Клод Жост - Иллюзии успеха

• Название: Иллюзии успеха
• Автор: Клод Жост
• Издательство: Издательский дом журнала «Смена»
• Жанр: Детектив
• Год: 2005

Путь к славе и успеху редко «усыпан розами». Чтобы удержаться на так называемом Олимпе, приходится часто поступаться моральными принципами, а иногда даже идти на преступление…

Убит известный парижский пресс-атташе Шарль Вале. Кому он мешал, кто боялся его настолько, что вынужден был «устранить» Красавчика Шарля? Расследование поручено комиссару Тьебо, и он с блеском выполнил его, благодаря логике и своей интуиции…

---

— Балафрэ, теперь вам слово.

— Я прощупал Симону Топен, консьержку с бульвара Экзельманс. К этому самому Шарлю, как я понимаю, она просто липла. Надо сказать, что, хотя ей уже и стукнул полтинник, она еще ого-го, вдовеет два года и глаза у нее такие голодные, если понимаете, что я хочу сказать…

— Понимаем.

— Ну вот. Красавчик этот тоже с ней любезничал: всякие там безделушки, царские подарки к праздникам. Это чтоб она у него прибирала хорошенько. Бабье там не переводилось. Симоне тут можно верить: так и шныряли, говорит, мимо нее туда-сюда. Вот только она не удосужилась подсчитать, сколько они там прохлаждались.

— А что за гостьи?

— Да манекенщицы всякие, актрисульки… Из тех куколок, которые только и ждут, чтоб кто-то помог им отхватить контракт на маленькую рольку в фильме или прорваться на телек, хоть в статистки.

— Это что — консьержка сама вычислила, кто они такие и зачем приходят?

— Какое сама! — покачал головой Меченый. — Это ей Шарль рассказывал, пока она драила его апартаменты. А она, значит, уши развешивала и, небось, глядела на него, как влюбленная курица, с пыльной тряпкой в руках.

— После таких визитов девчушки действительно сразу же получали контракт?

— Она говорит, Вале из кожи лез вон, чтобы слово сдержать. Только, надо думать, однажды вышла осечка, потому что месяца два назад какая-то там Дженни Сен-Клер…

Тьебо вытаращил глаза.

— Что такое, патрон? Что с вами? — удивился Балафрэ. — Вы ее знаете?

— Не то чтобы знаю, но мне сегодня уже называли это имя, — ответил Тьебо, припоминая утренний визит к Каламите. — Продолжайте-продолжайте, старина!

— Ага. Значит, эта самая Дженни трижды возникала у консьержки и всякий раз что-то такое передавала для Красавчика. Потом, через несколько дней, когда примерно в 8.30 Симона была у него, в дверь позвонили. Она открыла. И эта самая Дженни ворвалась прямо в комнату и с ходу вцепилась когтями ему в морду! Вдвоем они еле-еле ее утихомирили. Адрес этой птички у меня есть. Все, патрон!

Тьебо оглядел свою команду.

— Хорошо поработали, молодцы. У кого-нибудь есть, что добавить? Отлично. В таком случае, посмотрим, что у нас на завтра…

Глава 6

Дени пригласили на набережную Орфевр к десяти, но он явился на четверть часа раньше: пунктуальность, вызванная заботой о том, чтобы не опоздать к поднятию занавеса. Говорил стоя, держался непринужденно, без всякого смущения. Низкий красивый голос профессионального актера…

— … В заключение, господин комиссар, я хотел бы сказать вот что. Если бы мне было дозволено самому себя квалифицировать, я бы назвал Робера Дени большим актером на вторые роли, который не сумел или не имел возможности достичь большой известности.

Большой актер… Большая известность… Интересно, а как у него насчет большой скромности?

— Так и не хотите присесть?

— Отчего же… Теперь, когда я вам представился, пожалуй. — Он сел, положил ногу на ногу и, помогая себе жестикуляцией, снова обратился к Тьебо. — Теперь мы можем перейти к рассмотрению существа проблемы. Проще всего будет, если вы станете задавать мне вопросы. Постараюсь отвечать на них как можно более объективно, дабы помочь вам поскорее добраться до истины.

Довернь, устроившись за столиком стенографистки, открыл свой блокнот, чтобы записывать показания свидетеля.

— Заранее благодарю вас за помощь, которую вы согласились оказать нам, господин Дени. Вероятно, проще и логичнее всего будет, если мы начнем с самого начала.

— Я тоже так считаю.

— Когда вы познакомились с Шарлем Вале?

Актер чуть склонил голову набок.

— Десять лет назад. Фирма «Юниверсаль» снимала фильм о Второй мировой войне. «Пушечный марш». Действие разворачивалось во Франции в июле 44-го. Я играл командира отряда маки. Небольшая роль, но интересная. На случай, если вы видели картину, меня звали капитаном Гийомом… Помните: тот, кого эсэсовцы убивают на ферме?

— Я не видел этого фильма.

— Как жаль, в этом жанре он один из лучших… Я, правда, погибаю в первой же части, но роль достаточно сильная, чтобы запомниться.

— Что же делал на этой картине Шарль Вале?

— Был пресс-атташе продюсера.

— Какие у вас были отношения?

— Вообще-то, у нас с ним не должно было быть никаких отношений. Хотя мой персонаж и важен для фильма, но на рекламу никак нельзя было рассчитывать. Вот потому-то я и был приятно удивлен, когда понял, что Шарль Вале мною интересуется.

— Что значит «интересуется»?

— Он пригласил меня поужинать и во время этого ужина стал расхваливать мое исполнение роли капитана Гийома. Говорил, что я настоящий мастер своего дела и что заслуживаю куда большего, чем роли второго плана. Кстати, тут он не ошибался! Это совершенно справедливая оценка. И признаюсь, его слова меня обрадовали, больше того — вселили в меня надежду!

Заботливо набивая табаком трубку, Тьебо спросил:

— Он сделал вам конкретное предложение?

— Куда уж конкретнее! Он займется мною, будет подбирать подходящие роли, добиваться для меня контрактов — в театре, в кино и на телевидении. Слава придет ко мне, или я приду к ней, как вам больше нравится…

Комиссар чиркнул спичкой и раскурил трубку.

— В общем, он предложил себя на роль вашего импресарио? Так? — уточнил он между двумя затяжками.

— Именно так.

— На каких условиях?

— Сорок процентов всех моих гонораров.

Довернь присвистнул.

— Вот-вот, — сказал актер, повернувшись к нему. — И эти деньги, разумеется, следовало передавать ему из рук в руки.

Тьебо выпустил такое огромное облако дыма, будто хотел спрятать за ним, как за ширмой, свой очередной вопрос.

— Мне кажется, это многовато, или нет?

Свидетель усмехнулся.

— Вале — не дурак, он все подробно мне разъяснил. Его гонорар распределялся следующим образом: пятнадцать процентов за то, что находит мне контракты, и двадцать пять — за промоушн, то есть за то, что он обеспечит мое продвижение.

— И вы согласились?

Робер Дени вздохнул.

— После «Пушечного марша» мне ничего не светило, господин комиссар. Перспектива снова бегать по частным урокам, чтобы прокормиться, приводила меня в ужас! Надо знать, что такое часы ожидания в конторах продюсеров, каково это — стоять в хвосте очереди у дверей студии, чтобы заполучить хоть крошечную роль, чтобы взяли хоть в групповку, да хоть в массовку статистом, наконец! Что бы вы сделали на моем месте? То же самое, уверяю вас, что сделал я. Я ухватился за соломинку!

— Вале сдержал слово? — вмешался Пупсик.

— Да.

Это «да» прозвучало четко, без колебаний. Тьебо это отметил.

— Вы ему платили?

— Все до сантима!

— И появились контракты?

— Я снимался во многих фильмах, сыграл три роли в телеспектаклях и полгода работал в театре — в «Пале-Рояле».

— В тот же год?

— В тот же год! Надо ли объяснять вам, как я был счастлив?

— Ваши отношения с Вале в тот период?

— Солнечные.

— Когда погода стала портиться?

— Четыре года назад.

— Что же произошло?

Дени резко подался вперед.

— Понимаете, господин комиссар, я ведь сделал себе какое-никакое имя тяжелой работой в течение шести лет! Меня знали директора театров, режиссеры телевидения имели полную возможность меня оценить, и в кино я уже пошел в гору. Без ложной скромности скажу, что очень серьезно подхожу к своей работе, к своим ролям. А это всегда заканчивается признанием. Мне звонили, господин комиссар! У меня спрашивали, когда я буду свободен! Время переменилось: теперь уже на студиях я со стороны смотрел на статистов, охотящихся за заработками. — Дени сделал жест, призванный, видимо, рассеять некую двусмысленность, и тут же заговорил снова.

— Не подумайте только, что у меня, как говорится, закружилась голова. Нет, просто, одолев барьеры, я жил и радовался новой жизни, не более того…

— Давайте вернемся к Вале.

Актер несколько раз мотнул головой, крепко зажмурив глаза.

— Возвращаюсь, господин комиссар. Я был всегда очень пунктуален в отношении сорока процентов, а господин Вале, со своей стороны, больше не беспокоился о создании рекламной шумихи вокруг моего имени. Потом я решил, что слишком много плачу. Вале по-прежнему находил мне контракты, но ведь его усилия по моему «продвижению» теперь практически свелись к нулю! Вот я и подумал, что пора пересмотреть соглашение.

Комиссар прервал его.

— Кстати, ваше соглашение было письменным?

— Конечно же, нет. Но Вале всегда присутствовал при подписании контрактов. Значит, короче, если я соглашался признать пункт о пятнадцати процентах, то платить еще двадцать пять отказывался, поскольку не получал взамен ничего. Ни рекламы в газетах, ни заметок в журналах, ни выступлений по радио, ни, в особенности, по телевидению. Ничего!