Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01

• Название: Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01
• Автор: Лариса Михайлова
• Жанр: Периодические издания

---

Он пожал плечами и, сложив гадалку, убрал ее обратно в карман.

Поглоти прошлое… То есть, забудь обо всем? Или… ведь «поглотить» может означать «принять» или «согласиться». Что он пытался сказать мне? Повторял доводы Джилли?

Я подумал про фото в моем скрипичном футляре, и тогда-то мне пришла одна мысль. Не знаю, почему я не сообразил этого раньше. Подхватив свой футляр, я встал.

— Я… — хотелось поблагодарить его, но как-то вдруг слова оставили меня. Вышло только: — Уже надо бежать.

Однако он принял мою благодарность. Точно не знаю, что он сделал, но короткая фраза и его гадалки воссоединила то, что прежде для меня существовало порознь.

«Судьба», — услышал бы я от Джилли.

Бумажный Дед улыбнулся и помахал мне вслед. А я пошел обратно по следу совпадений от старика и берега реки по Баттерсфилд-роуд в Ньюфордскую публичную библиотеку в Нижнем Кроуси.

Время не только размывает речной берег и оставляет от гор одни усталые холмы. Оно смягчает остроту наших воспоминаний, превращая и их в размытые пятна. То, что было в действительности, сливается с давними надеждами и мечтами, с тем, что мы только желали пережить. Доводилось ли вам встречаться с прежними одноклассниками — не то чтобы вы с ними тогда близко дружили, просто школьные дела сводили вас вместе, — а они вдруг вели себя так. будто вы лучшие друзья, потому что так им это запомнилось? В сущности, может быть, вы действительно были приятелями, и это ваши воспоминания не верны…

Начало серьезного расследования того, что произошло с Сэм, как бы сфокусировало ее ставший неясным образ. Представления о призраках или людях, пропадающих в прошлом, отошли в сторону. Думал я только о Сэм и о том, как выследить ее в прошлом; если не Сэм, которую я знал, то хотя бы ту, какой она стала.

В библиотеке работает моя приятельница Эми Скеллан. Высокая худая женщина с каштановыми волосами и длинными пальцами, что было бы очень кстати, стань она пианисткой. Но вместо этого Эми выбрала волынку, и мы иногда играли вместе в группе под названием «Джонни-Попрыгунчик». Могли бы и чаще, если бы не Мэтт Кэйси, наш третий участник.

Мэтт был прекрасным исполнителем на гитаре и бузуки и непревзойденным певцом, но он с трудом ладил с людьми, и его взгляды были слишком циничными, что мне не нравилось. Поскольку мы с ним плохо уживались, то на репетициях временами возникала напряженность. А вот с Эми я любил играть. Она из тех музыкантов того сорта, что, отдаваясь полностью музыке, доставляют чистую радость. Когда бы я не вспомнил о ней, то первым делом мне представляется ее стройное тело, изогнутое вокруг волынки, — правый локоть накачивает воздух в мех под левой рукой, пальцы танцуют на трубке, нога притопывает, голова кивает в такт, на лице улыбка во весь рот.

Она придавала нам уверенность в успехе, с ней мы получали массу удовольствия, несмотря на прочие неурядицы.

Я показал ей фотографию Сэм. На правом угловом столбе веранды на снимке был номер дома, который я мог сопоставить с реально существовавшим. Если бы я смог найти улицу, на которой стоял тот дом. Если бы он все еще стоял там.

— Это может затянуться надолго, — сказала Эми, откладывая фото.

— Время у меня есть.

Эми засмеялась:

— Надо думать, что есть. Не знаю, как это тебе удается, Джорди. Любой на этом свете старается изо всех сил, чтобы выжить, а ты просто плывешь по течению.

— А мне немного нужно, — ответил я.

Эми только закатила глаза. Она бывала в моей квартире, где почти не на что было смотреть: запасная скрипка висела на стене рядом с парой картин Джилли, — несколько нотных тетрадей с драными обложками и немного одежды; один из тех старомодных проигрывателей, где вертушка и динамик расположены в одном корпусе, и несколько пластинок, приставленных к ящику из-под яблок, на котором стоял проигрыватель; два смычка, которые давно нуждались в перетяжке; небольшая стопка потрепанных книжек, взятых в «Подержанных книгах Даффи», и маленький побитый магнитофон с кучкой кассет. Вот и все, чем я обходился.

Я ждал у стойки, пока Эми принесет нужные мне книги. Она вернулась с целой охапкой. На большинстве титульных листов стояло «Ньюфорд», но некоторые относились к периоду, когда город еще назывался Йурс, в честь голландца Дидерика ван Йурса, первым поселившегося в этих местах в начале 1800-х годов. Это название сменилось на Ньюфорд примерно в середине того же столетия, поэтому теперь об отце-основателе городу напоминает только название одной из улиц.

Сложив книги передо мной, Эми ушла искать на стеллажах более редкие издания. Я не стал дожидаться ее возвращения и принялся листать первую книгу из стопки, внимательно глядя на картинки.

Поначалу все шло хорошо. Есть несомненная магия в старых фотографиях, особенно если они сделаны в местах, где ты рос. Они зачаровывают. Грязные дороги там, где теперь мостовые и тротуары, окруженные комплексами офисов. Старый театр Брюстера в дни своего расцвета — я помнил, что там я впервые увидел Фила Окса и Боба Дилана, а позже в нем проводились ночные кинофестивали, но теперь там расположились торговые ряды Вильямсона. Вечеринки на воде. Старый Сити-Холл — сейчас это молодежное общежитие.

Но к вечеру мой энтузиазм остыл. К моменту закрытия библиотеки я в своих поисках названия улицы ненамного продвинулся. Эми сочувственно взглянула на меня — «Говорила же я тебе», когда мы расстались с ней у входа в библиотеку. Я же просто сообщил, что снова приду завтра.

Надеясь застать Джилли, я зашел перекусить в «Кафе Катрин», да позабыл, что этот вечер у нее был выходным. Я попытался позвонить ей после ужина, но тоже не застал. Поэтому направился со своей скрипкой в театральный квартал и часок или около того поиграл для толпившейся там публики, после чего пошел домой с карманами, полными мелких монет.

Этой ночью, перед тем как заснуть, я почувствовал, что в воздухе над моей постелью словно открылся проем. Оставаясь в кровати, я видел себя на улицах Ньюфорда — будто я плыл над землей, следуя их изгибам. Я ощущал, что не покинул нашего времени, но красок там не было. Все виделось в тонах сепии, как на той фотографии Сэм. Так и не помню, когда же я наконец заснул.

На следующее утро я пришел в библиотеку прямо к открытию, неся в бумажном пакете два стаканчика горячего кофе, один из которых я предложил Эми, добравшись до библиотечной стойки. Эми проворчала что-то насчет полуночников, мол, не пристало им притворяться этакими бодрячками днем, но выпить кофе согласилась, а я вернулся к книгам.

Позади Сэм на фото рядом с верандой был виден край оконного «фонаря», обрамленного вычурной отделкой, которая сбегала вниз по обе стороны от замкового камня. Вполне приметная деталь для поисков. Казалось, вот-вот, и я вспомню точно, где это место, но действительно ли я видел этот дом, или его образ казался знакомым от слишком долгого рассматривания фотографии — понять было уже невозможно. К сожалению, эти детали пока что не могли мне помочь.

— Понимаешь, нет гарантии, что ты найдешь в книгах изображение дома, который ты ищешь, — сказала Эми, часов в десять прервавшись, чтобы выпить кофе. — Ведь никто не бродил по городу, снимая все подряд без исключения.

Я находился на последней странице «Прогулок по старому Кроуси». Закрыв книгу, я отложил ее в уже просмотренную стопку рядом со стулом, откинулся на спинку и сплел пальцы за затылком. Плечи ныли от того, что я целое утро сидел согнувшись за столом.

— Это ясно. Поэтому я как раз собираюсь одолжить велик у Джека на этот вечер: я ему позвоню, когда закончу здесь.

— Ты собираешься объехать на велосипеде весь город в поисках этого дома?

— А что мне еще остается?

— Есть еще архивы в основном хранилище.

Я подавленно кивнул. Вчера это казалось такой хорошей идеей. Идея-то неплоха, но я и представить себе не мог, как много времени это может занять.

— Или ты можешь пойти и показать это фото старикам на Рынке. Может быть, кто-то из них вспомнит, что это за место.

— Может, и вспомнит.

Я взялся за следующую книгу, «Архитектурное наследие старого Йурса».

Там он и был, на тридцать восьмой странице. Тот самый дом. На снимке в ряд стояли три строения, и мой дом был посередке. Подпись гласила: «Грассо-стрит, ок. 1920 г.»

— А я не верила, — сказала Эми, обернувшись на шум. — Ты нашел его, не так ли?

— Думаю, да. У тебя есть увеличительное стекло?

Она принесла лупу, и я проверил номер среднего дома — 142. Тот же, что на моем фото.

Тогда в работу включилась Эми. Она позвонила своему другу, работавшему в управлении земельного учета. Через полчаса он сообщил нам имя того, кто владел домом в 1912 году, когда была сделана фотография, — Эдвард Дикенсон. Дом несколько раз сменил владельцев с тех пор, как Дикенсоны продали его в сороковых годах.