Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

• Название: Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
• Автор: Полина Жеребцова
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083653-6

Жеребцова родилась и выросла в Грозном. Ее дневники охватывают детство, отрочество и юность, на которые пришлись три чеченские войны. Учеба, первая влюбленность, ссоры с родителями – то, что знакомо любому подростку, – соседствовали в жизни Полины с бомбежками, голодом, разрухой и нищетой. Девочка с русской фамилией и в платке, повязанном на мусульманский лад, оказалась между двух огней. Она видела смерть, боролась за жизнь и за то, чтобы остаться собой. Уехав из Грозного, Полина окончила институт, стала членом Союза журналистов и ПЕН-клуба. В настоящее время живет в Финляндии.

---

Мы принесли дрова! Поля

07.03.

Мы ходили в поисках пищи. Искали. Пока шли в центр города, прислушивались: если летит мина или снаряд, на землю ложились.

Встретили русскую бабушку. Учительницу! Она ходила в разбитые дома и собирала книги. Не вещи, не посуду. Книги! Складывала на тележку. Плакала:

– Надо спасти историю!

Непонятно, откуда все время стреляли.

Мы не нашли еды, но мама успела рассказать мне о семье Николая II. Особенно запомнилось, как царских детей вели на расстрел и они спускались по ступенькам в подвал. Я шла и думала, что детей в подвалах убивают. Традиция такая, наверное.

Мы в подвал только один раз ходили. Все время дома, все обстрелы. Убьют, так хоть дома. Ненавижу подвалы!

11.03.

У меня порвались сапоги. Ноги мокнут. Нет обуви. Я взяла и зашла в чужой дом. Хотя дала слово маме – не заходить в чужой дом. Но зашла – сапоги посмотреть.

Я не заметила, что крышка подвала открыта. Зашла и сапоги увидела. Они лежали на диване. Я на них посмотрела и … упала. В подвал. Но не совсем внутрь. Если б упала, то умерла. Лестницы не было, а три метра глубина и внизу бетон.

Я руками зацепилась за края. Вылезти не могла. Сил не было. Провалилась по пояс. На помощь никто не шел. Никто не знал, что я пошла сапоги искать. У меня даже пальцы побелели. И тут зашел дед-чеченец. Я решила, он меня спихнет вниз, и я там умру, а он дал мне руку. И я вылезла.

– Что ты тут ищешь? – спросил.

– Я хотела сапоги взять, – сказала я.

– Не стыдно тебе, – спросил дед, – воровать?

Я красная стала, как помидор.

– Не туда твои ноги ходят! Не тот путь нашли! – громко сказал дед. – Грех! Грех!

– Я никогда не приходила искать вещи. Один раз…

– Будет тебе и за один раз! – перебил меня дед. – Позор!

Потом он увидел, что я в рваных сапожках стою. Пошел и взял сапоги. Бросил через всю комнату.

– На! – сказал он. – Возьми. Моих бомбой убило. Дочку, внуков убило. Никто не придет в этот дом жить. Все там! – показал вверх рукой.

Я сказала:

– Извините, – и ушла.

В своих рваных сапожках ушла. А потом побежала бегом. Мне хотелось убежать.

Я наткнулась на труп. Его не было полчаса назад. А теперь лежал! Мужчина лет сорока. Русский. Житель. Он лежал и смотрел на меня синими глазами. Рядом ведро. Он за водой вышел. Наверное, его убил снайпер.

Мама нашла варенье и несла в сумке:

– Где тебя черти носят? – спросила она.

Я сказала. Мама дала подзатыльник. Прямо при покойнике. У меня в глазах просияло от подзатыльника. Очень обидно стало.

– Кроме еды, ничего брать нельзя! – строго сказала мама.

Мама нашла одеяло, которое валялось на улице. Накрыла покойника, и мы пошли домой.

Поля

12.03.

О, что было! Мы ходили в церковь через мост. Мост наполовину упал в реку. Потому что бомба попала. Но по другой половине можно пройти. На другую сторону реки попасть.

Еще там, где мост, рядом президентский дворец битый и разбитая гостиница “Кавказ”. А на мосту стоит пушка и солдаты. Русские. И стулья стоят, и сидят они на стульях. Это теперь их мост.

Вот мы шли с мамой до церкви и были уже на середине моста. И я вижу: на другом мосту, который дальше через реку, бегут ополченцы. Я их сразу узнала – у них на голове зеленые ленты. Они стали стрелять с такой длинной зеленой трубы, которую носят за плечом. И прямо по нам! С того моста – по этому мосту! Кааак бахнуло! Огонь! Все попадали.

Рядом с нами тетя шла с мальчиком, чеченцы. И дедушка с бабушкой, русские. И мы. Все в церковь шли – там продукты иногда дают. Казаки привозят.

Как начали стрелять! Бой! Солдаты стали бить пушкой по ополченцам, по другому мосту. Пушка большая! На колесах! Она стреляет, а земля шевелится, как землетрясение.

Я лежала и кричала от страха. А мама меня потащила за шкирку в разрушенную гостиницу “Кавказ”. И люди с моста тоже прибежали в руины гостиницы. Там лежали на полу. А стреляли сильнее и сильнее. Я так боялась! Я подумала, вот смерть пришла. Никакой “тепловой” мины не надо. Так убьют.

Гостиница разбита. По ней тысячи раз попадали снаряды. Стены, как кружева. Под ногами куча опилок из камня. Мы два часа там лежали. Познакомились.

Мальчик плакал. К тете Асе на руки залез. Она на полу лежала, его обнимала. А дедушка Борис нас утешал. Сказал, что пули не достанут. Ведь так не бывает, чтобы всех сразу убило. У каждого своя судьба!

Потом мы смотрим, а куча мешков в углу шевелится. Там мусор был, пакеты. Вылезают четыре солдата оттуда. Оказывается, они все время там лежали! Мама к ним:

– Что вы тут делаете?!

Они:

– Мы прячемся. Мы не хотим воевать!

Дед Борис давай на них ругаться:

– Что вы тут делаете? Бой идет! А вы за мешками сидите!

А солдаты худые такие. Говорят:

– Мы не хотим воевать! Мы домой хотим! Домой!

Когда тише стало, солдаты нас проводили до другого здания. Мама просила у них бронежилет.

– Дайте, – сказала мама, – один бронежилет. Для ребенка!

Но солдаты не дали. Себе, сказали, мало. По три на себя надели. Боялись очень.

Мы перебежали дорогу, зашли через окна в другой дом. А там выход завален. Нет выхода. Нужно с третьего этажа прыгать. Назад не пойти – опять стреляют. Я прыгнула и упала на большую гору битых кирпичей. Ноги ударила и руки поцарапала.

А за мной все попрыгали: охнув, прыгнула тетя Ася, ругавшись, мама, бабушка и дедушка прыгнули вниз, перекрестившись.

Дедушка Борис сына тети Аси в воздухе поймал.

15.03.

Мансур приходил. Принес муки на лепешку. Его семья ушла от нас. Еще стреляют, но не так сильно. Они жили у нас, пока сильно стреляли.

У Мансура есть друг. Он живет в соседнем доме. Они всегда вместе ходят. И у них есть подружка с длинным светлым хвостиком. Ей лет шестнадцать. Я ее терпеть не могу!

Тетя Марьям приехала, потом уехала. Некоторые соседи вернулись. Сосед Рамзес со второго этажа всю квартиру коврами завалил, не пройти.

А тетя Варя, мама Мансура, пришла и стала говорить, что все плохо. Ее муж давно уехал, ее с детьми бросил. Уехал в командировку и не вернулся. Нашел другую жену. Мама погадала на картах и сказала ей, что он однажды приедет. Надо ждать!

Я написала стихи:

Всю жизнь мечтаю я,
Как в сказке
В безбрежном океане плыть.
Свободной быть.
И вольной быть.

Вдали увидеть остров тайный,
Где изумрудная листва,
Где волны плещутся на берег.
Там все друзья и мир всегда!

18.03.

Мама сдурела. Ночью сильно стреляли. Я несла коптилку и уронила. Взрыв!!! Банка из рук упала и покатилась.

Пол загорелся и диван. А воды нет.

Мы за водой на колодец ходим. Далеко. Там снайпер часто по ногам стреляет. Воды в доме одно ведро. Мама вылила ведро на пол. Дым пошел. А полы воняют и горят дальше. Мы взяли ведро у тети Марьям, еще полили. Пожар! Чуть квартира не сгорела. Я перепугалась. Мама меня избила. А сегодня утром притащила к зеркалу и отрезала мои волосы. У меня волосы были ниже плеча. Каштановые. Она меня обстригла налысо. Сказала:

– Это наказание! Надо быть внимательной! Ты мне паркет загубила!

На паркете всего одна дощечка сгорела. Но мама не простила. Избила и волосы обрезала. Я сидела и плакала перед зеркалом. Подбородок дрожал. Мне было противно смотреть на себя. Потом пришла тетя Валя. Ахнула:

– Ты, Лена, с ума сошла?!

И мне сказала:

– Почему ты к нам не прибежала? Мы бы тебя спрятали!

Теперь я надела большой платок. Иначе все дети будут смеяться и обзывать меня.

19.03.

Мы ходили за водой. Труба далеко за садами, где речка Нефтянка. Были дети, женщины. Все с ведрами, бидончиками. Там иногда сильно стреляют из автоматов, мы падаем и лежим.

Мама не простила из-за коптилки. Когда много детей было, она подошла и стащила с меня платок. Сказала:

– Вот как я ее наказала! Теперь она лысая и страшная, потому что была неаккуратна и огонь попал на пол!

Все дети смеялись. Стали говорить: “Лысая башка, дай кусочек пирожка” и хохотали. А я стояла и плакала. И кажется, что мне лучше умереть, чем жить. Зачем я живу?

Поля

20.03.

Сегодня день рождения. Мне 10 лет!

Я в большом платке, и видно только лицо, как у матрешки. Мама подошла, обняла меня и сказала:

– Я погорячилась, наверное. Вот, возьми!

И сунула немного денег.

– Это тебе на мороженое! – сказала она.

И пошла по делам. А я сижу и думаю, что мне не нужны эти деньги. Мне ничего не нужно. Она не любит меня. Никто не любит.

Пришли тетя Валя и Аленка. Принесли старое варенье из абрикосов. Это – подарок.