Марлена де Блази - Амандина

• Название: Амандина
• Автор: Марлена де Блази
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-50560-9

Новый роман Марлены де Блази посвящен истории жизни трех поколений семьи графов Чарторыйских. Краковские дворцы и соборы, парижские отели, католический монастырь на юге Франции и скромная нормандская деревушка — вот фон, на котором разворачиваются события жизни главных героев. Отданная на воспитание в монастырь незаконнорожденная девочка, отпрыск аристократической семьи, отправляется в путешествие по оккупированной Франции в поисках своей матери, сталкиваясь в пути как с человеческой низостью, так и с примерами подлинного благородства и высокого духа.

---

Доминик инструктировала Амандину. Что говорить, а чего ни в коем случае не говорить, если их остановят боши. Самый сложный момент, когда Доминик должна будет оставить девочку в одиночестве в течение короткого времени на просторах сельской местности, где ее подберет следующий сопровождающий.

— Но почему вы не можете идти со мной?

— Потому что человек, который придет за тобой и переправит тебя к Катуллу, он или она, являются частью другой операции, чем моя. Другая группа. Это правило среди наших групп, мы никогда не видим один другого. Это средство безопасности. Если кто-нибудь из нас попадет под подозрение, мы будем говорить правду, что не знаем посредников. Это трудно понять, я знаю… Мне трудно объяснить… слишком много для ребенка десяти лет…

— Как долго я буду одна?

— О, не больше, чем потребуется для ходьбы отсюда в деревню. Несколько минут.

— Как я пойму, что это тот человек? Что делать, если их будет несколько? Как я его узнаю?

— Я не знаю, кто за тобой придет. Я не могу его описать или ему тебя. Но он или она скажет: «У меня есть сыр».

— Это странно.

— Может быть. Но это то, что он или она скажет. Теперь давай проверим, готовы ли мы?..

— Я готова.

— Ты точно хочешь надеть этот свитер? Такое впечатление, что его не стирали за все время вашего путешествия.

— Я надену именно его.

Желтый свитер Соланж, коричневые вельветовые брюки, ботинки с высокой шнуровкой. Чемодан упакован: соломенная шляпа Филиппа, вещи Соланж, включая ивовый венок, масло грецкого ореха, немецкий шоколад, который отдала Доминик. Кулон Амандина спрятала под платок, которым Соланж часто покрывала голову. Двойная защита, сказала она себе. Но Соланж была бы не против, она уверена.

— Не хочешь ли померить это?

Доминик держала в руках простой коричневый берет.

— Давай-ка именно его наденем. И все волосы заберем.

— Почему?

— Да чтобы ты не выглядела не местной, хотя бы с моей точки зрения.

— Как это не местной?

— Ты непохожа. Слишком изящна. Утонченна. Это на самом деле комплимент. Твоя внешность необычна. Такие локоны, о них каждая может мечтать. Ты в зеркало заглядывала?

— В берете я буду меньше похожа на еврейку?

— Что?

— Я слышала разговор Соланж и мадам Обрак. Мадам Обрак сказала Соланж, что я похожа…

— Мои темные глаза и темные волосы тоже под подозрением бошей, как ты понимаешь…

— Я буду носить берет, если хотите. Если кто-то спросит меня, не еврейка ли я, скажу, что не знаю. Потому что я не знаю. Я ничего не знаю вообще. Я не знаю ничего о себе или о ком-то другом, и именно поэтому я продолжаю произносить про себя эти слова. Вы знаете: одиночество, страх. Эти слова.

Доминик приподняла платок на шее Амандины, коснулась аметиста.

— Это доказательство того, что ты не одинока. Постарайся вспомнить. Попробуй вспомнить, что Соланж рассказывала тебе о прошлом. Ты попытаешься?

— Да.

— И не веди себя глупо с бошами. Если у тебя спросят, не еврейка ли ты, никогда нельзя отвечать «я не знаю». Видишь, в твоих бумагах не указаны имена и даты рождения и места рождения родителей, и тот, кто будет проверять документы, он может питать подозрения…

— Под?..

— Быть подозреваемой означает, что кто-то, возможно, тебе не поверит. Например, усомнится в твоих документах. Сочтет их фальшивкой. На самом деле они и не соответствуют действительности. Соланж сказала мне, что у тебя и не было никаких документов, это ваш епископ постарался. Некоторые из людей, которые будут проверять твои бумаги, с готовностью примут их. Другие нет. Они обязательно будут допытываться, не еврейка ли ты. Будут спрашивать: «Ты еврейка?» Ты должна всегда отвечать, что это не так. Нет, сэр, я не еврейка. Это то, что ты должна говорить. Снова и снова, столько раз, сколько тебе будут задавать этот вопрос. Обещай мне!

— Обещаю.

— Хорошо. Давай повторим все с начала. Каково твое полное имя?

— Амандина Жильберта Нуаре де Креси.

— Где ты родилась?

— В Монпелье. Третьего мая 1931 года.

— Имя твоей матери?

— Я сирота, сэр. Я не знаю имени моей матери.

— Твой отец?

— Также неизвестен.

— Хорошо. Пошли.

Было немногим больше одиннадцати утра и прошло меньше получаса с тех пор как Доминик помогла Амандине выйти из машины на узкую, грунтовую дорогу, прорезавшую покрытую густым кустарником местность. Все, что видела девочка, — пустынную извилистую узкоколейку, уходящую вверх.

— Вы уверены, что я должна остаться здесь?

— Да, дорогая.

Доминик проверила, все ли вещи девочки надежно закреплены на ней, ничего ли не болтается и не отвязывается.

— Теперь тебе придется подождать, пока я уеду. Считай до ста. Считай медленно. А потом иди вверх по этой дороге. В конце пути ты увидишь того, кто должен встретить тебя. Просто продолжай идти, пока не появится человек и не скажет…

— Я помню, что он должен сказать.

Доминик обняла Амандину и сказала:

— Надеюсь, что мы еще встретимся, милая моя. Я считаю, что мы должны встретиться. А пока, прошу тебя, шепни моему отцу на ушко: «Ваша девочка любит вас». Ты сделаешь это для меня?

— Я скажу ему.

— Все, мне надо уходить, иначе я забуду свой долг и возьму тебя с собой… До свидания, Амандина.

— До свидания, Доминик.

— Хотите сыра, мадемуазель?

— А как вы догадались, что это я?

— Ну, на самом деле не так много милых барышень прошли сегодня мимо меня, и поэтому я…

— Бонжур, месье.

— Бонжур, мадемуазель. Пойдемте, нам осталось пройти совсем немного. Может, вы хотите перекусить? Хлеб и сыр действительно есть… Впрочем, мы почти добрались…

— Вот здесь. Позвольте мне положить ваши вещи рядом с вами. Хорошо. Все на месте? Ваш кошелек, ваш чемодан.

— Вы оставите меня здесь, сударь?

— Я вас не бросаю, но прошу подождать. Я должен идти. Где-то через десять минут вы встретитесь… Здесь достаточно удобно, и вы совершенно защищены. С дороги не видно, но рядом с ней.

— Никто не сказал мне, что я должна буду опять остаться одна, я имею в виду, когда я шла к вам навстречу…

— Я должен идти. Все будет хорошо. Уверяю вас.

— Но кого я жду?

— До свидания, мадемуазель.

Амандина сидела в кустах, как ей и велели. И ждала, уже в который раз ждала. Она передвинула вещи, пристроила чемодан в качестве подушки, легла так, чтобы ее лицо оставалось в тени вяза, ноги протянула на солнышко. Девочка глубоко дышала, как давно научил ее Батист. Она пыталась успокоиться, произнося про себя заветные слова. Она дотрагивалась до платка и кулона под ним. Потом она что-то услышала. Хруст гравия на дороге. Она села — молясь о чуде, которого мы все ждем, — чтобы увидеть, кто появится на подъеме.

Амандина думала: он высокий. И волосы, как у нее. Завитые, как грива лошади с карусели. Это сказала Соланж о волосах Доминик в ночь переодеваний. Еще она сказала, что глаза Доминик цвета чая, налитого в тонкую белую чашку. У него такие же.

У него был низкий мягкий голос, он произнес:

— Бонжур, малышка. Я — Катулл.

Часть 7 Май-ноябрь 1945 Валь-дʼУаз

Глава 37

Хлопали двери, перекликались люди, холодный ветер надул занавески, и она отбросила их, чтобы закрыть раму. Выглянула, чтобы понять, где находится. Канистры с молоком гремели в тачке, управляемой мальчиком в синей блузе и белом берете. Женщина со скрипучим голосом, одетая в поношенную мужскую одежду, спрашивала господина Катулла, не хочет ли он поменять три головки козьего сыра на зайца «еще трепещущего» и маленькую фляжку с кровью. Господин Катулл возражал, что зайца он и сам может застрелить, а она уговаривала:

— Конечно можете, но не такого славного, как этот, только посмотрите, как он хорош.

— Позвольте мне взглянуть на него, мадам. Он и маленький трюфель — и я дам вам четыре головки.

На улице еще совсем темно, подумала она. Ветер бился в ледяные стекла, и она спросила себя, неужели по-прежнему на дворе май. Вчера точно был май, и я рассталась с Доминик и встретила человека с сыром, а затем другого человека. «Добрый день, малышка. Я — Катулл». Она разглядывала высокую каменную стену, окружающую сад и так похожую на монастырскую.

Грядка краснокочанной капусты. Салат, лук-порей, цветущий горошек. Яблони, вишня, абрикос. Большое фиговое дерево. Дикие ирисы, проклюнувшиеся тут и там; это все еще должен быть май. Соланж мертва. Доминик, где она? Я здесь, но где это?

Хотя вельветовые брючки аккуратно сложены на комоде, на ней по-прежнему желтый свитер, заменивший ночную рубашку. Ботинки обнаружились рядом с кроватью. Девочка быстро оделась, открыла дверь, выводящую в темный коридор и на крутую деревянную лестницу, по которой она спустилась, не помня ничего о том, как поднималась по ней. Еще один темный коридор и приглушенные голоса с другой стороны маленькой зеленой двери. Она постучала.