Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся (Дилогия)

• Название: Затерявшийся (Дилогия)
• Автор: Вадим Мельнюшкин
• Издательство: Microsoft
• Жанр: Альтернативная история

Провалившись из нашего времени в 1941 год, он поначалу хотел лишь вернуться назад в будущее – пока не увидел собственными глазами, что творят гитлеровские оккупанты на советской земле. Оказавшись в глубоком тылу Вермахта без надежды прорваться к своим, он собирает из таких же окруженцев боевой отряд, чтобы мстить карателям и полицаям.

Смогут ли мстители стать кристаллизатором местного сопротивления, первой искрой общенародной Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков? Выстоят ли партизаны против эсэсовских зондеркоманд? Удастся ли «попаданцу» изменить ход истории, перерезав вражеские коммуникации в решающий момент немецкого наступления на Москву?

---

Хоть народу было и много, но особой бойкостью торговля не отличалась, всё больше торговались, ощупывали, обнюхивали, хвалили свой и хаяли чужой товар.

– Ты чего, старая, моль же твой платок поела. Четыре кило дам, не больше.

– Где моль, где моль. Нюхай, чуешь нафталином пахнет. Платок настоящий, оренбургский.

– Какой ещё оренбургский? Пух грубый, даже на ангору не тянет.

– А ты в пухе, что ли, разбираешься? Да я тебе козу и доить не доверила бы.

Подобные диалоги звучали чуть ли не на каждом шагу. На московских рынках Костя был, да и на рынке в Коломне не раз, но не помнит такого остервенения и злости, какие слышались сейчас в голосах людей. Торговали же здесь многим, причём, как и в подслушанном разговоре, чаще не на деньги, а предпочитали бартер. Конечно, в подавляющем большинстве, ассортимент был представлен продуктами: картофелем, зерном, мукой, разными овощами, реже фруктами, те чаще всего были представлены в виде варений, но немного – сказывался дефицит сахара. Солений было больше, но в цене они кусались – соль тоже была в дефиците. Было достаточно много молока и творога, масла меньше. Мясо же, несмотря на позднюю осень, присутствовало в исчезающее малом количестве, по ценам, превышающим даже стоимость масла. Было немало яиц, но цена тоже кусалась. Ещё один вид товара, поставляемый деревней, упоминал – дрова, ассортимент был широкий, а цены не очень велики. Так же присутствовали такие товары как небелёное полотно, вязаные вещи, просто шерстяная нить и валенки разных фасонов. Изделий из кожи и шкур, что полушубков, что шапок, было мало.

В ответ на это горожане предлагали готовую одежду и обувь, практически всю ношеную, нитки, иголки, всяческую бижутерию, в том числе и украшения из драгоценных металлов, патефоны, пластинки, даже музыкальные инструменты, посуду, немного электрических приборов, книги и разную мелочёвку. В одном месте стоял комод и несколько стульев, но пока горожане, похоже, были не готовы распрощаться с предметами обстановки.

– Ей, парень, – меня дёрнул за руку невысокий, обладающий россыпью золотых зубов, мужчина, чуть старше меня возрастом. – Девку хочешь? Хорошая девка, ядрёная, и может по всякому – обученная.

Захотелось дать в морду или вообще пристрелить. Шкет, видно это понял, и моментально пропал, ввинтившись в толпу. Сволочи, совсем охренели. Гулять расхотелось, тем более ничего нужного я не увидел. Вернулся к саням и, забравшись под дерюгу, ночь и правда была беспокойная, уснул.

– Просыпайся, – толкнул в бок Говоров. – Не вылазь пока, у тебя рожа почти нормальная стала, не свети ей. Ребята говорят, ты с ворами чуть резьбу по кости не устроил, только смотрящий и разрулил.

– Не всё так страшно, как со стороны казалось, – скрыв лицо и поглядывая в зеркало, пока наводил марафет. – Похоже, проверяли на вшивость – увидели, что я с тобой, вот и решили Мельпомену потешить.

– Думаешь, спектакль разыграли?

– Ага, концерт по заявкам.

– А на хрена?

– Дело у них к тебе есть, вот и щупали, кто у тебя вокруг – на кого опереться сможешь. Если что. Будешь с ними говорить?

– Раз просят – надо уважить.

– Сейчас, с мордой закончу, и пойдём. Глухова с Боровым возьми. Фефера не берём – хлипковат пока.

– Не стоит такой толпой переться – слабость покажем. Ты себя уже проявил, Федька с Борькой тоже, вроде, не подкачали. А Степана с Григорием им стоит засветить, тут ты прав, тем более они срисовать должны, что те тоже со своими людьми.

– Цены, кстати, тут аховые, с довоенными не сравнить. Это что, из-за этих перекупщиков?

– Да нет, ты же сам Боровому объяснял, что немцы рубль обесценят, но использовать как местные деньги не откажутся.

– А ты откуда знаешь?

– Обсуждали мы этот вопрос с ним. Немцы выставили цены на нужные им продукты, ну те, что они скупают помимо налога, в своих марках, а выплачивают рублями один к десяти. Вот такое соотношение на рынке сразу и сложилось, а цены раза в три скакнули. Это в среднем, а так – где в два, а где и в четыре или больше. На мясо раз в пять. Крестьяне, пока корм есть, скотину не режут, ждут, когда ещё цена вырастет.

– Дождутся конфискации.

– Похоже, к тому идёт – немцы затребовали документы по скоту в личных хозяйствах. Так просто делать этого не будут.

– Подал?

– А куда я денусь. Только скота у нас мало-мало, от того видишь и цены такие.

– Не заметят, что у тебя мало, а у других много?

– Так и у других мало, чай не дураки кругом сидят, помнят как колхозы вводили.

– Да, ещё – представляешь, тут ко мне сутенёр подвалил!

– Ага, частное предпринимательство в интимной сфере тоже процветает. Помимо двух бардаков.

– Тут ещё и два публичных дома?

– Ну, так – один для немцев, другой для всех остальных.

– Дядька Кузьма, – влез в разговор Федька с горящими глазами. – А дорого берут? И почему у немцев свой, там девки лучше?

– Ну-ка прекратил мне, тебе чего деревенских мало?

– То наши, а то городские…

– У всех у них всё одинаковое, а здесь, из нового, только хворь какую на конец себе намотаешь. Хорошо если просто гусарский насморк, да и тот по нынешнему времени лечить – без порток останешься, а если уж сифак зацепишь… Хочешь без носа ходить, да гнить заживо?

– Типун тебе на язык дядька Кузьма. Так почему у немцев-то девки свои.

– Да хрен их знает, но там именно немки.

– Не брешешь? – глаза у Фёдора опять разгорелись, видимо желание заполучить немку, превышало опасение загнуться от сифилиса.

– Федюня, успокойся. С местными шалавами риск, и правда, велик какую гадость прихватить, а немки тебе не светят.

– Почему это?

– Потому, что за связь с унтерменшем гражданину Рейха, положен концентрационный лагерь. Это касается обоих полов.

– Да ну, а тот которого ты… Ну, когда он Любку…

– Цыц, – Говоров показал парню кулак. – Я кому сказал забыть? Всю деревню под виселицу подведёшь.

– Концлагерь, это если узнают, да ход делу дадут. Причём посадят не за насилие, вот как раз на насилие им плевать.

– Чудны дела твои, – Федька почесал голову под шапкой. – Это они сифака боятся что ли?

– Да нет, дурья твоя башка, они боятся свою арийскую кровь смешать с неполноценными расами.

– А мы значит неполноценные?

– А ты ещё не понял?

– Да сами они уроды!

Ну, вот и поговорили. Будем считать это за проведённую политинформацию. Говоров только хмыкал, слушая наш разговор.

– Лады, пойду побазарю с местным смотрящим.

– Кузьма, если что у нас есть выход на немцев, которые могут предложить дефицит, какой пока не знаем. Скажем в ответ на наши поставки древесины, ну и ещё кое-чего. Фигня всякая этих немцев не интересует, а нужны им рейхсмарки, золото, камушки, может быть платина, на худой конец и серебро сойдёт. Рубли, впрочем, как и франки с прочими гульденами, короче деньги тех стран что под немцем, не интересны, если это конечно не золотые или серебряные монеты. Подойдут американские доллары и английские фунты. Да, франки тоже, но если швейцарские.

– Понял, а не слишком ли жирно кое-кому будет?

– Стричь под ноль нельзя, поэтому кое-кто должен иметь свой профит, тогда и воровать будет с охоткой.

– Лады, что смогу.

Через пару минут после его ухода, подрулил Герман.

– Здорово.

– И тебе не хворать. Как дела, как торговля, что в личной жизни?

– Торговля так себе, – Герка оглянулся, проверив не слышит ли кто лишний. – Дела нормально – что в прошлый раз приобрели, но вывезти не смогли, загрузили. И в личной жизни всё хорошо – подруга моя знакомого старого встретила. Поговорить бы вам.

– С подругой?

– Со знакомым.

Ишь, конспиратор какой стал.

– Пойдём-ка, Гера, ноги разомнём, а то сидеть без движения зябко.

Отошли в сторону от толпы. Пару раз присел, взмахнул широко руками – если со стороны кто посмотрит, решит, что кровь застоявшуюся человек разгоняет. Сегодня с утра подморозило уже вполне прилично, ниже десяти по Цельсию точно, а то и все пятнадцать.

– Ну, что за знакомый?

– Бывший капитан-пограничник, сейчас служит в комендатуре.

– И что?

– Вроде бы, взрыв в ресторане его рук дело.

– Откуда сведения?

– С его слов.

– И всё? Знаешь сколько я могу тебе рассказать? Тебе тогда нужна будет кепка с тремя козырьками.

– Зачем.

– Один, глаза от солнца защищать, а два других, чтобы лапша на ушах не скапливалась.

– Вот, надо с ним встретиться, поговорить.

– Ох, не нравится мне это. Немцы командиров Красной армии не жалуют, а пограничников тем более, они же вроде как под комиссариатом. С чего бы они такого человека на службу взяли?

– Так может, они и не знают кто он.

– Думаешь совсем тупые?

– Но ведь это шанс.

– Подожди, подумаю.

Проще всего, конечно, проверить самому – пускать на такое другого, как-то не по человечески. Но эту сентиментальность и игру в благородство надо давить. Я командир, а значит, всё одно буду посылать людей на опасные дела, или вообще на смерть. Потому, тут надо с умом. Если это провокация гестапо, то Аня попадает под удар, даже в случае самого факта встречи. Но это если этот пограничник пробует наладить связь только через неё. Даже если это пока и так, то стоит обождать, возможно он попробует через других. Тогда если с ним встретиться не на его условиях, а, например, зайти к нему домой и не упоминать, от кого, то есть шанс Аню не засветить. Будет ли он тогда говорить откровенно? Если немецкий агент, то пойдёт на контакт, а если подпольщик, то, скорее всего, пошлёт. Вот если пошлёт, а связной уйдёт без проблем, тогда можно попробовать навести контакты.