Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков

• Название: Арабская поэзия средних веков
• Автор: Аль-Мухальхиль
• Жанр: Древневосточная литература

Арабская поэзия средних веков еще мало известна широкому русскому читателю. В его представлении она неизменно ассоциируется с чем-то застывшим, окаменелым — каноничность композиции и образных средств, тематический и жанровый традиционализм, стереотипность… Представление это, однако, справедливо только наполовину. Арабская поэзия средних веков дала миру многих замечательных мастеров, превосходных художников, глубоких и оригинальных мыслителей. Без творчества живших в разные века и в далеких друг от друга краях Абу Нуваса и аль-Мутанабби, Абу-ль-Ала аль-Маарри и Ибн Кузмана история мировой литературы была бы бедней, потеряла бы много ни с чем не сравнимых красок. Она бы была бедней еще и потому, что лишила бы все последующие поколения поэтов своего глубокого и плодотворного влияния. А влияние это прослеживается не только в творчестве арабоязычных или — шире — восточных поэтов; оно ярко сказалось в поэзии европейских народов. В средневековой арабской поэзии история изображалась нередко как цепь жестко связанных звеньев. Воспользовавшись этим традиционным поэтическим образом, можно сказать, что сама арабская поэзия средних веков — необходимое звено в исторической цепи всей человеческой культуры. Золотое звено.

Вступительная статья Камиля Яшена. Составление, послесловие и примечания И.Фильштинского. Подстрочные переводы Б.Шидфар, И.Фильштинского, А.Куделина, М.Киктева.

---

* * *

Исчезни любовь на земле — и моя бы исчезла.
Но — видит Аллах! — исчезать не желает любовь.

Но если любви я лишусь с остальною вселенной,
На гибель свою, полюблю я, наверное, вновь.

Мне слушать отрадно тебя, хоть далеки от правды
Твои подозренья и хмуришь ты попусту бровь.

Услышу ли звук ее сладкого имени, други,
Всегда говорю себе: «Имя ее славословь!»

Увижу ль в толпе от любви потерявшего разум,
Во мне — говорю — безрассуднее бесится кровь.

Права ли она или нет? Буду ль ею отвергнут
Иль снова любим? Достоверный ответ приготовь.

* * *

Припомнил я, что было здесь,
Проснулась страстная мечта.

Однажды ночью исходил
Я эти грустные места.

Трех стройных женщин встретил я.
Одна уже вошла в лета,

Другая — с грудью молодой.
Сопровождала их чета

Красавицу, чей свет сиял,
Как солнце, встав из-за хребта.

Прекрасен был и тонкий стан,
И пышных бедер широта.

Спросил: «Кто вы? Прошу в мой дом —
Прохлада в нем и чистота!»

И уловил я беглый знак
Окрашенного хной перста:

«Останься на ночь здесь со мной —
Познай, что значит доброта!»

И ночь была щедра, всю ночь
Я целовал ее уста,

Всю ночь блистала предо мной
Упругой груди нагота.

Но наступил разлуки час,
Уже редела темнота,

И, проливая струи слез,
Мне говорила красота:

«Зачем вздыхать, себя терзать,—
Все буду горестью сыта…

Где б ни жила я, дверь в мой дом
Тебе навеки заперта.

Но мне, далеко от тебя,
И дома будет жизнь пуста.

Ведь мы — паломники: судьба
Свела нас здесь к концу поста».

А я сказал: «Люблю тебя,
Душа навек с тобой слита».

Она же: «Нет, изменчив ты,
С тобой одна лишь маета!

Каких бы ни твердил ты клятв,
Им не поверю я спроста.

Ах, если бы любовь твоя
Была не ложь, не суета!

Ты любишь ли, как я люблю?»
«В сто раз сильней, нет, больше ста!»

ПОЭЗИЯ ЭПОХИ РАСЦВЕТА

СЕРЕДИНА VIII века — НАЧАЛО IX века

БАШШАР ИБН БУРД

* * *

Как без любимой ночь длинна!
Весь мир скорее в вечность канет
Иль навсегда зайдет луна,
Чем милая моею станет.
На миг от боли я уйду,
Когда пригублю кубок пенный,
Когда поет в моем саду
Невольница самозабвенно.
Но как любимую забыть?
Забыть вовеки не сумею.
Когда б я мог любовь купить,
Я все бы отдал, что имею.
Я в бой пошел бы за нее
И защитил бы от печалей…
Но что ей рвение мое? —
Меня пред ней оклеветали.
В ночи бессонной я стенал,
Раздавленный ее презреньем,
«Убёйда, — тщетно я взывал,—
Пускай к тебе придет прозренье!»
Я раньше плакал перед ней —
Струились слезы, плащ прозрачный,—
И говорил: «Среди теней
Давно бы стал я тенью мрачной,
Когда б отчаялся вернуть
Твою любовь когда-нибудь!»
Избавь скорее от мучений
Того, кто праведником был
И кто в часы полночных бдений
Аллаха славил и просил
Прощенья за грехи земные,
Но дни потом пришли иные,
И к полногрудой деве страсть
Такую возымела власть,
Что я забыл про все святыни,
Про час господнего суда,
И не раскаялся поныне,
И не раскаюсь никогда!
Как горько мне — ведь я влюблен,
И нет тебя, любимой, рядом.
Мечусь — как будто скорпион
Всю кровь мою наполнил ядом.
Боюсь, в последний путь меня
Проводит с воплями родня
И не дождусь я светлых дней
Великой милости твоей.
И если плакальщиц печальных
Увидишь и задашь вопрос,
Кто спит в носилках погребальных,
Ответят: «Умерший от слез.
Он был влюблен, но не любим,
И ныне смерть пришла за ним…»

* * *

Пускай светила совершают круг,
Не суетись, живи спокойно, друг,

И не гонись за благами, а жди —
Пусть на тебя прольются, как дожди.

Не сетуй, что любовь уже ушла,
Ведь Умм Мухаммад так тебя ждала!

…И вспомнил я: ты позвала меня,
И быстрый твой гонец загнал коня,

Пусть холодна сейчас она, как лед,—
Дай срок, — она сама к тебе придет…

И был привратник пьян, и муж уснул.
К тебе я дерзко руки протянул,

Но ты сказала, отстранясь слегка:
«Доильщик не получит молока,

Коль с ласковой верблюдицей он груб,
Не распускай же, мой любимый, рук!»

Как горько мне, когда взгляну назад,
Протоку Тигра вспомню и Багдад,

Моей любимой щедрые дары,
Беспечность и веселые пиры

В кругу друзей, что были так щедры…
Клянусь, я не забуду той поры!

Все минуло… Прошла любовь твоя…
Живу невдалеке от Басры я,

Но, милая, тебя со мною нет,
В песках сирийских твой затерян след,

Кочевница, забыла ты уют.
Тебя несет породистый верблюд,

И если захочу тебя найти,
Твой муж злосчастный встанет на пути,

Забвение твое, и твой отказ,
И рок всесильный, разлучивший нас…

Не сетуй, друг, на быстротечность дней,
Смирись, уймись и не тоскуй по ней,—

Что делать, коль иссяк любви родник?
Любовь являла и тебе свой лик,

И взгляд ее мерцал, как лунный блик,
И сладко пел просверленный тростник…

Аллах, любимую благослови
За счастье юных лет, за дар любви!

Жемчужина пустынь, бела, светла,
Как ты сияла, как чиста была!

Твоих одежд коснуться я не смел
И сам — пред робостью твоей — робел.

О человек! Былого не тревожь.
Надежду потеряв, не жди, чтоб ложь

Слетела с губ той женщины святой,
Которая была твоей мечтой.

* * *

К Башшару, что любит бесценные перлы,
Жемчужные слезы скатились на грудь.
Он бросил поводья в печали безмерной,
Не может с друзьями отправиться в путь.

Друзья на верблюдицах быстрых умчались
Остался Башшар — недвижим, одинок.
А слезы струились, текли, не кончались,
И плащ на Башшаре до нитки промок.

Он к месту прикован любовью и горем,
Великою силой губительных чар.
И плещутся слезы — жемчужное море,
И сердцем к любимой стремится Башшар.

Не может смежить он усталые очи,
Когда над землею сияет луна,
А если уснет, то к нему среди ночи
Во всех сновиденьях приходит она.

Та первая встреча… Мгновенное счастье…
Упал с ее плеч белоснежный бурнус,
Блестящие серьги, извивы запястья,
И губ удивительных сладостный вкус…

И стонет и шепчет Башшар исступленно:
«Приди поскорей, исцели от тоски!»
Но женщину муж караулит бессонно,
Меж ней и Башшаром пустыни пески.

Он выпил печали бездонную чашу,
С любимой ему не увидеться вновь…
По прихоти рока в спокойствие наше
Непрошеной гостьей приходит любовь.

Капризна любовь, как изменчивый ветер,
Она затевает с влюбленным игру,
И если счастливым он был на рассвете,
Несчастье ему принесет ввечеру…

Башшар… Не напрасно ли встречи он ищет?
Нашел ли он то, что упорно искал?
Пришел он однажды к ее становищу,
А страж на него, словно пес, зарычал.

Но понял Башшар, что сердиться не надо,
Вина караульного невелика —
Сожженный любовью встречает преграды
На подступах к сладкой воде родника.

Будь хитрым, Башшар, обуздай нетерпенье,
На помощь всю ловкость свою призови,
Проникни к любимой неслышною тенью
И ей, равнодушной, скажи о любви.

Скажи ей: «Взываю к тебе, словно к богу,
Любовью своей исцели мой недуг!
Ведь снадобья знахарей мне не помогут —
Умру я, несчастный, не вынесу мук.

Я в самое сердце тобою был ранен
И сдался без боя и духом ослаб.
Да где ж это видано, чтоб мусульманин
Томился в плену, как ничтожнейший раб?!

Так что же мне делать? Ответа я жду!
Помедлишь мгновенье — и мертвым наду».

* * *