Диодор Сицилийский - Историческая библиотека

• Название: Историческая библиотека
• Автор: Диодор Сицилийский
• Жанр: Античная литература
• Год: 2012

Предлагаемый Вам труд древнегреческого историка Диодора Сицилийского (ок. 90-30 гг. до н.э.) — один из основных античных исторических трудов, труд энциклопедический, включивший в себя работы предшествующих авторов. Диодор посвятил 30 лет созданию своих исторических сборников (Bibliotheca Historia) и предпринял для этого ряд путешествий. Диодор собрал сведения от многих авторов, известны Гекатей из Милета, Геродот, Дионисий, Эфор, Феопомп, Гиероним из Кардии, Полибий, Посидоний и др. — всего известно 87 имен древнегреческих авторов, на которых он ссылается в своем труде.

«Историческая библиотека» Диодора состоит из 40 книг, разделенных на 3 части:

1 ЧАСТЬ Первые 6 книг обзорные, описывают географию, культуру и историю древних государств: Египта (книга I); Месопотамии, Индии, Скифии (книга II); Северной Африки (книга III); Греции и Европы (книга IV—VI).

2 ЧАСТЬ (книги VII—XVII) Диодор излагает историю мира от Троянской войны до смерти Александра Великого.

3 ЧАСТЬ с эпохи диадохов (книги XVIII—XX) и до галльской войны Юлия Цезаря (сохранились фрагменты до XXXIII кн.), то есть до событий, очевидцем которых был сам Диодор.

Последнее полное собрание сочинений исчезло, когда турки разграбили византийский Константинополь в 1453 г. Многие книги сейчас известны по фрагментам, которые цитировали в своих трудах византийские авторы (Евсевий, Олимпиадор. Иоанн Цец и др.).

---

7. (1) Так же мы должны рассказать о мужах, которые начали с совершенно ничтожного уровня репутации, но устремили свои взоры на цели не отличающиеся от упомянутых. В самом деле, стремление к добродетели в равной мере заложено в людей высокого звания, так и в тех, кто из низших сословий.

8. (1) Луций Ацилий[32], сын человека, который дослужился лишь до должности квестора, посланный наместником на Сицилию, нашел провинцию разоренной, но посредством выдающихся мероприятий он оставил преемнику восстановленный остров. Подобно Сцеволе, он выбрал легатом и советником лучшего своего друга, некого Гая, прозванного Лонг, ревностного приверженца трезвости, старозаветного образа жизни, а вместе с ним человека по имени Публий, наиболее высоко почитаемого члена всаднической общины, расположенной в Сиракузах. (2) Последний, в самом деле, был человеком исключительных личных качеств, совершенно не говоря уже о дарах фортуны. Его благочестие засвидетельствовано жертвами, перестройками храмов, и посвящениями от его имени, своею трезвостью он, фактически, сохранил умственные способности до самой смерти, и своими культурностью и человеколюбием, в особенности, он преподал людям урок; в общем, он был покровителем деятелей всяческих почитаемых искусств, каковым содействовал своим собственным богатством без ограничений. (3) Было двое мужей, на которых Силлий полагался, и предоставив им дома, построенные по соседству, он держал их при себе когда разрабатывал подробности ведения судебного заседания и продумывал средства для дальнейшего восстановления провинции.

(4) Этот же человек, ... стремясь к преобразованиям ведения правосудия для общего блага, прогнал сикофантов с рыночной площади и сделал своей главной заботой помощь слабым. Тогда как другие наместники имели обыкновение назначать опекуна для осиротевших детей и женщин, лишенных родственников, он указывал на себя как на того, кто будет заботиться о них; и поскольку он лично расследовал любой спор между ними и проявлял большие заботы об урегулировании, он оказывал жертвам притеснения всю полагающуюся помощь. В общем, он посвятил весь срок своих полномочий исправлению частных и общественных бед, и благодаря этому вернул острову былое состояние общепризнанного процветания.

9. (1) Когда сенат грозил Гракху войной из-за передачи судов, он решительно воскликнул: "Пускай я погибну, я не перестану... меч вырву из хватки сенаторов"[33]. Это высказывание, будто божественный оракул, исполнилось в соответствии со сказанными словами, ввиду того, что Гракх, посягнувший на тираническую власть, был казнен без суда[34].

10. (1) Марк Ливий Друз[35], хотя юный годами, был обеспечен всеми выгодами. Его отец был человеком наивысших отличий, чье благородство и добродетель завоевали ему особую любовь сограждан. Сам Друз был наиболее авторитетным оратором своего поколения и наибогатейшим человеком города; он был чрезвычайно надежен и крайне добросовестен в своих обещаниях; кроме того, он был насыщен благородным великодушием. Отсюда пошла мысль, что ему единственному предначертано стать поборником сената[36].

(2) Семья Друзов обладала огромным влиянием в следствие благородства ее членов, доброжелательности и предупредительности, которые они выражали к своим согражданам. Поэтому, когда был предложен какой-то закон и только что получил общее признание, один гражданин внес шутливое дополнение: "этот закон обязателен для всех граждан - исключая двух Друзов".

(3) Когда сенат объявил его законодательство недействительным, Друз заявил, что законы были в сфере его компетенции и, что он обладает властью, сам по себе, наложить вето на сенатский указ; этого, однако, он делать не собирается, поскольку хорошо знает, что обидчики[37] в любом случае скоро встретят воздаяние, ими заслуженное. Но если законы, составленные им, недействительны, то тем более, потребовал он, закон относительно судов должен быть отменен и лишен силы[38]; и в то время как в соответствии с действием этого закона, никто, чья жизнь осталась незапятнанной взяточничеством, не будет подвергнут обвинениям, те же, кто разграбил провинции, будет тщиться предоставить бухгалтерский отчет перед специальными судами для случаев взяточничества; таким образом люди, которые по причине зависти были заняты уничтожением его репутации, в действительности были убийцами своих собственных декретов.

11. (1) "Клянусь[39] Юпитером Капитолийским, Вестой Римской, Марсом - нашим родовым божеством, Солнцем - родоначальником народа[40], Землей - благодетельницей животных и растений, а также полубогами - основателями Рима и героями, которые способствовали росту империи[41], что я буду считать друзей и врагов Друза своими друзьями и врагами, и что я не буду щадить ни имущество, ни жизни моих детей или родителей в тех случаях, когда это будет на пользу Друза, или тех, кто принял эту клятву. Если я стану гражданином по закону Друза, я буду чтить Рим как свою Родину, а Друза как своего величайшего благодетеля. Эту клятву я передам стольким гражданам, скольким смогу. Если я соблюду клятву, все блага да прибудут ко мне, если я ее нарушу - да будет наоборот".

12. (1) Так случилось, что отмечался праздник и театр был заполнен римлянами, которые собрались ради зрелища; когда комедиант на сцене выразил свое негодование, они[42] расправились с ним прямо в театре, заявляя что он играл свою роль не так, как того требовала ситуация. Праздничные события таким образом превратились во вспышку вражды и полную панику, и такое стечение Фортуны на сцене предварялось шутовским сатирическим действием. (2) Это был некий латин по имени Савнио, шут с изумительным даром веселья. Он возбуждал хохот не только словами, но даже без слов, легчайшими движениями, вызывал улыбку у всех, кто наблюдал за ним, добиваясь ее своим природным обаянием. Вследствие этого римляне с восторгом принимали его в театрах, но пицены, желавшие лишить римлян такого развлечения и удовольствия, решили убить его. (3) Предвидя, что должно произойти, он вышел на сцену сразу после убийства комедианта и сказал: "Зрители, предзнаменования благоприятные. Зло, что свершилось, может привести к удаче! Знаю, что я не римлянин, но подчиняюсь фасциям как все вы, брожу по Италии, торгую своими талантами в поисках радости и веселья. Пожалейте тогда ласточку, что в равной степени принадлежит всем людям, которой боги дали привилегию строить свое гнездо без опаски в любом людском доме. Несправедливо вам причинять горькие слезы самим себе." Продолжая обстоятельно в умиротворяющем и юмористическом настроении, посредством убедительного очарования своих речей, он подольстился к ним в их ожесточении и мстительности и поэтому избежал грозящей ему опасности.

13. (1) Вождь марсов Помпедий[43] предпринял грандиозную и крайне рискованную авантюру. Созвав десять тысяч человек, набранных из рядов тех, кто имел причины опасаться судебного разбирательства, он повел их в Рим с мечами, спрятанными под покровами гражданских одежд. Его цель была окружить сенат вооруженными людьми и требовать гражданства, или, в случае неудачи, уничтожить огнем и мечом это средоточие империи. Гай Домиций[44], встретивший его, спросил: "Помпедий, куда ты идешь с таким большим отрядом?", и он ответил: "В Рим, получить гражданство, по вызову трибунов"[45]. Домиций возразил, что они добьются гражданства с меньшим риском и с большим почетом, если обратятся к сенату способом не столь воинственным; сенат, сказал он, дарует эту милость союзникам, если вместо принуждения предъявляют ходатайство. (2) Помпедий принял совет как некое божественное откровение и убежденный его словами вернулся домой. Так своими разумными словами Домиций спас родину от смертельной опасности, выказав много больше пользы в таком обмене мнениями, чем претор Сервилий[46] в своих сделках с пиценами. Ибо он с последними разговаривал не как со свободными людьми и союзниками, но обращался с ними презрительно как с рабами, и своим обращением вселяя страх наказания, подстегнул союзников искать отмщения ему и другим римлянам. Домиций, однако, разговаривая со сдержанностью, превратил бездумный душевный порыв мятежников в чувство благожелательности.

14. (1) Они делили добычу с солдатами, с тем чтобы привить вкус выгоды от войны людям, которые переживая опасности, взялись бы сражаться за свободу с готовностью в сердце.

15. (1) Марий[47] привел армию во владения самнитов и стал лагерем против неприятеля. Помпедий, принявший главнокомандование над силами марсов, также выступил со своими отрядами. Как только армии сблизились одна с другой, их грозная воинственность уступила миролюбивым устремлениям. (2) Ибо достигнув места, откуда узнавались черты лица, солдаты обеих сторон обнаружили много личных друзей, ожививших в их памяти немалое число старых товарищей по оружию, и опознали многочисленных дальних и кровных родственников, так как к слову, закон, разрешающий межнациональные браки, объединял людей такого рода дружескими узами. (3) Отложив оружие, которое было переведено из угрожающего положения в защитное, они протянули свои руки в знак дружеского приветствия. Видя это, Марий сам вышел из боевого порядка, и когда Помпедий сделал тоже самое, они повели друг с другом беседу словно родственники. Когда командующие подробно обсудили вопросы мира и долгожданного гражданства, обе армии наполнила волна радостного оптимизма и в итоге воинственная атмосфера столкновения приобрела призрак празднества. И ввиду того, что солдаты[48] также в личных беседах твердили о мире, они были рады избавиться от необходимости взаимного кровопролития.