Анита Фрэй - Монахиня Адель из Ада

• Название: Монахиня Адель из Ада
• Автор: Анита Фрэй
• Жанр: Исторические любовные романы

Болотный, мистический Санкт-Петербург, он ещё и Западная Дверь. А также музей под открытым небом. А также бывший центр большой империи — город, вокруг которого в своё время началось собирание земель. Но монахинь политика не интересует. Их интересуют люди, нуждающиеся в помощи, а также нужды родного города. Сделав попытку помочь своему городу, некогда согрешившая и попавшая в ад монахиня, неожиданно получает возможность усмирить князя мира сего. И успешно справляется с задачей — при содействии троих весёлых пареньков…

Это — новая версия романа «Тайны Двери» — дополненная, но уже без японской части (которая будет выложена отдельно под названием: «Любовь белой и розовой сакуры»)

---

Неплохая жизнь была у двух друзей, вполне комфортная. Пётр Сергеевич чувствовал себя начальником двоицы, «руководителем диверсионной двойки». Он и был им фактически, ведь никто иной, как он давал присягу мадам привратнице. Лично! А Барский присягнул уже ему, как посреднику. Потому и вход в зазеркальное пространство был прерогативой графа, Свирид Прокофьевич был у него «за подмастерья». Но бывший директор не был в обиде. Наоборот, ему, урождённому крепостному крестьянину, по чьей-то прихоти освобождённому, давненько надоела начальственная роль. Он любил подчиняться. И с радостью делал это.

Исполняя поручения своего бывшего постояльца, бывший директор гостиницы, а ныне привилегированный пациент психушки, был необычайно расторопен, ко всемзаданиям подходил творчески. Скажет, бывало, новый начальник грядки вскопать, он не только вскопает, но и польёт. Скажут ему прополоть кусты роз, он не только прополет, но ещё и нарвёт, то бишь срежет, сделает букет-другой, поставит в вазы, и не только в их с начальником в палате, но и в комнатах обслуги.

Вся обслуга, от именитых докторов до санитаров, сначала потешалась. Потом начали искренне и с восторгом дивиться чудесным качествам обоих постояльцев: вроде и не сумасшедшие они, если поговорить с ними.

Барский, тот вообще вдруг по-японски заговорил. И нескольких японских купчиков ухитрился по городу поводить, по местным лавкам!

Но не это более всего поражало в парочке, ведь при Николае Первом иногда сажали в психушки совершенно здоровых людей, многие из которых были просто гениями. А не сумасшедшими. В странной двоице всех умиляло другое: шли годы, а один из них внешне не менялся, не старел то бишь.

Потом старый «подмастерье» умер, а его негласный начальник ещё долго-долго оставался жив-живёхонек, и на вид было ему по-прежнему чуть больше двадцати.

Доктора замучились созывать консилиумы и, в конце концов, махнули рукой.

А там и новая особенность у странного пациента добавилась: к нему стали приезжать знатные особы, а также деятели культуры, вплоть до известных поэтов-писателей, вплоть до композиторов. И входили все они через дверь, а не… Впрочем, о зазеркальных посетителях по-прежнему никто из персонала не догадывался.

Однажды сама гадалка Кирхгоф пришла, любимица Пушкина. Она и раньше в лечебницу наведывалась, по обыкновению громко разговаривала, санитары как-то даже пару слов успели разобрать: «дуэль» и «белая голова».

Известно, что от белой кудрявой головы у Пушкина были неприятности — именно так выглядел его противник Дантес. Но и Пётр Сергеевич выглядел так же. Уж не он ли посодействовал дуэли? Тогда в смерти Пушкина задействованы целых две белых головы!

Интересно, кого ещё собиралась принести в жертву городу вещунья?

Шарлотта Фёдоровна Кирхгоф, немка, вдова пастора и известная гадалка, даже на ночь оставалась. А утром… Поди ж ты! Никто её не обнаруживал. Знамо дело, через шкаф смывалась…

А через пару дней, тоже на дуэлях, погибали ещё несколько особ, менее известных, чем Пушкин, но кое-кому, всё-таки, знакомых. Петру Сергеевичу, например. Тот всегда знал, кто, когда и с помощью какой кончины принесёт городу свою последнюю дань… То была дань, несомненно, в форме могучей писательской энергии — врождённого ума.

Шли годы, десятилетия…Уже сколько поколений прислуги, санитаров и докторов сменилось, а кудрявому блондинистому пациенту хоть бы хны. Молод, здоров, красив!

Окружающие лопались от любопытства, но спрашивать боялись. И не потому, что пребывали в полной уверенности, что баловень судьбы находится под покровительством потусторонних сил. С некоторых пор наметились у него и земные покровители, ещё богаче прежних посетителей, не духи а вполне осязаемые личности. Цари с царицами! И их широчайшее приближение.

Все высокие особы являлись инкогнито, в простой одежде, без париков, но в прикрывающих лицо головных уборах. Иначе приходить им не полагалось, но персонал уж слишком часто узнавал их — по портретам. Как ни странно, в коридорах той психушки портретов царственных особ было больше, чем в коридорах Смольного.

Все работники дома скорби были уверены, что их бессмертный и вечно молодой пациент будет просить о расширении покоев, о дополнительных комнатах, или же о специальной приёмной. Но ничего такого не случилось, все высокие особы посещали именно ту, одну-единственную, скромную палату — с самоваром и зеркальным шкафом, которая не меняла своего облика вот уже много лет.

А иногда — стыдно сказать! — царям с царицами и членам окружения приходилось выстаивать под дверями той палаты в ожидании. В невероятно долгом ожидании! И никто им даже присесть не предлагал, ибо все боялись показать, что в курсе, кем являются на самом деле с виду неприметные гости.

И где же в это время находился, чтоб не сказать «болтался», зарвавшийся бессмертный пациент? Элементарно гулял по улицам. Такого неприветливого и ничуть не родного ему, но неожиданно природнившегося города. Привязавшего к себе намертво бывшего помещика.

И зачем нужны были те нескончаемые прогулки, повергавшие в нескончаемое ожидание посетителей «палаты с самоваром»? Как ни странно, очень и очень нужны были они Петру Сергеевичу. После одной встречи. С кем? С Фросенькой! Случайно узрев на улице свою давнюю, очень давнюю подругу, такой же молодой — и такой же бессмертной?! — как и он сам, Болотников было подумал, что это её внучка, так как, по любым подсчётам, сама казачка должна была состариться или даже умереть к тому времени.

Но громкий, резкий, даже каркающий голос, ни с каким другим нельзя было спутать. Да и шрам от неудачного выстрела — самой себе в ногу! — имелся на лодыжке. На совершенно голенькой лодыжке, смело торчавшей из-под платья, в такую-то холоднуюпогоду…

Та девушка, с виду шестнадцати лет, довольно простенько одетая, как разсадилась… в разукрашенную карету! Ливрейный кучер, подав ей руку и усадив, сел на козлы и щёлкнул вожжами.

Карета тронулась.

Пётр Сергеевич побежал было за ней, но вдруг его кто-то толкнул. Упав, он успел лишь заметить, что карета свернула с Невского проспекта на Садовую.

— Ну, дела!.. — вырвалось у графа.

Глава 45 «Ну, дела!»

— Ну, дела!.. — вырвалось у Валеры, когда он, наконец-то, после множества попыток, досмотрел «видеоряд» до самого конца, до самой что ни на есть последней картиночки. Эта последняя сцена уверила его в том, что именно в районе Садовой улицы в распоряжении Фросеньки имелись комнаты, где тоже были ниши. Секретные, «зело информативные»!

Раньше, как на грех, ближе к концу просмотра, у соседей находились для него срочные дела. Или сообщения. И вот в этот, в самый последний раз, повезло, просмотрел-таки все-все-все бегающие картинки. Полностью.

Велика ли польза была от просмотра последнего эпизода? Колоссальная!

Как известно, «тайный граф» Пётр Сергеевич, сразу же после убийства капитана, отпустил Фросеньку домой, к отцу, дав ей денег. Но любопытная казачка не сразу отправилась в путь! Ей страшно хотелось посмотреть, что же творилось в огромной квартире «благодетеля» после его смерти. Да и зеркало своё любимое не мешало забрать — из приснопамятного кабинета, где она «беседовала» с офицерами.

Прошла в свой рабочий кабинет она беспрепятственно. Вернее, почти беспрепятственно: Бузинова, ставшая начальницей и продолжательницей дел после двух смертей, капитана и Аглаи, оказалась ещё любопытнее молодой казачки.

— Ах! Это ты… — накинулась она на Фросеньку с поцелуями. — Ну, расскажи мне, как ты, где ты…

— Погодите, мне ужасно некогда, — ответила девушка. — Потом всё расскажу, вы, главное, выдайте ключ от моего… бывшего кабинета.

— Конечно, конечно, — засуетилась вдова.

Она мигом выполнила просьбу гостьи. Та схватила ключ, помчалась к кабинету, ворвалась туда и… пропала!

По крайней мере, Бузинова, вошедшая туда вслед за Фросенькой, не обнаружила её там. А ведь прошло не более пяти минут, да и никуда не уходила новая хозяюшка вертепа из коридора, неусыпно наблюдала за дверью.

Постучав и не услышав никакого ответа, Бузинова достала запасную связку из кармана, нашла необходимый ключ, отперла дверь…

Однако к тому времени в кабинете никого уже не было.

— В окно тут невозможно выпрыгнуть, ибо нет окна, — полуутешая, полуободряя саму себя произнесла Бузинова.

Всякий раз, при виде этой сцены, Валерию Болотникову ужас как хотелось подсказать… Ведь он был в том кабинете вместе с Фросенькой и всё видел. Видел, как из зеркала вылетела ворона с зелёным пузырьком в клюве, как Фросенька хлебнула из того пузырька и… Ясное дело, ушла через зеркало. Сначала к отцу, в селуху, переместилась, а потом вернулась в тот петербургский бордель обратно и… Стала его негласной начальницей!