Георгий Вернадский - Монголы и Русь

• Название: Монголы и Русь
• Автор: Георгий Вернадский
• Издательство: Аграф, ЛЕАН
• Жанр: История
• Год: 1997

«Монголы и Русь» – третья книга «Истории России» Г.В.Вернадского, посвященная периоду монголо-татарского нашествия, анализу его влияния на дальнейшие судьбы развития России. На основе обширного спектра источников автор предлагает читателю собственное видение социокультурных последствий вторжения монголов в Россию.

---

В летописях даруги, служившие на Руси, называются баскаками. Это тюркский термин, значение которого полностью соответствует монгольскому «даруга».[717] Налоговый инспектор, ответственный за все Великое княжество Владимирское, назывался «великим баскаком».[718] Каждый баскак имел в своем распоряжении небольшой отряд монгольских и тюркских солдат, вокруг которого он должен был создать мобильное воинское подразделение для сохранения порядка и дисциплины в районе. В связи с этим следует заметить, что, хотя большую часть рекрутировавшихся русских воинов периодически отправляли в Золотую Орду и Китай, часть из них удерживалась для местных нужд. Каждому баскаковскому подразделению отводилось постоянное жилье, которое со временем становилось процветающим поселением. Следы таких поселений сохранились в русской топонимике. Целый ряд городов и деревень, носящих название Баскаки или Баскаково, расположены в различных регионах Руси на территории прежних тем.[719] Когда войска баскака оказывались не в состоянии самостоятельно справиться с такими затруднениями, как бунты населения, русские князья обязаны были поддержать их, используя войска, находившиеся в их распоряжении.

Следует вспомнить, что во время правления Берке налоги на Руси взимались мусульманскими купцами. Эта система стала причиной многих страданий жителей и позднее была отменена; после этого количество налоговых чиновников существенно возросло. В ханских ярлыках русскому духовенству упоминаются три категории сборщиков налогов: писцы (по-тюркски, битикчи), сборщики налогов в сельской местности – даньщики и сборщики налогов и таможенных пошлин в городе – таможенники.

Существовало две основных разновидности налогов: (1) прямые налоги с населения сельских районов; (2) городские налоги. Основной прямой налог назывался данью. В основе его была десятина. Первоначально, как мы знаем, монголы требовали десятуючасть «со всего». В их первом приказании люди и лошади были упомянуты особо (каждая масть лошади отдельно) Несомненно, скот и продукты сельского хозяйства также подлежали десятине. Однажды в Новгороде в 1259 г. монголы собрали налог, называвшийся tuska, который был, видимо, больше обычного, поскольку стал причиной горьких жалоб. «Ибыло великое смятение в Новгороде, – говорит летописец, – когда проклятые татары собрали туску и причинили много зла людям в сельской местности».[720] Это, видимо, тот же самый налог, который называется tzgu армянской летописи Григора Алканца.[721] Сам термин «туска» сходен с тюркским словом tuzghu, которое обозначает «пищу, которую приносят в дар приехавшим правителям или посланникам».[722] С другой стороны, в уйгурском документе середины XIV века упоминается налог называемый tüsh ür, и это название, возможно, связано с уйгурским словом tüsh, которое обозначает «интерес», «доход».[723] Русская форма «туска», по-видимому, произошла либо от tüshük, либо от tuzghu. Во всяком случае, туска была сверхналогом, вполне можно понять возмущение новгородцев по поводу этого дополнительного побора. Такой налог был введен монголами как карательная мера после восстания в Новгороде. Он больше не повторялся, и основой дани продолжала оставаться десятина. Со временем количество десятины было упорядочено, и дань выплачивалась в серебре, а не натуральным продуктом. В Новгороде в XIV и XV веках сбор налога, соответствовавшего дани, назывался «черным бором». Первоначально, должно быть, его платили шкурами черных куниц. Такие платежи назывались «черными», в отличие от платежей «белым» серебром. Однако во времена правления Василия II «черный бор» определялся в серебряных гривнах.[724]

Помимо дани существовал ряд других прямых налогов. Поплужное (на Севере Руси – посоха) было налогом на вспаханную землю. Поплужное происходит от слова «плуг»; этот термин пришел в русский язык из немецкого. Сохой (откуда происходит посоха) на Севере Руси называли «легкий плуг». Таким образом, термины «поплужное» и «посоха» можно передать как «деньги с плуга». В связи с этим можно добавить, что исконное славянское слово для обозначения плуга – «рало» употребляли, главным образом, в Южной Руси. Действительно, в некоторых южных регионах «рало» было единицей налогообложения в киевский период.[725] Ям являлся особым налогом на содержание конно-почтовых станций. Еще один налог, упоминающийся в ханских ярлыках, – война (военный, или солдатский налог)[726]; по-видимому, его собирали в те годы, когда не вербовали рекрутов. И еще один налог в ярлыках называется пошлиной.[727] Как И. Березин, так и Б. Шпулер толкуют его в терминах монгольской системы налогообложения в Золотой Орде и других частях Монгольской империи как калан. В самом прямом смысле калан (тюркское слово) являлся налогом на землю; но это слово употреблялось и в более широком значении с дополнительным смысловым оттенком «подчинение», «порабощение». Как мы увидим[728], в Западной Руси в монгольский и послемонгольский период существовала категория царских рабов, которые назывались каланными. Если мы допустим, что «пошлина» соотносится с «каланом», мы сможем толковать ее как денежную плату вместо обязанности работать в качестве каланного. Однако, четко не установлена идентичность «пошлины» и «калана».

Вдобавок к постоянным налогам ханы сохраняли за собой право, если считали необходимым, требовать дополнительный налог. Известный как запрос, он упоминается в ярлыках, а иногда и в летописях.[729] Кроме того, когда князья-Чингисиды и ханские посланники путешествовали по Руси, предполагалось, что русские будут делать им «подарки», снабжать их пищей, фуражом для коней, а также обеспечивать лошадьми и повозками для передвижения.[730]

Основной налог с городов назывался тамга. Как на монгольском, так и на тюркском языках термин «тамга» обозначает «эмблему», особенно – эмблему клана, а отсюда и «клеймо», чтобы метить лошадей и другие виды собственности, принадлежащие клану. В качестве эмблемы администрации, тамга представляла собой рисунок на печати, а затем и саму печать, в особенности клеймо на поступающих в налог вещах. В Персии при Хулагу тамга являлась основным сбором в количестве примерно 0,4 % от капитала: ежегодно предприниматели и купцы должны были платить один динар из каждых 240 динаров их капитала.[731] Тамга платилась золотом или, по крайней мере, подсчитывалась в золоте. Наиболее богатые купцы (по-русски – гости) облагались налогом индивидуально; купцы среднего достатка объединялись в ассоциации, которые служили единицами налогообложения. Со временем тамга приняла форму налога на оборот товаров и собиралась как таможенная пошлина. В современном русском языке «таможня» происходит от слова «тамга». Взимался также местный налог на товары – мыт.[732]

В Персии иль-ханов существовал особый налог на то, «что накапливается в мастерских, у ремесленников и купеческих объединений, а также дополнительный налог на выдачу лицензий в некоторых ремеслах».[733] Русские ремесла, по-видимому, подлежали такому же налогообложению. Известно, что в 1258 г. в Новгороде были сосчитаны все дома с целью сбора городских налогов. Летописец комментирует, что сами бояре устроили это, так что самое тяжкое бремя легло на бедных.[734]

III

Теперь мы можем обратить наше внимание на регионы, находившиеся под прямым контролем монголов. Население было организовано в общины (десятки) и группы общин (сотни и орды), каждая из которых избирала собственных старшин: сотников и ватаманов.[735] Ватаман (в современном русском – атаман; по-украински – отаман) – слово иранского происхождения[736], обозначающее «предводитель».

Подобные группы организовывали в тех районах внутри русских княжеств, которые были свободны от юрисдикции русских князей и находились под непосредственным господством хана. Такие группы на западе Руси назывались «люди сотные», «ордынцы» и «люди копанные».На востоке Руси подобные же категории назывались «люди численные», или «числяки» (то есть, люди, относившиеся к числовым делениям), «ордынцы»и «делюи»(люди, обязанные исполнять особую службу).[737] Свидетельство о восточнорусских группах такого типа скудны. Сведения о Западной Руси в границах Великого княжества Литовского более разнообразны, но не всегда ясны. Лишь о соответствующих группах в Галиче, в границах Польского королевства, мы имеем в нашем распоряжении достаточно документальных свидетельств, чтобы понять внутреннюю структуру группы и функции сотников и ордынцев. Однако, доступные документы об этих землях относятся к послемонгольскому периоду (конец XIV и XV века). Хотя группы, о которых идет речь, все еще существовали в то время, их статус мог некоторым образом видоизмениться в новых политических условиях.

Начнем разговор с сотных людей – согласно галицким документам, каждый член сотни был навсегда прикреплен к сотской общине. Если он хотел покинуть общину, он должен был найти себе замену – человека, который взял бы на себя его обязанности;. эту замену должны были утвердить сотские власти. Во главе сотни стоял сотский. Сотня делилась на десятки, каждую из них возглавлял десятский. Главной обязанностью сотных людей было обрабатывать землю. При польском режиме королевский уполномоченный (капитан, capitanens), располагавшийся в ближайшем замке, имел полномочия выделять участки земли сотным людям. При монголах сама община под надзором сотского, должно быть, занималась распределением земельных участков. Сотня владела скотом, выделяя быков и других животных каждому члену общины в соответствии с его потребностями. При польском правлении урожай с земель сотни шел в закрома ближайшего замка. В монгольский период продукция, скорее всего, использовалась для потребностей отрядов баскака в примыкающих районах и для рекрутированных там воинов. В конце XV века галицкие сотные общины концентрировались возле замка Санок. Как сотни, так и десятки упоминаются во многих документах Великого княжества Литовского; однако не всегда представляется возможным определить, какие из них относятся к той самой категории, о которой мы сейчас ведем речь. Видимо, в отличие от Галича, не все сотные люди в Великом княжестве Литовском обрабатывали землю. Некоторые держали пчел; иные, вероятно, выполняли обязанности другого характера для ближайшего великокняжеского замка.