Ридли Пирсон - За секунду до взрыва

• Название: За секунду до взрыва
• Автор: Ридли Пирсон
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Триллер
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-334-9

При взлете в аэропорту Локерби взрывается пассажирский самолет, затем похожий взрыв происходит во Франкфурте. Почерк неизвестного террориста один и тот же, но причину взрыва установить невозможно.

Агенту ФБР Кэму Дэггету, ведущему расследование, удается напасть на след хладнокровного убийцы, тщательно планирующего эти катастрофы.

Обстоятельства складываются так, что противостояние двух сильных личностей — агента ФБР и преступника — имеет еще и глубоко личные причины…

Остросюжетный роман «За секунду до взрыва» американца Ридли Пирсона так же, как и роман «Ангел смерти», переведенный на русский язык и изданный в издательстве «ЭКСМО», неизменно занимал места в списке бестселлеров в США.

---

И вдруг ее объял ужас. На двери кабинета висел новенький замок на новеньком засове. В домишке всего-то было две комнаты: спальня да вот этот кабинетик, кухня и ванная с туалетом.

Внезапно в ней проснулся материнский инстинкт, неизвестно откуда взявшийся. Оглянувшись по сторонам, она тихонько подошла к двери, взялась за ручку, как бы стараясь передать через нее всю свою энергию, и прошептала в щель:

— Дункан?

Ей ответил взволнованный, до смерти напуганный голосок, едва слышный сквозь толщу двери. Кэри как будто током обожгло. Сомнений не было: Дункан был заперт там, за дверью!

Подчиняясь внезапному импульсу и почти не сознавая, что делает, Кэри крепко ухватилась за ручку и что было силы нажала на дверь. Дверь подалась настолько, насколько позволял засов. И там, в этой узкой щели, она увидела Дункана. Он полз к двери, волоча за собой безжизненные ноги, полз изо всех сил.

Лишь в последнюю секунду Кэри заметила женщину в просвете двери маленькой спальни, справа. Женщина уже положила руку на косяк двери. Дальше все произошло в считанные доли секунды. В мгновение ока Кэри развернулась и захлопнула дверь спальни. Женщина отскочила назад, но руку убрать не успела. Дверь с размаху врезалась во что-то мягкое, женщина взвизгнула от боли.

— Кэри! Кэри! — звал Дункан.

Кэри почти не слышала его. Все ее внимание было поглощено той дверью, из-за которой высовывалась рука. Рука не убиралась. Наоборот, женщина пыталась просунуть ее вперед. Кэри не давала, изо всех сил нажимала на дверь, но рука понемногу просовывалась вперед, и Кэри чувствовала, что начинает терять равновесие. Тогда она схватила руку и начала ее крутить, выворачивать. Женщина снова вскрикнула от боли; рука немного задвинулась внутрь. Кэри навалилась на дверь всем телом, а правой ногой в это время пыталась достать венский стул, стоявший под вешалкой. Ни в коем случае нельзя было дать этой тюремщице уйти. Кэри-то знала, что в доме два выхода. Дверь спальни надо было каким-нибудь образом запереть. Это была единственная преграда, отделявшая тюремщицу от пленника. Однако нога ее никак не могла дотянуться до стула. Кэри почти совсем опустилась на пол, пытаясь его достать и в то же время стараясь держать дверь, под отчаянные крики женщины и не менее отчаянные призывы Дункана. Наконец — о чудо! — нога поддела стул и подтащила к двери. С бешено бьющимся сердцем, вся дрожа от страха, Кэри выпрямилась, снова налегла всем телом на дверь с такой решимостью, как будто от этого зависела ее жизнь и жизнь ее близких. Послышался хруст костей и крик боли. Вернее, это даже нельзя было назвать криком: боль была смертельная, и звук, который издала женщина за дверью, невозможно было описать словами. Кэри продела ножку стула в ручку двери, надеясь, что какое-то время она послужит замком. Кисть руки тюремщицы все еще была зажата между дверью и косяком.

Слезы брызнули у Кэри из глаз. Она еще раз с сомнением взглянула на дверь и стул. Удержит ли?…

— Кэри! Кэри! — звал Дункан.

Он уже дополз до двери, и теперь его рука просунулась в щель.

— Назад! — громким шепотом приказала Кэри. Потом крикнула во весь голос: — Назад! Давай быстро!

Дункан начал медленно отползать назад, с трудом волоча парализованные ноги. Кэри оглянулась на дверь спальни. Женщина колотила о дверь всем своим телом, пытаясь освободиться; стул на этой стороне двери слегка покачивался. Кэри еще раз подперла ее покрепче. Потом вскочила, подбежала к двери, за которой был заперт Дункан, и начала с силой нажимать плечом.

Послышался скрип петель и треск дерева. Кэри продолжала колотить, не спуская в то же время глаз с другой двери. Дверь, за которой был заперт Дункан, кажется, начала поддаваться! Щель становилась все шире, отскочил большой кусок дерева. Окрыленная успехом, Кэри забыла обо всем, даже о женщине за другой дверью. Слезы застилали ей глаза, но она и на это не обращала внимания. Плечо заболело, и она решила повернуться другой стороной. Повернулась… и замерла на месте, не веря своим глазам.

В конце коридора, у двери на кухню, сжав кулаки, стоял Карл.

Глава тридцать пятая

Дэггет проснулся в час дня в своей собственной постели, понятия не имея о том, как он туда попал. В окно светило солнце, яркое, сентябрьское. В то же время в воздухе чувствовалось приближение осени.

В горле першило, голова гудела. Постепенно Дэггет вспомнил события предшествующей ночи. Его везли в машине Палмэна, а его собственную машину вел кто-то из их агентов. Фэбээровский врач прописал успокоительное, чтобы помочь оправиться от шока. Когда все ушли, он-таки проглотил одну таблетку, запив ее крепкой порцией виски. От этого, видно, и отключился так накрепко.

Он вспомнил, как смывал кровь под душем, а потом лежал в горяченной ванне. Вся процедура отмывания заняла не меньше часа. А транквилизатор, по-видимому, начал уже действовать в конце мытья; он вспомнил, как выбирался из ванны с помощью дункановской трапеции, как бросил последний взгляд на часы, прежде чем упасть на подушку. Было три часа ночи.

Он встал, поставил кипятить воду для кофе и снова пошел под душ. Оделся во все чистое. Все его существо приветствовало запах чистоты, исходивший от него. Он был счастлив, как какой-нибудь пижон с телерекламы.

Две чашки черного кофе подряд, однако, не придали ему бодрости. Он попробовал сделать себе яичницу, но есть не смог.

Все еще с головной болью, чувствуя себя выжатым как лимон, он с трудом забрался в машину и поехал на работу.

На Баззард Пойнт его встретили, как моряка, вернувшегося из дальнего плавания. Все-все, даже те, с кем он годами не разговаривал, повыскакивали из своих кабинетов только для того, чтобы пожать ему руку или похлопать по спине.

— Мы найдем мальчишку, — на разные лады повторяли все, и не было сомнений в том, что отныне вся деятельность мощной машины ФБР будет направлена только на это.

Мичиган — то, Мичиган — это, слышалось вокруг. Как будто он пришел не на службу, а на грандиозный банкет в свою честь.

Он боялся, что и в родном отделе встретит то же самое. Однако вопреки ожиданиям комната была пуста, если не считать Глории, которая встретила его бурными слезами и тут же, сбиваясь и путаясь, начала бормотать слова утешения. Унять ее было невозможно, поэтому ему ничего другого не оставалось, как только крепко обнять женщину в первый раз за все время. От этого она лишь еще больше разволновалась.

Так вот и застал их Палмэн: истерически рыдающая Глория в объятиях Дэггета.

— Тебя там внизу ждут на доклад, — без предисловий обратился он к Дэггету. Потом обернулся к Глории: — А вас я бы хотел видеть на рабочем месте, за столом.

Дэггет широким жестом обвел комнату.

— А где все?

— Все свободные агенты, у которых ноги еще работают, собирают информацию: ищут твоего сына и Чейсон. Мы все сошлись на том, что Чейсон, конечно же, не главная фигура и ни в коем случае не в состоянии провернуть операцию без Корта. А после налета в Германии их инфраструктура вообще распалась, так что можно предположить, что планы свои они похоронили. И сейчас единственное, что ей осталось, — это бежать. Мы уже перевернули весь город вверх дном. Допросили всех ее сотрудников, ну, где она любит отдыхать, куда бы могла отправиться в случае неприятностей и всякое такое. Мы найдем мальчика, Дэггет.

— А как там с моей одеждой? Как там моя мичиганская куртка?

— Об этом тоже позаботятся. А ты давай иди на доклад. А потом садись за отчет. Там тебе придется потрудиться будь здоров.

— А как насчет отчетов о событиях прошлой ночи? Я бы хотел на них взглянуть.

Палмэн бросил быстрый взгляд на Глорию, потом посмотрел на Дэггета.

— Нет, так дело не пойдет.

Глаза Глории сказали Дэггету больше, чем все слова, которые мог бы употребить Палмэн. Его все-таки отстраняют от расследования.

— В чем дело? Что происходит, я спрашиваю!

— Ты не можешь больше участвовать в этом расследовании. Личная заинтересованность… Здесь задеты твои личные интересы. Или, вернее, здесь сталкиваются интересы.

— Что значит — сталкиваются? Это целиком в моих личных интересах.

— Нет уж. Начнем сначала. В первую очередь — доклад, потом представишь подробный отчет. Это для тебя сейчас первоочередное.

— Но это же займет несколько дней! Вы что, отстраняете меня от расследования?

— Мы сейчас бросаем все силы на то, чтобы найти твоего сына и Чейсон. А ты, черт тебя подери, делай то, что от тебя требуется, понял? Заканчивай тут и иди на доклад, понял?

Они стояли друг против друга, тяжело дыша, не сводя разъяренных глаз друг с друга.

— Не делай этого, Дэггет, — почти прошептал Палмэн.

Не говоря больше ни слова, Дэггет круто повернулся и направился к лифту.

Он повторял свой рассказ уже, наверное, в третий раз, припоминая все новые и новые подробности, как от него требовали. И тут появились первые сомнения. Сначала это были лишь робкие, слабые ростки вопросов. Как будто слабый шелест где-то в подсознании. С каждым новым повторением, с каждой новой подробностью то, что вначале казалось вполне реальным, даже само собой разумеющимся, теперь приобретало какие-то фантастические очертания. Те, кому он повторял свой рассказ все с новыми и новыми подробностями, похоже, этого не замечали. Однако для него самого этот рассказ звучал все более невероятно. К тому времени, как прошли мучительные четыре часа доклада, он уже был полон сомнений и неуверенности в том, что, казалось, видел собственными глазами и в чем, казалось, никаких сомнений быть не могло. К концу доклада даже его пояснения стали все более сбивчивыми и противоречивыми. Собственные мысли, размышления, пока еще неясные, не вполне определенные, уводили его в сторону.