Никита Демин - Война и люди

• Название: Война и люди
• Автор: Никита Демин
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Военное
• Год: 1972

Автор книги —Герой Советского Союза генерал-лейтенант Никита Степанович Демин — в годы Великой Отечественной войны был фронтовым политработником, возглавлял политотдел 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, а затем политотдел 17-го гвардейского стрелкового корпуса.

Ему довелось сражаться в районе Демянского плацдарма, на Курской дуге, участвовать в форсировании Днепра, походе через Карпаты и освобождении Чехословакии.

Главное в его воспоминаниях — люди, их героизм. Он знакомит читателя со многими солдатами, командирами и политработниками, на ярких примерах показывает, какой огромной мобилизующей силой обладали на фронте пламенное слово и личный пример коммунистов, рассказывает о неутомимой деятельности политорганов и партийных организаций.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Победа, какая победа! Наши ворвались в Киев! Нам все равно в ту сторону маршем идти. Никита Степанович, проскочим, посмотрим родной город. Ведь тридцать километров всего...

Утром 6 ноября мы были в городе-герое. Первое, что бросилось в глаза, — это руины. Весь город был разрушен и сожжен.

Горько, очень горько было смотреть на развалины и руины, на пепелище... И все же сердечную боль заглушало ликующее чувство — Киев наш! Победа! Гитлеровцев мы гоним на запад, вон со священной советской земли!

ОТВОЕВАННОЕ НЕ ОТДАДИМ

Рано утром 7 ноября я выехал в прибывшую к нам 211-ю стрелковую дивизию.

Командовал соединением генерал-майор В. Л. Махлиновский, начальником политотдела был полковник А. Я. Кутузов. Первое впечатление об Афанасии Яковлевиче Кутузове осталось хорошее. Он немало повоевал, имел боевой опыт. Деловой, энергичный политработник. О командире судить трудно. Показался несколько неуравновешенным, покоробила его манера нажимать на букву «я» при разговоре.

Дивизия в боях понесла потери, нуждалась в пополнении. Об этом я и доложил А. Л. Бондареву. Нам требовалось еще пять-шесть дней побыть во втором эшелоне, чтобы укомплектоваться. Но события развернулись иначе. 12 ноября поступил приказ перебазироваться в район Брусилова и занять оборону. Штаб прибыл туда ночью. А утром вдруг поползли слухи, что противник перешел в наступление. Не успели разобраться во всем, как поступил приказ из штаба 38-й армии: срочно продвинуться вперед, перерезать шоссейную магистраль Житомир — Киев. Выполнить это указание нам было крайне трудно, я бы даже сказал, практически невозможно. Наши малочисленные соединения приказ о выходе в новый район получили на марше. В течение первых часов удалось перенацелить лишь 70-ю дивизию. В оперативное подчинение корпусу вводились 68-я гвардейская и 237-я дивизии. Но с ними еще не установлена связь. Кроме того, у нас не было сведений о противнике. В приказе же данные сообщались устаревшие. К этому времени, как выяснилось позднее, Житомир уже был сдан и немецкие танковые части стремительно двигались по шоссе на Киев.

Майора В. И. Андреева, помощника начальника связи корпуса, генерал Бондарев немедленно отправил на машине в район, где, по его сведениям, находилась 68-я дивизия. Андреев вернулся часа через три. Соединения он не нашел и сообщил:

— Коростышев занят противником, возможен его выход по шоссе к Кочурово.

Это известие прямо-таки ошеломило командира корпуса.

— Да ты что? Ты там был? — Генерал в первый раз не поверил своему офицеру. Дело в том, что корпус согласно ранее данной директиве выдвигался западнее этих населенных пунктов и должен был сосредоточиться в лесах между Коростышевом и Кочуровом.

— Сам видел танки с крестами, — подтвердил майор.

В течение следующего часа стали поступать самые противоречивые сведения. Мы тогда не могли и предполагать, какие большие силы бросило гитлеровское командование в этом направлении, пытаясь ликвидировать наш плацдарм на правом берегу Днепра, вновь захватить Киев, зазимовать на Днепре, держать здесь оборону.

Командир корпуса терялся в догадках.

— Поезжай, Никита Степанович, посмотри, что там творится. Если 68-ю дивизию найдешь, укажи ей рубеж обороны, а я пока наших подтяну, — сказал мне Бондарев.

...Гриша Микляев вывел машину на шоссе Киев — Житомир. Оно было забито людьми. Особенно много каких-то тыловых обозов. Все это двигалось на восток. Мы не доехали до Кочурова километров десять. Вижу, дорога запружена беженцами, говорят черт знает что, называют такое количество немецких танков, что диву даешься.

— У страха глаза велики, проскочим вперед — сами посмотрим, — сказал я Микляеву.

Вскоре остановили одного солдата. Он с группой легкораненых шел в тыл. Я спросил, где противник, почему отходят?

— Говорят, Житомир сдали. Я из госпиталя людей вывожу...

Я даже махнул рукой от досады: чертов болтун — и решил двигаться дальше. Подъехали к реке, недалеко от Кочурова. Отчетливо стала слышна ружейно-пулеметная стрельба. На мосту саперы готовят взрыв. А на той стороне — пробка на дороге: машины, пушки, все забито. Люди бросают технику, бегут к мосту, видя, что саперы вот-вот поднимут его на воздух. Принял решение повременить со взрывом. Надо было пропустить технику, попытаться создать хоть какую-то оборону на этом берегу. Заскочил на мост.

— Кто здесь старший? Почему мешаете переправлять технику?

Офицер-сапер объяснил, что получил приказ немедленно взорвать все мосты в Кочурове. Я приказал повременить со взрывом. По мосту пошли автомашины, пушки, повозки. Переправившуюся артиллерию поставили на прямую наводку. Не преувеличивая, скажу, что в оборону встало не менее ста пушек. А через час показались две группы танков противника. Одна шла из леса по шоссе, другая с юга — из колхоза имени Калинина. Двигались осторожно, обстреливали из пулеметов кусты, ложбины, овраги. Наши артиллеристы открыли по ним огонь. Не вступая в бой, немецкие танки повернули обратно в лес.

— Хороши бы мы были, взорвав мост! — заметил мой шофер Гриша.

Вернулся на командный пункт корпуса, когда стемнело, доложил обстановку. Рассказал Бондареву о танках и высказал предположение, что, по-видимому, к нам в тыл прорвались отдельные механизированные подразделения противника.

— Вряд ли, дело серьезнее, — заметил командир.

Мы, конечно, не могли и предполагать, что несколько дней назад Гитлер, прилетев в район Житомира, лично поставил задачу отборным эсэсовским дивизиям: взять Киев...

— Ну, а у нас положение такое, — продолжал Андрей Леонтьевич. — По реке Сдвиж заняла оборону двести одиннадцатая. Но что у них там творится, ума не приложу. Полки дерутся на своих рубежах, а штаб молчит. Махлиновского уже несколько часов разыскиваем. Ты и начальник штаба корпуса полковник Шуба должны выехать в эту дивизию и разобраться, что там происходит.

Через несколько минут мы с группой оперативных работников штаба корпуса выехали в 211-ю дивизию.

Оказалось, что накануне ночью к деревне Водотый, где расположился штаб дивизии, прорвалась группа немецких танков. Немцы, открыв внезапную и беспорядочную стрельбу из танков, не столько нанесли урон штабу, сколько наделали шуму.

Когда мы прибыли, дивизия под давлением танков противника отошла на новый рубеж. С бугра, где расположился НП одного из полков, я видел, как батальон отбивал атаку. Танки гитлеровцев с ходу прошли первые траншеи, вернулись, начали утюжить окопы. Вижу, загорелась одна, вторая машина. Встал еще один танк. Это наши солдаты гранатами и из противотанковых ружей били немецкие бронированные машины. А как только поднимались гитлеровские автоматчики, их встречал ливень пулеметного и ружейного огня .Так и не смогли фашисты прорвать оборону батальона.

В полках этой дивизии мы пробыли более суток. Организовали работу штаба. Я помогал начподиву полковнику Кутузову наладить партполитработу в этой сложной, быстро меняющейся обстановке. Бондарев внимательно выслушал наше сообщение о дивизии, отметил на карте расположение полков, расспросил о командовании дивизии и полков, отдал приказание помочь дивизии артиллерией.

24 ноября в районе Черняхов и Брусилов разгорелись тяжелые и ожесточенные бои за Киев. Наши войска отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника. Немцы, сосредоточив на узком участке фронта большое количество танков, не считаясь с огромными потерями, пытались во что бы то ни стало овладеть здесь шоссейной дорогой Житомир — Киев. Наши боевые порядки непрерывно бомбила авиация.

В обращении Военный совет фронта писал:

«Мы — солдаты. Мы не закрываем глаза на предстоящие трудности... Будем же стойки, боевые друзья! Мы победили в историческом сражении у Прохоровки и Понырей. Мы нанесли фашистскому зверю тягчайшие раны в боях за Левобережье Украины. Мы свернем немцу шею в битве на Правобережье. Победа зависит от нас, от нашего натиска, нашей храбрости и стойкости, нашего боевого мастерства».

В эти дни корпусу пришлось трудно. Тылы отстали, артиллерии мало. А главное — мы не успели пополнить от Кочурова. Отчетливо стала слышна ружейно-пулеметная стрельба. На мосту саперы готовят взрыв. А на той стороне — пробка на дороге: машины, пушки, все забито. Люди бросают технику, бегут к мосту, видя, что саперы вот-вот поднимут его на воздух. Принял решение повременить со взрывом. Надо было пропустить технику, попытаться создать хоть какую-то оборону на этом берегу. Заскочил на мост.

— Кто здесь старший? Почему мешаете переправлять технику?

Офицер-сапер объяснил, что получил приказ немедленно взорвать все мосты в Кочурове. Я приказал повременить со взрывом. По мосту пошли автомашины, пушки, повозки. Переправившуюся артиллерию поставили на прямую наводку. Не преувеличивая, скажу, что в оборону встало не менее ста пушек. А через час показались две группы танков противника. Одна шла из леса по шоссе, другая с юга — из колхоза имени Калинина. Двигались осторожно, обстреливали из пулеметов кусты, ложбины, овраги. Наши артиллеристы открыли по ним огонь. Не вступая в бой, немецкие танки повернули обратно в лес.