Владимир Хрусталев - Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых

• Название: Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых
• Автор: Владимир Хрусталев
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081662=0

Кто организовал покушение на Николая II во время его путешествия по Востоку?

Правда ли, что император Александр III был отравлен?

Кто был реальным виновником трагедии на Ходынском поле?

Почему члены Царской семьи не смогли после революции покинуть Россию и спасти свою жизнь?

Различные эпизоды из жизни Императорского Дома Романовых, обросли мифами в книгах и кинофильмах и значительно отличаются от реальности. Читатель впервые получил редкую возможность составить представление о тайнах династии Романовых и реальных событиях конца XIX — начала XX веков.

Большая часть материалов, приведенных в этом издании, долгое время находилась в «спецхранах», многие из них неизвестны не только широкому кругу читателей, но и профессиональным историкам.

---

Бледный рассвет осветил пирамиды жестяных кубков с императорскими орлами, которые были воздвигнуты на специально построенных деревянных подмостках.

В одну секунду казаки были смяты и толпа бросилась вперед.

— Ради Бога, осторожнее, — кричал командовавший офицер, — там ямы…

Его жест был принят за приглашение. Вряд ли кто из присутствовавших знал, что Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины прижимали к груди детей, мужчины отбивались и ругались.

Пять тысяч человек было убито, еще больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встретили возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание царя приветствиями толпы. Но каждое “ура” звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдерживать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение великих князей всецело поддерживало московского генерал-губернатора.

Мой брат великий князь Николай Михайлович ответил дельной и ясной речью. Он объяснил весь ужас создавшегося положения. Он вызвал образы французских королей, которые танцевали в Версальском парке, не обращая внимания на приближавшуюся бурю. Он взывал к доброму сердцу молодого императора.

— Помни, Ники, — закончил он, глядя Николаю II прямо в глаза, — кровь этих пяти тысяч мужчин, женщин и детей останется неизгладимым пятном на твоем царствовании. Ты не в состоянии воскресить мертвых, но ты можешь проявить заботу об их семьях… Не давай повода твоим врагам говорить, что молодой царь пляшет, когда его погибших верноподданных везут в мертвецкую.

Вечером император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея [Александровича] заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета» [127].

Издатель газеты «Новое Время» оппозиционно настроенный А.С. Суворин (1834–1912) записал в своем дневнике с большой печалью об этом трагичном для России событии: «18 мая 1896 г. Сегодня при раздаче кружек и угощения задавлено, говорят, до 2000 человек. Трупы возили целый день, и народ сопровождал их. Место ухабистое, с ямами. Полиция явилась только в 9 ч., а народ стал собираться в 2. Бер (председатель особого установления по устройству коронационных народных зрелищ и празднеств, свитский генерал. — Н.Е. ) публиковал несколько раз о кружках, и в Москву в эту ночь по одной Московско-Курской дороге пришло более 25 000 человек. Что это была за толпа и за ужас! Раздававшие бросали вверх гостинцы, и публика ловила. Что за день, Боже мой! Одна баба говорит: “До 2000 надавили. Я видела мальчика лет 15, в красной рубашке. Лежит, сердечный”. Сзади мужик под 30: “Я бы мать высек, что она пускает таких детей. До 20 лет не надо пускать. Ишь, зарились на пустяк какой. Кружку эту через две недели можно купить за 15 коп.”. — “Кто же знал, что беда такая будет?” Было много детей. Их поднимали, и они спасались по головам и плечам. “Никого порядочного не видел. Все рабочие да подрядчики лежат”, — говорит молодой человек о задавленных. Справедливо говорят, что ничего не следовало раздавать народу. Теперь не старое время, когда толпа в 100 000 была в диковинку. Нынешняя толпа полумиллионная, и это должны были предвидеть. В 20 минут 4-го Государь и Государыня проехали обратно по Тверской, сопровождаемые криками. Сколько я мог заметить, враждебности в толпе не было заметно. Воронцов, министр двора, сам в 9 ч. дал знать Государю, что задавлено 200 человек, по слухам, и сам поехал на место, чтобы проверить. Говорили, что царь под влиянием этого несчастья не явится на народное гулянье. Но он был там. Я только что уезжал с Ходынки, около двух часов, когда он ехал к Петровскому дворцу. /…/

Что за сволочь это полицейское начальство и это чиновничество, которые ищут только отличиться. Где проезжает высшее общество, там приготовляют все места за два часа, за три часа, расставляют городовых непрерывной цепью, казаков и т. д., а о народе никто не думает. /…/

Сегодня как раз обед старшин в Петровском дворце. Гибель тысячей едва ли прибавит им аппетита. Несколько трупов привезли в часть, расположенную на Тверской площади, против дома генерал-губернатора. В Москве, по крайней мере, все просто делается: передавят, побьют и спокойно развозят при дневном свете, по частям. Сколько слез прольется в Москве и в деревнях. 2000 человек — ведь это битва редкая столько жертв уносит. В прошлое царствование ничего подобного не было. Дни коронации стояли серенькие, и царствование было серенькое, спокойное. Дни этой коронации ясные, светлые, жаркие. И царствование будет жаркое, наверное. Кто сгорит в нем и что сгорит? /…/

Камергеру Дурасову я сегодня напел резких речей, когда он сказал, что напрасно доложили Государю о погибших. Их — 1138. Завтра на Ваганьковском кладбище будет устроен морг и там будут разложены трупы для определения фамилий и проч.» [128].

Теперь обратимся к другим историческим источникам. В частности, по поводу Ходынской катастрофы император Николай II записал 18 мая 1896 г. в своем дневнике:

«До сих пор все шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки, и тут произошла страшная давка, причем, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10½ ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12½ завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном “народном празднике”. Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка все время играла гимн и “Славься”.

Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор[янства]. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello (Монтебелло Луи-Густав, французский посол в России. — В.Х. ). Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.» [129].

Московский генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович записал в этот день в дневнике: «18 мая. Утром ко мне [граф] Воронцов с известием, что на Ходынке народ прорвался на праздник и много подавленных — я послал туда Гадона узнать; сам должен был ехать к Ники — тут же Власовский — подтвердил тоже, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал. В 2 ч. цари были в павильоне — энтузиазм громадный. Засим обед волостных старшин — речь Ники чудная и то же дворянству. Я в отчаянии от всего случившегося — около тысячи убитых и 400 раненых! Увы! Все падает на об[ер]-полицм[ейстера], когда распоряжалась там исключительно Корон[ационная] комиссия с Бером! Около ½ 11 ч. на бал франц[узского] посла Montebello великолепно устроено — цари ужинали. Жара 19’ в тени» [130].

В этот же день великий князь Константин Константинович сделал также подробную запись в своем дневнике:

«Сегодня утром я с дядей Карлом-Александром и его свитой (из русских при нем и его внуке состоял генерал-адъют[ант] князь Барклай де Толли Веймар[ский] и нашего полка флиг[ель]-адъют[ант] Кира Нарышкин) был на месте закладки памятника Александру II. Водил нас П.В. Жуковский.

Дома услыхал от людей, что будто ранним утром, когда на Ходынском поле, где в 2 часа должен был начаться народный праздник, раздавали народу от имени Государя кружки и посуду (кружек было заготовлено ½ миллиона), произошла страшная давка, и оказалось до 300 человек, задавленных до смерти. Тяжело было ехать к 2-м часам на народный праздник, зная, что уже до начала было столько несчастий. Перед самым нашим выездом мне дали знать по телефону, что 2 батальона моего сводного полка потребовано по дороге на Ходынское поле. По пути мы видели множество войск гвардейской кавалерии и пехоты; они становились шпалерами по Тверской. Сам я не видел, но мне говорили некоторые, между прочим Митя (брат К.Р., великий князь Дмитрий Константинович. — В.Х. ), что по дороге попадались навстречу пожарные с большими фургонами, переполненными трупами несчастных пострадавших.

На поле перед павильоном, выстроенным для Государя против Петровского дворца, собралось семьсот тысяч народу, т. е. более чем Наполеон привел с собою в Москву. Тут говорили, что погибших уже не 300, а около 1500. Когда Их Величества показались на балконе павильона, грянуло оглушительное “ура”. Это была торжественная, дух захватывающая минута. Огромный хор пел “Боже, Царя храни” и “Славься” при колокольном звоне и громе пушек. /…/