Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся (Дилогия)

• Название: Затерявшийся (Дилогия)
• Автор: Вадим Мельнюшкин
• Издательство: Microsoft
• Жанр: Альтернативная история

Провалившись из нашего времени в 1941 год, он поначалу хотел лишь вернуться назад в будущее – пока не увидел собственными глазами, что творят гитлеровские оккупанты на советской земле. Оказавшись в глубоком тылу Вермахта без надежды прорваться к своим, он собирает из таких же окруженцев боевой отряд, чтобы мстить карателям и полицаям.

Смогут ли мстители стать кристаллизатором местного сопротивления, первой искрой общенародной Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков? Выстоят ли партизаны против эсэсовских зондеркоманд? Удастся ли «попаданцу» изменить ход истории, перерезав вражеские коммуникации в решающий момент немецкого наступления на Москву?

---

Мы здесь не для того, чтобы умирать.

Дальше пошли хозяйственные и организационные вопросы, в общем уже решенные до меня. Нет, так не пойдет. Дал команду – все вопросы, решаемые без вмешательства вашего покорного слуги, исполнять в рабочем порядке. Мне только краткую сводку за день. Максимально краткую. А вот спрашивать, если что, буду по полной. Бюрократию и разделение обязанностей придумал вовсе не ленивый человек, а просто умный. Почему бы не повторить за умным? Даже краткая сводка затянулась почти до полуночи. Будем надеяться, что это спервоначалу, а дальше наладится. Еще завтрашний день на разгребание завалов есть, а послезавтра опять в Полоцк. Каждая следующая поездка на порядок опаснее, может, забить? Нет, жаба задушит. Да, рискую двумя десятками человек и собой, но сколько сотен жизней это может спасти.

– И последнее, товарищ капитан, как только мы снова уедем, разошлите группы по населенным пунктам с известием о прибытии карателей. Всех евреев и активистов в лес, хотя бы на время.

– Может, прямо завтра.

– Самому хотелось бы, но, если хоть одна группа нарвется на зондеркоманду и кто-то попадет в плен, мы из города не выберемся. Не сможем мы всех спасти, капитан. Задницу себе порвем, а все равно не сможем. И нам с этим жить.

* * *

Дежавю. Тот же КПП, те же грязные лица людей в грязных машинах. Часовой, правда, не тот, но и он, похоже, знает, кто пожаловал, потому спокойно открыл шлагбаум, пропуская автоколонну.

Мезьер только что не приплясывал, поджидая меня во дворе своей конторы.

– Ну, наконец-то, Пауль!

– Здравствуйте, Отто.

– Да, конечно, да, здравствуйте.

О, какие потные ладони, так и хочется вытереть руку о галифе.

– Можем отправляться?

– Да, можем, да.

– Ну и отлично, поехали. Нам туда же?

– Да, туда же, да.

Вот же ж его переклинило. Интересно, чего он такого украл ценного, что так волнуется? Надо сделать вид, будто совсем неинтересно, все равно потом посмотрю.

– Э, Пауль, чуть не забыл, приезжал тот роттенфюрер, просил заехать к известному вам лицу. Надеюсь, ничего опасного?

– Нет, все нормально. Давайте сейчас на склад, а затем я отправлюсь на встречу.

В этот раз эсэсовская охрана меня так просто не пропустила. Минут пять пришлось подождать, после чего вышедший унтершарфюрер предложил следовать за ним. Смотри-ка, расту, скоро, глядишь, и офицеров присылать за мной станут. Кабинет не изменился, его хозяин тоже, я пославил Адольфа, хозяин так же лениво отмахнулся. Вроде все нормально.

– Присаживайтесь, – предложил мне Блюме после стандартного рукопожатия. – Хочу вам сообщить, что в городе мы работать заканчиваем. Все накопившиеся излишки лежат на складе, который вам покажет унтершарфюрер Шлосс, тот, что проводил вас ко мне, он ждет в приемной. Вся оценка стоимости имущества и прочие мелочи лежат на вас, все контакты по этому вопросу только с унтершарфюрером. В общем, это все, что я хотел вам сообщить.

– Извините, штандартенфюрер, а что известно о бандитах, напавших на меня?

– Пока ничего, но думаю, завтра к вечеру что-то узнаем. Нам сообщили об одном еврейском гнезде, а где евреи, там и бандиты.

– Мы случайно не попадем там опять в засаду?

– Вы вернетесь в Витебск?

Все-то он знает.

– Да.

– Тогда никакой опасности почти нет. Они спрятались в селе с таким еврейским названием, как же его… Сейчас.

Штандартенфюрер подтянул карту, лежащую на краю стола.

– Ага, Гендики. Это вот здесь, между озерами Белым и Черным. У этих славян никакой фантазии.

– Вы правы – дикий народ. Спасибо вам, что вы нас защищаете. Но не буду вас задерживать. Хайль Гитлер!

Унтершарфюрер и правда ждал меня за дверью. Кладовка тоже находилась в этом же здании, в подвале. Здесь лежало около трех десятков набитых каким-то тряпьем мешков и кулей. В углу стояло несколько швейных и пара пишущих машинок, деревянный ящик, в котором навалом лежали ящички и коробки, вроде даже заметил пару готовален. Надо выкроить место в кузовах. Добро это мне практически не нужно, но не забрать подозрительно. Договорился с эсэсовцем, что подгоню машину до вечера.

Теперь опять в госпиталь. Кабинет главврача снова оказался в нашем распоряжении. Вот только целоваться долго мне не дали.

– Костя, хватит. Тебя опять сегодня резать, чучело?

– Нет, сегодня обойдусь. Пауль Фриш на днях геройски погибнет от рук бандитов, и его обгорелое тело невозможно будет опознать.

– Ты что говоришь?

– Не волнуйся, я-то останусь жив.

– Фу ты, дурак.

– Уж какой есть.

– Я тебе тут кое-что принесла. Убери руки, маньяк. Вот, это морфин, только шесть ампул, еще аспирин… ну, сами разберетесь. Шприц только один удалось достать. Прячь быстрее.

– Оля, больше так не рискуй.

– Да какой тут риск, если что, сказала бы, что хотела продать. Максимум обругают. Тут много чего тащат, а как раненых привезли, столько всего списали.

– Лучше скажи – у вас основной запас медикаментов здесь, в госпитале?

– Нет, на аптечном складе, получаем раз в неделю.

– Охрана там серьезная?

– Вроде нет, вообще не видела.

– А ночью?

– Не знаю. Комендантский час же до шести утра. На улицах патрули.

– Ты от склада далеко живешь?

– Да.

– А рядом кто из надежных людей найдется?

– Анька там живет, я с ней поговорю.

– Не вздумай. При следующей встрече дашь адрес, описание и имя человека, на которого можно сослаться, желательно эвакуировавшегося, но можно и призванного в армию. Еще желательно какие-нибудь подробности – ну там, в комиссии он был, когда в комсомол принимали. Сама никуда не суйся. Только пассивный сбор информации, даже никаких наводящих вопросов, только смотришь и слушаешь. Ясно?

– Да, но…

– Никаких «но», если только узнаю, что своевольничаешь, суну в мешок и отвезу глубоко в лес. Даешь слово?

– Ладно, даю.

– Договорились, делай свежую повязку, и устраиваем концерт.

– Какой?

– Увидишь, даже поучаствуешь.

Через пару минут я опять был белый и стерильный.

– Теперь слушай: я повел себя по-хамски, что от немецкого офицера ты никак не могла ожидать. Ты стала отбиваться, я порвал на тебе халат, ты вырвалась и убежала. Весь день ревешь где-нибудь в дальнем углу, потом минимум три дня, а лучше неделю ходишь с мокрыми глазами. Короче, с сегодняшнего дня ты всех мужиков ненавидишь, а есть у тебя в жизни только работа.

– Это ты так решил свою собственность обезопасить от чужих поползновений?

– И это тоже, но главное, что афера с грузовиками вечно тайной не будет. Начнут опрашивать всех, с кем я контактировал. Скажешь, сволочь – главная, так сказать, черта, сначала комплименты отпускал, а потом руки распустил. Скорее всего отстанут, так как эмоции все забили. Ну что можно о сволочи вспомнить, кроме того, что сволочь? А то, что сдох, – туда ему и дорога. Ну, готова?

Я взялся за правый лацкан халата и рванул его вниз. Раздался треск разрываемой материи. Глаза Ольги сделались огромными, и в них показались слезы. Любовь Орлова, и та лучше не сыграет.

– Давай, кричи, – одновременно ударяю по стальной биксе с инструментами, та летит на пол и с жутким грохотом разбрасывает свое содержимое по углам.

– Нет! – Оля орет так, что уши закладывает, и отскакивает в сторону, оставляя мне в качестве трофея кусок белой ткани.

В коридоре раздается топот нескольких пар ног. Рывком открываю дверь, бросаю под ноги подбежавшим санитарам и медсестре обрывок халата и, громко ругаясь, устремляюсь к выходу. Кажется, все получилось. Сбегаю по ступенькам и, не оборачиваясь, ныряю за руль. Двигатель взревел, и автомобиль с пробуксовкой, подняв тучу пыли, рванул по дороге. Все – конец акта. Сыграно!

Погрузка еще не закончилась, но конец был уже близок.

– Пауль, у нас все нормально. Какой-то вы дерганый, если бы не ваше теперешнее положение, я бы сказал, что на вас лица нет. Ха-ха! Эсэсовцы?

– Да нет, Огюст, проблемы на личном фронте, не обращайте внимания… Эти славянки воображают о себе черт знает что. Недочеловеки, а туда же…

– Пауль, вы что, влюбились?

– Я в эту? Вы в своем уме? Кстати, у меня для вас плохие известия – мне надо кое-что забрать из здания зондеркоманды. Там где-то тонна груза, может, чуть меньше, но объем точно на треть кузова трехтонного автомобиля.

– Но как же так, у меня все посчитано.

В этот момент интендант напомнил мне одноглазого шахматиста, у которого было все записано. Так и хотелось сказать: «Контора пишет!»

– Тогда давайте вместе пойдем к Блюме и скажем, что не можем выполнить его просьбу.

– Нет, нет. Это не вариант. Но что же делать?

– Если не можете выделить дополнительный транспорт, то выход только один.

– Подождите, автомобилей у меня сейчас нет, да и если бы были, это нежелательно, но есть прицеп. Прицепа вам хватит?

– Надо глянуть, но надеюсь, да. Где он?