Джек Кавано - Патриоты

• Название: Патриоты
• Автор: Джек Кавано
• Издательство: Свет на Востоке
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-2089-16-5

Уникальная серия историко-приключенческих романов современного американского писателя Джека Кавано рассказывает о духовном становлении американской нации на примере хроники жизни одной семьи (с XVII века до наших дней). Благодаря динамичному, профессионально выписанному сюжету, сложной интриге, причудливому переплетению подлинных фактов и вымысла произведения Джека Кавано пользуются неизменным успехом у читателей.

Близнецы Джейкоб и Исав Морганы с детства были охвачены духом соперничества. А после того как один брат увел у другого невесту, между ними разгорелась настоящая вражда, которая не затухала ни на минуту. В те годы Северная Америка переживала тяжелые времена: началась Война за независимость. Храбрый и решительный Джейкоб безоговорочно принимает сторону революции, мягкий и мечтательный Исав становится ее последовательным противником. Только пройдя суровую школу войны, только освободившись от эгоизма и злобы, братья сумеют простить друг друга и поймут, что в мире всегда есть место для самопожертвования, дружбы и любви.

Роман «Патриоты» — третья книга серии — написан на большом историческом материале.

---

— Расскажите о себе, месье Морган, — крикнула мадам Ла Фонтен.

— Да рассказывать-то особо и нечего.

— Вы женаты?

— Да.

— Есть дети?

— Двое. Сыновья. Близнецы.

— Неужели?

— Двойняшки.

— Они оба в армии?

— Один служит под командованием бригадного генерала Арнольда, другой — генерала Вашингтона.

— Арнольд и Вашингтон, впечатляет.

— Я горжусь ими. А вы? Замужем? Есть дети?

— Вдова, — ответила она, повернув изящную головку в сторону Джареда. — У нас не могло быть детей.

— Чем занимался ваш муж?

— Он был королевским архитектором.

— Интересно!

— Он любил свою работу. Погиб, упав с лесов.

— Сожалею.

— Это случилось двадцать лет назад.

— И вы так и не вышли замуж?

— В артистическом кругу не из чего выбирать. Люди искусства много говорят, но мало делают. Изнеженные, испорченные. Мне и без них хорошо.

Джаред отошел в сторонку, чтобы лучше видеть мадам Ла Фонтен. Качели начали останавливаться.

— Надеюсь, вы не сочтете мое замечание нескромным… Судя по всему, вы богаты, мужа у вас нет… Как же вы проводите время?

— Нескромным? Вовсе нет, — рассмеялась мадам Ла Фонтен. — Мой муж оставил мне преизрядное состояние. Я меценатка. Помогаю талантливым студентам, даю деньги на другие благие дела.

— Другие?

— Политические, месье Морган. К примеру, не жалею денег на Америку. У нас во Франции многие считают, что, оказав помощь американцам, мы насолим нашему старинному врагу, Англии. Ваша революция нам на руку. И мы не хотим, чтобы она выдохлась из-за недостатка топлива.

— И об этом вы хотите говорить с доктором Франклином?

— И об этом тоже.

Джаред не стал допытываться, какие еще цели она преследует. Мадам Ла Фонтен приостановила качели. И сложила руки на коленях.

— К тому же если я приглашу доктора Франклина, увижу и вас.

В тот вечер Джаред долго не ложился спать. Он написал длиннющее письмо Энн. Затем написал сыновьям. Потом взялся писать Присцилле — в этом послании он самым подробным образом расспрашивал о делах компании.

Ему еще никогда не доводилось писать столько писем за раз. Все, что он хотел сообщить родным, он передавал через Энн. Но сегодня все было иначе. На письменном столе лежало несколько пространных посланий. Постояльцы гостиницы «У Валентина» давным-давно угомонились, а он все писал и писал — и писал потому, что испытывал страх. Джаред испугался того, что не может забыть сад Брийонов, качели и мадам Ла Фонтен. Вновь и вновь перед его мысленным взором вставала эта очаровательная француженка: он видел ее улыбку, слышал ее беззаботный смех. И его сердце колотилось так, будто он был молодым и влюбленным. А он хотел быть старым. Старым и женатым.

Но вопреки его усилиям, даже в полудреме он видел раскачивающуюся на качелях Розали Ла Фонтен, веселую и красивую.

А за тысячу миль от него, в Бостоне, за своим письменным столом сидела Энн; она не могла ни писать, ни спать. Энн собиралась доработать одно стихотворение. Но слова от нее ускользали. И воображение тоже ей не повиновалось. Изменения только ухудшали стихотворение. Лучше уж с ним повременить.

Энн взяла чистый лист бумаги и принялась писать письмо мужу. Поначалу она выдавливала из себя каждое слово, однако мало-помалу расписалась — страница летела за страницей.

Отложив перо, Энн перечла письмо и тотчас его разорвала. В том, что ей могли прийти в голову такие резкие слова, она не желала признаваться даже самой себе. В этом письме, словно в зеркале, отразилось нынешнее состояние ее души — и увиденное Энн не понравилось.

Письмо было злым. Энн ненавидела Джареда за то, что он оставил ее и уехал в Париж, а себя ненавидела за то, что восприняла это так болезненно. Она всегда была терпеливой. С пониманием относилась к длительным отлучкам мужа, поддерживала его во всех начинаниях, верила, что наступит время, когда они больше не расстанутся. «Ну и что? Это время пришло, а где же Джаред? Плывет в Англию, в Филадельфию, в Канаду, в Париж. В прошлом году он пробыл дома не больше недели. Это нечестно».

Энн Морган задула свечу. Ощупью подошла к кровати и, нырнув под одеяло, тихонько заплакала. Она надеялась на то, что от страданий ее избавит сон. А он все не приходил. Впрочем, через несколько часов сон все-таки смилостивился над ней — и она провалилась в черную бездну.

— А откуда вам известно, что я не шпионка? — спросила Розали Ла Фонтен, изящно держа в руке чашку.

Напротив нее сидел Франклин. Подле него расположился Джаред. Разговор происходил во внутреннем дворике массивного трехэтажного особняка мадам Ла Фонтен. Прямо перед их глазами привольно раскинулся огромный, заросший травою луг. Справа виднелся лесок, который на некоторое время отвлек Джареда от разговора. Дважды из леса выходил олень с самками; животные настороженно осматривались, нюхали воздух. И оба раза их пугал громкий смех Франклина.

— Шпионка, мадам? — Франклин расхохотался. — Ну, если вы шпионка, я рад быть обманутым такой очаровательной женщиной. Поверьте, я никогда бы не решился вернуться в Америку, одурачь меня мужчина, а вот если меня соблазнит красавица, моя гордость не пострадает. Да и коллеги недолго будут гневаться на старика.

Мадам Ла Фонтен восхитилась остроумием Франклина. Но не успокоилась.

— Не кажется ли вам, сэр, что вы слишком неосмотрительны? Ведь англичане могут заниматься шпионажем во Франции.

— Мадам, вы хотите, чтобы я взял себе псевдоним и писал письма симпатическими чернилами, как мой коллега Силас Дин? Но этот проныра обставил меня, назвавшись единственным истинно шпионским именем Джонс. Теперь мне придется довольствоваться чем-то более банальным — ну хотя бы Смитом.

Было очевидно, что Франклин не намерен всерьез обсуждать проблему шпионажа, во всяком случае сейчас. Поняв это, мадам Ла Фонтен ответила ему в его же шутливой манере.

— Говорят, он заявил, что в присутствии людей, знающих английский, он будет изъясняться только по-французски. На что Вержен[41] саркастически заметил: «Он будет самым молчаливым человеком в стране, ибо я не слышал, чтобы он произнес по-французски более шести слов подряд».

Франклин зашелся в гомерическом смехе; при этом он так энергично ударял ладонью по столу, что подпрыгивали чашки.

— И что, месье Ли столь же скрытен? — поинтересовалась мадам Ла Фонтен.

— О, это наш самый неистовый сотрудник, — сардоническим тоном ответил Франклин. — И он с давних пор испытывает ко мне неприязнь. Я представлял в Лондоне интересы Массачусетса, а он мечтал заполучить эту должность, так что ему невмоготу тянуть со мной одну лямку. Впрочем, личные отношения не должны отражаться на делах. Особенно если речь идет о помощи, которую может оказать Франция великому делу свободы.

— А если я скажу вам, что шесть новых сотрудников, нанятых месье Ли, английские шпионы?

— Стало быть, ему надо соблюдать осторожность и не болтать лишнего — если он, конечно, озабочен тем, что о нем думают англичане.

— Вы и впрямь считаете шпионаж чем-то несерьезным? — улыбнулась мадам Ла Фонтен.

— Согласитесь, невозможно понять, кто нам друг, а кто носит маску друга. К тому же если заинтересованные люди надумают подослать к вам соглядатаев, они это сделают. Давным-давно я вывел правило, которое помогает избежать неудобств, причиняемых шпионами. Все очень просто: не делайте того, за что в случае огласки вам будет стыдно; совершайте поступки, которые не смогут порицать даже шпионам. Чем больше они знают о человеке, действующем честно и справедливо, тем лучше для его репутации. Знай я наверняка, что мой слуга шпион, я бы его не уволил — при условии, что он меня устраивает во всем остальном.

— А вы месье Морган, относитесь к шпионам так же рыцарски?

Джареду показалось, что голос мадам Ла Фонтен обволакивает его теплом.

— Я давно понял, что в вопросах политики лучше довериться доктору Франклину.

И мадам Ла Фонтен, и Франклин заулыбались.

— А вы говорили, что не владеете дипломатией! — воскликнула она. — Месье Джаред, вы очень дипломатичны.

— Мадам, — возвысил голос Франклин, — не вижу причин оскорблять этого милого человека.

Теперь смеялись все трое, причем хозяйка дома смотрела на Джареда с обожанием. И Франклин это заметил.

После чая мадам Ла Фонтен предложила гостям осмотреть дом и имение. Однако стоило им войти в библиотеку, как Франклин тотчас сослался на одышку и отказался идти дальше. Тем не менее он настаивал на том, чтобы мадам Ла Фонтен и его друг продолжили экскурсию. Джаред предложил отвезти Франклина домой. Но Франклин заверил его, что он чудесно проведет время в окружении книг. Мадам Ла Фонтен взяла капитана под руку и повела к дверям. На пороге Джаред оглянулся и увидел, что Франклин ему подмигнул.