увидела Кевина, улыбающегося небесам.

Тут-то я и поняла, что совершенно не готова к встрече с ним. Нужно же было заранее разузнать, каких поэтов он любит, обложиться сборниками стихов, выучить, сколько вместит память, чтобы потом, между делом, вплести в разговор ту или иную строчку. Такой старый прием, как же я могла забыть о нем?!

Все, что я сама любила в литературе, было написано в прозе, и не годилось для цитирования в романтической обстановке у моря. Чем теперь я смогу поразить его, если он за три года не разглядел ни моего лица, ни моих — лучших в Америке! — ног?

— Сьюзен! — кинулась я к соседке. — Вы говорили про библиотеку… А с собой у вас нет каких-нибудь книг? Стихов нет?