Татьяна Веденская - Рыцарь нашего времени

• Название: Рыцарь нашего времени
• Автор: Татьяна Веденская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-63425-5

О, этот восхитительный мир телевидения! Сколько людей мечтает переступить порог Останкино! Сколько девушек готовы все отдать, лишь бы появиться на экране! А вот Ирине Волховой этот мир неинтересен. Поэтому и к знакомству с продюсером Григорием Ершовым она отнеслась с оскорбительной для него прохладцей. Как ни обидно ему было признавать, именно он стал зависим от этой яркой женщины. Какую власть имеет человек, который ничего не просит! А может, это такая стратегия у Ирины?

---

— Это неважно. Мы все равно живем и тянемся друг к другу сердцами, а не волосами или ногами.

— Чушь! Все это — один большой рынок товаров и услуг. И любовь тоже имеет свою полку. Именно к ногам и волосам мы и тянемся.

— Ты правда так думаешь? — спросила она, глядя на меня с изумлением. Я протянул ей бокал.

— Чин-чин! А что, разве не так? Мужчины хотят женщин, потом хотят детей, они готовы обеспечивать женщинам их существование. Женщины готовы продаваться наиболее сильному мужчине. Все остальное — вариации. Нет, я не говорю, что нет физического притяжения, что нет привязанностей. И все же… все мы прежде всего животные. Расчетливые и хищные.

— Господи, какой ужас. И ты во все это веришь?

— Только не надо мне говорить, что тебе меня жаль, — я вредничал, потому что ее «тебя бы я не полюбила» меня задело, сильно задело. — Что я так никогда не узнаю, что такое настоящая любовь, и буду вечно одинок и несчастен. Все это — глупости. У меня нет семьи, и, если честно, не могу сказать, чтоб я ее хотел.

— Да? — вытаращилась на меня Ирина. — А разве можно не хотеть семьи?

— Можно. Есть и другие интересы в жизни. Карьера, друзья, путешествия.

— У тебя много друзей? — спросила она, глядя на меня ясными зелеными глазами. Красивыми глазами!

— Ты будешь пить или нет? — я почему-то почти выкрикнул это, а не сказал. Ирина вздрогнула, перевела глаза на бокал в руке и медленно подняла его вверх. Мы немедленно выпили. Потом еще и еще.

— Я знаю, почему ты так говоришь о семье, — вдруг осенило меня после нескольких бокалов. — Потому что ты сирота. И для тебя это — действительно важно. Я действительно сожалею, что с тобой так вышло, но это только лишний раз доказывает, насколько несправедлива жизнь.

— Я бы не хотела говорить об этом, — пробормотала Ирина и посмотрела на меня так, что мне на секунду стало стыдно. Хорош же я, напоминаю девушке о таком. Да еще в тот день, когда ее мужик бросил. Впервые, кажется.

— Нет, ты прости. Я не хочу делать тебе больно, но просто — дело же в этом.

— Я. Ты не сделаешь мне больно.

— Это почему?

— Потому что ты ничего для меня не значишь. А больно бывает, только когда предают те, кого любишь. Но ты прав, жизнь бывает жестока и несправедлива. Однако это ничего не меняет, — голос Ирины звучал тихо, сдавленно. Она сделала большой глоток. — И я по-прежнему люблю мужчину, которого выбрала любить. Какая разница, что он мне сделал. Это уже его выбор. Я люблю саму мысль о любви. И как бы ни было мне больно сейчас — я бы не хотела вычеркнуть эти чувства из своей жизни.

— Мазохистка? — хмыкнул я, все больше впадая в пучину раздражения. «Ты ничего для меня не значишь». Чертова ирландка! Кажется, я неплохо набрался. На старые дрожжи?

— Нет. Просто любовь идет в комплекте с болью. И с этим уж ничего не поделаешь.

— Вот именно!

— Ты неплохой человек, Григорий Александрович, но ты не понимаешь простой вещи. Больно будет в любом случае. Все, что с нами происходит, происходит не просто так, — она сползла со стула и подошла к окну — вплотную. За окном еще не было темно, только начинались сумерки, но уличное освещение уже было включено. Огонь фонарей теплой змейкой протянулся по проспекту. Пошел дождь.

— Не просто так? Все не просто так? И даже то, что мы встретились с тобой сегодня, — в этом тоже есть какой-то смысл? — рассмеялся я. — Какой же? Ты ничего не хочешь от меня, я не кажусь тебе интересным. Ты, хоть и вполне интересна, особенно эти твои рыжие волосы, все же слишком набита какой-то чушью и, к тому же, влюблена в другого мужчину. Так что, наша встреча была неслучайна?

— Вполне возможно. Я это чувствую, — сказала она, повернувшись ко мне.

— Чувствуешь? Ты что, своего рода ясновидящая? — рассмеялся я. Но на лице Ирины не появилось и тени улыбки. Она просто стояла и смотрела на меня, близко, очень близко — ее волосы почти касались моего лица. Потом она поднесла к губам бокал и сделала глоток. Красивые глаза и такая глупая голова. Я захотел ее поцеловать. Все же я как-то не привык видеть в своем доме женщину, которая откровенно говорит мне, что я «ничего не значу», и смотрит на меня такими вызывающе зелеными, нагловатыми глазами.

— Иногда я могу видеть. Любой может. И ты бы смог, если бы захотел.

— И что ты видишь? — спросил я, проведя рукой по ее волосам.

— Я не хочу говорить об этом тоже, — она отвернулась и сделала шаг в сторону.

— Что, какие-то ужасы? Ты разрушишь мою жизнь? Я влюблюсь и не смогу жить без тебя? — я прикалывался и смеялся сам над собственными же шутками. Она смотрела исподлобья и молчала.

— Ну, скажи хоть слово? Ты не станешь меня проклинать?

— Я никого и никогда бы не стала проклинать.

— Ну, хоть что-то! — демонстративно выдохнул я. — А, я догадался. Мы связаны одной кармой! Или нет, ты — моя судьба. Я разобью тебе сердце? Ты мне?

— У меня нет никакого интереса к твоему сердцу.

— Да, я уже это понял, — я внезапно протрезвел. — Я тебе неинтересен. Ты пришла сюда, чтобы говорить мне гадости. Знаешь, что? Мне тоже ничего в тебе особенно не интересно.

— Я знаю. И это меня радует, — совершенно искренне ответила она. Я снова почувствовал себя в дураках.

— Нет, я не серьезно это сказал, — замотал головой я. — Я вполне интересуюсь твоими волосами и глазами. Я бы не отказался увидеть тебя в килте, танцующей с распущенными волосами.

— Ты слишком много выпил, — заметила она. — Забавно, ты видишь только внешнее, а меня ты не видишь.

— Это да, — согласился я. Мысли, действительно, путались. — Смотрю в книгу и вижу фигу. Но ты ошибаешься, тебя я вижу. И ты — ненормальная.

— Значит, тебе нравятся мои волосы? — спросила вдруг она, но голос ее был отстраненный, далекий, и интерес был какой-то холодный, как будто научный. Я пожал плечами и потянулся за лежащей на столе порезанной колбасой. Ирина за все это время не прикоснулась ни к чему, даже к помидорам. Только пила коньяк, молчала и смотрела на меня неодобрительно. Оплакивает Петра, мать его. Интересно бы посмотреть на этого Петра. Наверняка какое-нибудь ничтожество.

— Ну, очень уж они необычные, — пояснил я, подливая самому себе коньяк. Да, каюсь, я пил куда больше, чем Ирина. Если бы она, к примеру, оказалась преступницей, какой-нибудь клофелинщицей, то могла бы вынести из моего дома все, что угодно, а я бы даже не проснулся. Последнее, что я помню, это то, что она говорит мне, что в моих волосах уже заметна небольшая седина и что я должен быть аккуратнее с самим собой, что я слишком быстро размениваю время, данное мне. Помню еще, что я порывался идти в магазин за пивом, потому что я всегда так делаю, когда переберу лишнего, но ходил я за ним или нет — не знаю точно. Скорее всего, нет, не ходил.

Утром, проснувшись, я не нашел рядом с собой ни одной пустой пивной бутылки или банки, так что сомневаюсь, что ходил. Также я не нашел Ирины — ни рядом с собой, ни вообще где-либо в квартире. Ее не было в ванной, не было в туалете (там я искал особенно тщательно), не было на кухне или в гостиной, где я уснул. В спальне не было ни ее, ни малейших признаков того, что она была тут вообще, что заходила хоть на секунду.

— А был ли мальчик? — задумчиво пробормотал я, потом вдруг заволновался и да, признаюсь, бросился к пиджаку и барсетке. Деньги были на месте, телевизоры тоже. У меня их три штуки, один установлен в ванной комнате, один в гостиной, но его видно и из кухни тоже. И последний, чуть поменьше, сорокадвухдюймовый, в спальне, установлен вместе с домашним кинотеатром. Иногда я смотрю там какую-нибудь веселую немецкую… скажем так, эротику. Вообще же я от телевидения устал, смотрю в последние годы только новости.

— Значит, ушла, — я подошел к двери и увидел, что она не закрыта до конца, а только прикрыта. Видимо, Ирина не разобралась с моим замком и решила оставить дверь так. В доме, правда, не было ни единой вещи, доказывающей, что рыжеволосая, злая и грубая Ирина тут вообще была. Может, мне все это привиделось? Может, на самом деле мы расстались с нею еще около магазина и я просто напился дома в одиночестве.

На барной стойке все еще стояли тарелки с заветренным сыром, недоеденным куском хлеба и парой яблок. Зато порезанные на дольки помидорки исчезли. Ага, значит, она все же что-то ест, эта дикая девчонка, набитая глупостями и романтикой. Интересно, как быстро она забудет своего Петра? Интересно, а какое мне до этого дело? Ушла — и слава богу. Одной проблемой меньше. Сейчас надо прийти в себя, выпить таблетку какую-нибудь. Интересно, сколько времени? Впрочем, какая разница. Для телевизионщика все времена суток на одно лицо.

Я прикрыл штору, прошел в ванную комнату, включил воду и добавил пену на дно ванны. Постоял, бездумно подставив руки под струю теплой воды. Ирина не выходила у меня из головы. Она ушла, не оставив ни записки, ни намека на то, что хотела бы продолжить общение. Никакой теплоты, даже желания по-дружески попрощаться. Влюбленная колючка. Забыть, и дело с концом. Но я почему-то продолжал думать о ней. Не будем заниматься самообманом, эта поганка пришла и наступила мне на самолюбие. Фактически, на любимую мозоль.