Андрей Мягков - Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало

• Название: Осторожно, стекло! Сивый Мерин. Начало
• Автор: Андрей Мягков
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43414-3

Андрей Мягков — великий актер и автор бестселлеров о сыщике по прозвищу Сивый Мерин. В новой книге каждая мелочь имеет двойное дно, а повествование закручивается таким образом, что даже самый заядлый любитель детективов до самого конца не будет догадываться, что к чему.

---

Меринская женитьба, как сообщили подруги, «на какой-то там Веронике», не только не перечеркнула её надежд, не погасила желаний, но, напротив, придала дополнительную пикантность намерениям, вернула к активной жизненной позиции. Она посетила учебное заведение — высшую школу милиции, — где к тому времени обучалась счастливая соперница, «невзначай» столкнулась с ней в коридоре, подробно рассмотрела вблизи и на расстоянии, в профиль и в анфас. И — без ложной скромности, положа руку на сердце, зачем скрывать очевидное — искренне убедилась в том, что во всех женских компонентах она выигрывает у этой «промокашки» с крупным счётом.

После этого открытия к Шуре поочерёдно вернулись сон и аппетит, настроение заметно поползло вверх, а когда достигло своего апогея и пригрозило зашкалить, девушка поняла, что наступает её «последний и решительный…». Сейчас или никогда.

Она написала Мерину письмо.

Очень откровенное, очень личное, с головой в омут, как Татьяна Ларина: «Она полюбила. Впервые в жизни».

Но.

Но, в отличие от пушкинского героя, Мерин на письмо не ответил.

Не девятнадцатый век шагал по планете.

Потянулись дни, потекло время, которое, как известно, лечит. Шура, казалось, постепенно смирялась с поражением, приходила в себя, снова начала влюбляться. Разочаровываться. И опять влюбляться. Жизнь требовала продолжения.

Мерин давно уже перестал трусцой преодолевать «предбанник», давно вежливо здоровался при встрече: «Здравствуйте, Шура. Я по вызову к Клеопарте…

Клеотарт… Сильвер… — он никогда не мог с первого раза выговорить непростое имя-отчество начальницы следственного отдела, — я к Сидоровой». Шура профессионально улыбалась: «Да, да, пожалуйста, Игорь Всеволодович». А однажды на 8 марта он даже преподнёс секретарше букет тюльпанов.

— Шурочка, это вам. С праздником.

Второй букет Мерин унёс в кабинет полковницы Клеопатры Сильвестровны и от Шурочкиных глаз не ускользнуло: то были розы, большие, красные, пять штук. Что-то похожее на ревность небольно кольнуло под ложечкой у секретарши Шуры: «Сколько бессонных ночей, сколько дум передумано, сколько фантазий… и… Э-э-хх… Ладно. Дурак дураком и дураком помрёт».

И всё бы на этом благополучно закончилось, весь этот несостоявшийся роман быльём бы порос, муровской сплетней канул в вечность… Не наступи 5 декабря 1985 года.

На это число — пятый день рождения сына Всеволода — у Мерина, как назло, выпало ночное дежурство.

Накануне поздно ночью он привёз домой купленный заранее по великому блату складной велосипед. Дорого, но что поделаешь — пять лет всё-таки, юбилей, совсем взрослый мужчина, побрякушкой какой не отделаешься. Не поймёт. Да и мечтал сын о таком транспорте уже как минимум половину своей сознательной жизни. Так что родители, посовещавшись, решили ужаться с другой статьёй бюджета, а на подарке не экономить. Сверкающий никелем двухколёсный красавец был приобретён задолго до торжественного дня и всё это время хранился в квартире у бабушки Лидии Андреевны, чтобы — не дай бог — сюрприз не раскрылся раньше времени.

Утром 5 декабря Мерин строго по инструкции привёл транспортное средство в состояние торжественного выезда, поставил рядом с кроватью сына и все трое — Вероника, Лидия Андреевна и он сам — с нетерпением стали дожидаться пробуждения юбиляра.

Лидия Андреевна при этом волновалась больше всех: она нервно ёрзала в кресле, чаще обыкновенного пользовалась носовым платком, у неё заметно подрагивали руки и голос. Впрочем, поначалу никто на это особого внимания не обратил: мало ли, волнуется бабушка в ожидании первой реакции любимого внука при виде воплощения своей давней мечты. Понятное дело. Все волнуются. Тайна необычного поведения Лидии Андреевны раскрылась позже.

Виновник торжества с пробуждением долго тянуть не стал. Он дал возможность родственникам насладиться несколькими минутами сладкого ожидания и распахнул лукавые глазёнки. От счастья рот его растянулся от одного уха до другого.

— Ах-х-х-х, — вдохнул он в себя воздух. — И правда, какой красивый! А ты, бабуся, говорила — розовый. Он же красный!

На какое-то время все замерли.

Мерин уехал из дома, не попрощавшись с тёщей.

Вероника заперлась в спальне и не отвечала на слёзные призывы матери.

Лидия Андреевна, поплакав с часок, отбыла восвояси.

Больше всех в тот день пострадал юбиляр: никто с ним не гулял, никто не знакомил с азами вождения двухколёсного чуда.

День рождения был необратимо испорчен.

Тем же вечером секретарша Шура встретила Мерина в коридоре МУРа, махнула ручкой на прощание:

— До свидания, Игорь Всеволодович, счастливо отдежурить. А что так рано? Семи нет.

— Да так… — Мерин глупо улыбнулся, — дома не сидится…

— Что-то случилось? — в глазах Шуры блеснул огонёк. — Может быть, я чем… смогу…

— Да нет, спасибо большое, ничего не случилось, так, ерунда…

— И всё-таки? Я вижу.

— Тёща достала, — неожиданно для себя признался Мерин. — Глупость в общем-то. Просто не ожидал от неё такого. С утра, как ушёл, так и мотаюсь по городу, видеть её не могу. — И он вкратце рассказал Шуре о предательстве Лидии Андреевны.

— И только-то? — умилилась секретарша. — Обидели бедного. Мало того что дежурить в день рождения сына заставляют, так ещё и языки за зубами держать не умеют. Беспредел да и только. Я могу чем-нибудь…, — ещё раз предложила свои услуги Шура.

— Спасибо. Просто настроение поганое. Пройдёт.

— А то смотрите, у меня оно тоже не «ах». Вместе бы и поправили, настроение-то. Нет? — И поскольку глупая улыбка с лица Мерина вмиг слетела, она громко рассмеялась. — Ну что вы так испугались, Игорь Всеволодович? Я ведь ничего такого вам не предлагаю. Я ведь… — Шура хотела сказать ещё что-то, но передумала. — Ладно, пока. — И, уже отойдя на несколько шагов, обернулась: — Вы хоть выпить-то за здоровье сына успели?

— Нет. Я с утра дома не был. Да он у меня и не пьёт совсем. Завязал, — попытался отшутиться Мерин.

Через полчаса Шура вернулась с бутылкой французского коньяка и шампанским.

— Предлагаю восполнить пробел. Не возражаете?

Возражать Мерин не осмелился — очень уж бескорыстным выглядел Верин порыв.

Полночи проговорили на отвлечённые «высокие» темы: политика, уголовный розыск… уголовный розыск, политика…

Ближе к рассвету бессонная ночь вперемешку с заграничными напитками несколько притупили актуальность обсуждаемых тем, снизили их «высоту», Величко и Мерин спустились с небес на землю, и аскетизм обстановки секретарского «предбанника» не только стал препятствием на пути их намерения, но, напротив, щедро подлил масла в огонь обоюдного желания.

Домой Мерин вернулся навеселе, слегка побитой собакой.

Вероника встретила его не по обыкновению: на столе не дымился завтрак, кровать в спальне не была разобрана.

— Игорь, что случилось?

— Случилось? — переспросил он. — Когда?

Она некрасиво сморщила лицо. Сказала еле слышно:

— Сегодня ночью.

— Ночью? Сегодня? Ничего. А что?

Она смотрела на него не мигая:

— С кем ты был?!

Он не сразу нашёлся с ответом. Ошарашенно поднимал брови. Круглил глаза. Вероника повторила одними губами:

— Ты был с кем-то?

Наконец подвернулся, как Мерину показалось, удачный ответ. Он сказал:

— Почему?

Больше в это утро они не сказали друг другу ни слова.

Вероника заперлась в спальне.

Севка счастливо сопел на диване в гостиной в обнимку с красным складным велосипедом.

Мерин развернул в кухне раскладушку, лёг, не раздеваясь.

Разбудил его телефонный звонок. В трубке звучал взволнованный шёпот тёщи:

— Игорёша, это Лидия Андреевна. Не волнуйся, Никочка у меня. И Севка. Она весь день проплакала. Ничего не говорит. Не поела. Только что уснула, я дала ей снотворное. Что случилось, Игорёша?

…Его охватила паника. Он смог только ещё раз произнести то, что смог:

— Вероника… Ника… Никочка… Это я.

В ответ раздались глухие рыдания…

* * *

Тёмно-зелёный, блестящий, много повидавший на своём веку «Опель», несмотря на пенсионный возраст, выглядел среди российских собратьев красивой дорогой игрушкой. «Волги», «москвичи», «жигулята» разных моделей и даже самые амбициозные среди всего отечественного автопрома «запорожцы», казалось, замирали и не двигались, когда мимо них пролетал этот заносчивый «немец».

Георгий Георгиевич Никитин, майор КГБ в отставке как истинно русский любил быструю езду и в дороге, если не случалось «пробок», всегда позволял себе «немного лишнего». Труженики же госавтоинспекции, вглядевшись в номерные знаки зелёного «иностранца», как правило, отворачивали усталые лица, не замечая нарушения скоростного режима. Если же среди этих тружеников уличного движения попадался молодой да ранний или, того хуже, шибко принципиальный, то в этом случае приходилось-таки Георгию Георгиевичу останавливаться, доставать из сердечного кармана и совать под нос наглецу небольшую красную книжицу, после чего тот, пристыженный, подносил ладонь к головному убору и считал за благо поскорее ретироваться. К счастью, подобные недоразумения случались нечасто.